Белый мусор (СИ) - Лагно Максим Александрович - Страница 14

— Или лазерный бур настроить, — предложила я.

— Отставить высказывание противоречивых мнений, — вмешался Клод. — Делаем, как велит профессор.

Профессор велел лучшим воинам в Империи Ру́сси взять кирки и начинать работать. Разбивание монолита магмы заняло несколько часов. Профессор отказался применить хотя бы микроскопические заряды взрывчатки. Гоша клялся, что сможет рассчитать направление и дозу так, что ударная волна будет «не сильнее пуканья младенца». Но профессор мстительно отвергал все варианты, наслаждаясь властью над теми, кто его недавно унижал.

Работали посменно. Пока одни стучали — другие бегали на поверхность, пополняли запасы кислорода.

Профессор и Клод отправились вглубь коридоров, исследовать.

— «Добедовые бункеры, — слушали мы по рации лекцию Сенчина. — Настоящие сокровищницы. Депозиты знаний — называют их археологи, или, более шутливо, — консервы, подразумевая, что в бункерах законсервированы знания и технологии народов более развитых, чем мы»

— «Щедрые были предки, — пыхтел Гоша, орудуя киркой. — Читал где-то, что за последние три века открыто более сотни бункеров разных эпох и степени сохранности. Не считая давно известных бункеров, разграбленных ещё в дикие времена».

— «Всё дело в Большой Беде, люди пытались укрыться от катаклизма, спасти себя и цивилизацию, — пояснил профессор. — Нет лучшего способа спастись от гнева планеты, чем спрятаться в её недра».

— «Но разве это их спасло? — спросила я. — Все эти бункеры находятся на территории Неудоби. Стоило так напрягаться ради того, чтоб сдохнуть в бункере, не имея возможности выйти».

— «Их не спасло, а вот наших предков — спасло. Не забывайте, мадемуазель, мы все потомки людей, которым повезло выйти из бункеров живыми».

Эфир заполнил грохот, сопровождаемые возгласом Гоши:

— «Открыли, профессор, возвращайтесь».

Глава 20. Борьба с собой

Мы установили в комнате Prezident несколько прожекторов. Сохранность интерьера здесь была лучше, чем в затопленных и заваленных коридорах. Нет наплывов магмы или воздействия потоков из химикатов, образующихся в недрах Неудоби. Вероятно, комната была дополнительно изолирована от общего пространства бункера.

Столы, стулья, многочисленные шкафы — всё было в сохранности. Если не приглядываться, можно подумать, что я находилась в заброшенном загородном доме.

Клод объявил по общей:

— Напоминаю, во время поисковой операции личный состав слушается профессора, как моего второго. Ясно? Сенчин, продолжай руководить.

— У меня просьба, ничего самовольно не трогать. О любой находке докладывать мне.

Под руководством Сенчина Клод и Антуан выбирали предметы, укладывали в ящики. Я и Захар оттаскивали их к дыре, подцепляли на верёвки и отсылали на поверхность.

Профессор восхищался сохранностью предметов в кабинете. Подбегал к решётке в стене, стучал кулаком и кричал:

— Только поглядите. Местами даже вентиляция работает. Умели же строить раньше. Взрывать исторический памятник — это дикость, дикость.

Ожидая новой партии ящиков с артефактами, я открыла наугад несколько дверок стола в углу комнаты.

Среди трухи и непонятных окаменевших предметов нашла плоскую металлическую коробочку. Замочный механизм проржавел и зарос каким-то минеральным налётом. Расковыряла замок ножом, поддев верхнюю крышку. Перчатки обдало сжатым воздухом, сохранившимся внутри коробочки. Вместе с воздухом выкатилось несколько мелких поролоновых шариков, сплюснутых от долгого хранения.

Внутри, под слоем шариков, лежал старинный ординатёр-табло. Очень тонкий, лёгкий. На пару секунд я сняла перчатку, поскребла ногтем корпус артефакта.

Остаточное сознание Клода сурово утверждало, что находку нужно положить на место: Сенчин решает, что брать на поверхность, а что нет.

Забыла, что я не командан, что приказ о недопустимости самовольного исследования бункера распространяется и на меня. Забыла или… намеренно игнорировала? При попытке разобраться в источнике моих решений, началось головокружение и мельтешение белого мусора в синем диссоциативном электролите. Принять блонамин не было возможности, кроме того, я и так закинулась двумя таблетками перед выходом в Неудобь.

— «Раз Клод не желает знать, что в действительности ищет Патрик Паск, то я желаю», — убедила то ли себя, то ли воображаемого Клода в себе. — «Да и какой этот Патрик Паск техноархеолог музея? С военной-то выправкой? Да от него за километр несёт Имперской Канцелярией».

Оглянувшись и выбрав момент, сунула находку в свой вещмешок.

Наравне с желанием раскрыть тайну, зашевелилась совесть. Тянуло посоветоваться с Антуаном. Хотя бы намекнуть, провести собственное расследование, но было ясно, что верный аджюдан не оценит смелости моего поступка.

Лояльность к командану не распространялась на его синтезана.

— «Почему мне так важно мнение Антуана? Почему мне нужно, что бы он поддержал меня в решении?»

Я несколько раз переключала рацию на двухсторонний канал с Антуаном, но не осмелилась начать разговор. Снова включила, но молчала.

— Жизель? Что ты хотела сказать? — голос Антуана звучал строго, но всё равно успокоительно.

— Я… Хотела бы спросить…

— Слушаю. Что-то случилось?

— Нет. Ничего. Пардон, аджюдан, я ошиблась.

И поспешно выключила двухстороннюю связь. Именно строгость в голосе Антуана заставила отказаться от признания.

Снова я жила памятью Клода, раз считала Антуана другом. Он не мой друг, но друг Клода. Для меня Антуан… Нечто большее?

Решительно поборола мысленный диалог:

— «Ну, посмотрим, кто смелее, Клод или я?»

Проверила, чтобы артефакт надёжно улёгся на дно вещмешка и вернулась к ящикам. В этот момент Сенчин заприметил этот стол и бросился к нему. Тщательно всё обыскал, приказал Гоше собрать какие-то предметы.

И долго-долго с подозрением разглядывал поролоновые шарики, которые своей относительной свежестью выделялись среди прочего.

Через несколько часов однообразной работы контейнеры были заполнены электроникой и всем, что хоть немного её напоминало. Сенчин даже датчики температуры распорядился отодрать от вентиляционных решёток. Было найдено несколько устройств, в которых Сенчин удовлетворённо признал банки памяти.

Я присматривалась к Сенчину: можно ли его посвятить в мою тайну? К тому же, Сенчин разбирается в добедовых технологиях.

Профессор возмущался:

— Разграбить памятник старины, а после взорвать… Не удивительно, что в добедовая эпохе столько белых пятен. Настоящие археологи так не поступают.

Пространство кабинета «Prezident» опустело, будто за сотни лет ожидания владелец наконец-то решился на переезд.

Гоша устал так, что почти не ворчал. Клоду было стыдно, что заставил нас, лучших бойцов Империи Ру́сси, работать грузчиками. Он собственноручно установил заряды, Антуан поставил таймер на взрывателе.

Направились к выходу на поверхность, не отвлекаясь на запертые двери, таинственные шкафы и загадочные механизмы, которые хранил бункер. Профессор бурчал в общую волну про варваров и «тайны ушедших цивилизаций». Его поддержал Захар:

— В журнале «Имперские Технологии» читал статью про добедовые бункеры. В 851 году, Ханаате, при вскрытии бункера, были обнаружены капсулы с замороженными людьми.

— Не замороженными, а в состоянии гибернации, и не капсулы а…

— Иди к чёрту, профессор. Как хочу, так и поясняю. Короче, ханаатцы смогли вернуть некоторых из них к жизни. Представляете? У Ханаатцев оказались специалисты из добедовой эпохи.

Вмешался Клод. Иногда любил проявить эрудицию:

— Отставить пороть чушь. 851 год, говоришь? Это когда изобрели пудру? Всё ясно с журналистами: не рассчитали дозу. Нанюхались до галлюцинаций.

Сенчин подобострастно захихикал:

— Как научный консультант, поддерживаю скепсис командана. Гибернация — сложнейшая технология. Навряд ли она смогла бы проработать без сбоев несколько тысяч лет. Живые древние люди — сказки. А вот остатки криогенных камер, действительно имелись во многих бункерах…