Белый мусор (СИ) - Лагно Максим Александрович - Страница 19

— Поехали драться на саблях.

— А ты способен?

— Ищешь оправдание, чтоб не драться?

— Берегись, у тебя появится парочка новых ран.

Мы покинули Форт-Блю. Антуан повёл меня вдоль Староназванского бульвара до станции метро.

Солнечный выходной день. Вместе с нами в метро стекались толпы пейзан и горожан. Многие пейзане открыто хлебали из бутылок алкоситро, но быстро их прятали, завидев патрульных жандармов.

Я не знала, что сказать. Антуан, скорее всего, тоже. Мы усиленно глядели в разные стороны, словно наслаждались прогулкой, хотя видели этот многолюдный бульвар миллион раз. В толпе удобно молчать.

Спустились в подземку, привычно растолкали потных и загорелых пейзан, что на выходные съехались в Моску, заполоняя собой все вагоны. Сели на лавку.

— Так куда едем-то? — нарушила я молчание. — На спортивный сабледром или кабарешный?

— Лучше на кабарешный, на спортивные надо места резервировать. Но если хочешь, я могу договориться…

— Кабарешный устраивает. Но если мы едем в «Округ радости», как бы не наткнуться на Клода. Он по борделям сейчас шастает. Если увидит нас, сразу поймёт, что собрались фехтовать. Взыскание гарантированно. А у меня и без того штраф.

Антуан сказал:

— Кстати, мы с ребятами думаем, что Клод настроен против сабельных состязаний потому, что боится, что его победят.

— Он боится не этого. Клод сильный сабельщик. Он боится случайно убить кого-то на ринге, а не на войне. Считает это бесчестным. А фехтовать в защите ему неинтересно.

— Типа, Клод не может убивать на ринге, — усмехнулся Антуан, — но замочит тебя, если подумает, что ты подвергаешь насмешкам его драгоценный авторитет.

— Это я знаю. Но…

Антуан быстро взглянул на меня и посмотрел на рыжебородого пейзанина с баклажкой крепкого алкоситро «Пятая волна». Прихлёбывая пойло, тот переводил мутный взгляд с меня на Антуана, явно следя за беседой.

— Но… — повторила я настойчиво.

— Ладно, ладно, что значит твоё «но»?

— То, что многие мои чувства являются продолжениями клодовских. Даже блонамин против них бессилен. Д’Егор сказал, что особенности личности Клода стали этакими каркасами, на которые наращена моя личность.

— И, типа, что?

— Моя случайная страсть к тебе не так уж и случайна. Ваши отношения с Клодом — больше, чем дружба, Антуан. Уж мне это известно наверняка.

— Чего уставился, образина? — заорал вдруг Антуан на рыжебородого пейзанина. — В табло хочешь получить?

Пейзанин ухмыльнулся:

— А хучь и в табло. Лишь бы задницу тебе не подставить.

Антуан схватился за пистолет, но я остановила его:

— Не уходи от ответа.

— Нет никакого ответа, — буркнул Антуан. — Прими двойную дозу блонамина и успокойся. Мы просто, типа, едем фехтовать.

Глава 27. Ан гард!

Квадрат улиц Авеню Дефюнеса, Авеню Фортесс и реки Малая Петовка был занят многочисленными кабаре и борделями. Носил негласное название «Округ радости». Радости там были известные: шлюхи, сабли и пудра.

Причиной, почему там расплодились кабаре, стало название центральной улицы района, «улицы им. Пятидесятилетия пейзанского освобождения». Получив пару веков назад разрешение выходить из черты оседлости и посещать города, пейзане из провинции Моску стекались на эту улицу, чтоб выпить в честь события. Само собой, там возникли кабаре, предлагая к выпивке пудру (редкую в деревне) и сабельные чемпионаты.

Со временем пейзане позабыли о своём освобождении, а городские власти решили, что удобнее держать все кабаре в одном районе — и жандармам проще, и туристам. Между авиадромом Моску 19 и Округом Радости даже курсировал обветшалый прогулочный дирижабль, подвозящий вожделеющих развлечений туристов прямо к причальной мачте «Бара Сорокина», самого большого в Империи Ру́сси кабаре, вход в которое открыт для всех.

Я и Антуан прошли мимо блистательной громады кабаре-комплекса «Бар Сорокин» и свернули к кабаре «Компетисьён», вывеска которого виднелась с начала улицы: две перекрещённые сабли, под которыми сталкивались две рюмки, расплёскивая неоновую водку.

В главном зале кабаре было пусто. Основное развлечение этого часа находилось в подвальном помещении, на сабледроме, где установлено десять фехтовальных дорожек с подсветкой. Вдоль дорожек толпились зрители. Звенела сталь, на табло мелькали ставки.

Пейзане с горделивым презрением смотрели друг на друга и напоказ хлебали водку, разбавляя её не оранжиной, а густым гренадином. Каждый считал, что другие принимают его за горожанина.

— Клод не бывал здесь, — сказала я. — Но знает, что в Компетисьён идут безостановочные сабельные чемпионаты.

Антуан подтвердил:

— Саблисты любого уровня могут войти в соответствующую группу и принять участие. Сразу, без всяких приготовлений и очередей. Посмотри на список.

На отдельном табло, украшенном гербами и значками сабельных команд, светилась таблица:

Пять лучших саблистов Моску по версии кабаре Компетисьён

1. Прохор Фекан — 1544 победы. Статус: не участвует.

2. Алмаз Экорше — 1342 победы. Статус: активный участник

3. Антуан Рыбин — 445 побед. Статус: участник.

4. Ив де Гош — 437 побед. Статус: участник

5. Дель Фин — 429 побед. Статус: неизвестен

— Дель Фин тоже фехтует? — удивилась я.

— Конечно, у него же, типа, мания догнать и перегнать Эскадрон Клода. Всё надеется встретить тут Клода и скрестить с ним клинки. Но пока что, как видишь, двое из нашего Эскадрона занимают места в пятёрке лучших. С переменным успехом бьём Дель Фина. Но гад настойчив. Лезет на вершину.

— Клод знает, что ты и многие парни Эскадрона любители подраться на саблях. Иногда вы получаете увечья, которые скрывали от него. Что вынудило Клода вводить запреты на драки.

— У Клода на всё запреты, — махнул Антуан. — Свихнулся на своей дисциплине. А сам в любой свободный момент тащится в бордель.

Эх, знал бы Антуан, в какие игры Клод заставляет играть бордельных путан, не судил бы строго.

Мы прошли в зону регистрации. Антуана встретил интендант фехтовального зала. Распорядился освободить дорожку, где два пейзана, облачённые в глухую защиту, дрались незаточеными саблями.

Все с любопытством наблюдали, как мы переодевались в фехтовальные костюмы. Оба брезгливо отбросили защитные доспехи.

Тонкие белые гетры красиво подчёркивали мои ноги. Даже я сама залюбовалась.

— Секундочку, мадемуазель, — ко мне подскочил работник сабледрома, держа на вытянутой руку ординатёр-табло: — Снимочек для анонсика.

Я собрала волосы под шлем, приняла воинственную позу и улыбнулась. Работник сделал «снимочек» и убежал.

— Красивая, — признался Антуан и спрятал лицо под стеклом шлема. — Жалко, что могу повредить такую красоту.

— Лесть тебе не поможет, — покраснела я. — Пощады не жди.

— Это мы ещё посмотрим, кто кого пощадит, — глухо из-под шлема отозвался Антуан и вынул саблю из ножен.

Мы разошлись. На табло появились портреты с подписями «Антуан Рыбин» и «Жизель Яхина» с коэффициентом ставок. Большинство было за Антуана. Его все знали, как локального чемпиона.

Арбитр занял место и скомандовал:

— Ан гард! Алле!

Последний раз Клод фехтовал с Антуаном, когда оба были кадетами военной академии.

Клод обычно фехтовал без выкрутасов. Часто атаковал и чуть менее, чем в половине схваток побеждал. Главной слабостью Клода было его неумение переступать ногами, не шаркая, а, отступая, не успевал переходить на бег. Знал об этом, но ни чего поделать не мог. В контратаке терялся, но отлично бил с ближней дистанции,

Антуан несколько раз одолевал Клода именно в контрударе с прыжковым выпадом, от которого тот не успевал уклониться. Именно так Клод проиграл на выпускном фехтовальном чемпионате.