Шестая сторона света (СИ) - Лагно Максим Александрович - Страница 54

Для этого и нужны люди.

Своей деятельность они не тормозят алгоритм, как я думал сначала, но вносят в него разнообразие случайности. Ведь Судитрону без разницы, выполнил ты его просьбу или нет. Как там было название книжки из шкафа, «Бинарная логика просьбы»? Отсутствие результата тоже результат. Ноль всегда информирует о том, что он — не единица.

Лифт дёрнулся. Пульсация лампочки в кнопке «1» прекратилась. Двери раздвинулись и я вышел.

6

Вестибюль освещали неяркие лампы, под матовыми от пыли плафонами. Не все лампы работали. Некоторые лампы пульсировали такою же нервной дрожью, что кнопка «1».

Несколько человек сидели на лавках. В Коммунальном Бюро всегда есть посетители. Кто выписывался из квартиры, кто наоборот, желал переехать в освободившееся помещение этажом ниже. Кто-то пришёл жаловаться на очередное возгорание на верхних этажах, которое пожарники так залили водой, что она просочилась в квартиры.

Кто-то читал объявления локального Информбюро.

Рекламатина изображала гигантскую крысу, вооружённую почему-то старинным ружьём с дулом в виде трубы. «Дадим отпор врагу» — гласила вращающаяся надпись. На гигантского грызуна наступали работники санитарной службы с надписями на куртках «Дератизация», «Дезинфекция» и «Дезинсекция», вооружённые баллонами и распылителями ядов.

Поисковик зевал, сидя на стуле. Он носил обычную одежду, без блокнотов, карт и свитков. Локальным Поисковикам не нужно записывать большое количество новых данных. Им хватало того, что держали в памяти.

Я пересёк вестибюль, достигнув больших стеклянных дверей, за которыми синело осеннее утро.

Посетители смотрели на мою одежду, перепачканную грязью и сажей.

— Наверно из этих, найдёнышей с поезда, — шепнул Поисковик кому-то. — Читал в газете, что они переживают психологическую травму. Не могут привыкнуть жить на открытом пространстве.

— Да, да, тоже читал. Поэтому и ходят в той одежде, что была на них во время житья в туннеле.

Я толкнул дверь и вышел под мелкий дождь. Прошёл через площадь и встал у палатки кофейни.

— Оттуда? — спросил продавец кофе, показывая пальцем вниз. Имея в виду, что я один из пассажиров поезда «Ташкент-Алматы-Новосибирск-Киев-Варшава».

Я неопределённо кивнул.

— Ничего, друг, всё будет хорошо, — успокоил продавец. — Тебе кофе? За счёт заведения.

Он принёс большую чашку и пару бутылок:

— Коньяк или виски?

— Коньяк.

— Правильно.

Я шмыгнул носом, сделал глоток ароматной горечи. Двойное тепло, от алкоголя и кофе, разлилось по желудку.

1

События тех дней, казалось, развивались стремительно.

Чудилось, что у меня нет времени чтоб сделать вдох, оглядеться и сделать выдох, как лавина новых происшествий несла меня дальше.

Но всё это было мелочью по сравнению с тем, что на самом деле было дальше.

Жизнь проходит наиболее быстро в те моменты, когда перестаёшь её замечать.

Жизнь пообещала «быть краткой», и сдержала слово.

Через полгода стремительной любви я и Алтынай жестоко разругались и наперегонки объявили, что бросили один другого. Потом сошлись, клялись в верности, и что ссоры больше никогда не повторятся.

Через месяц сказали друг другу «пока» и разошлись навсегда.

Алтынай уехала в Киев, где сначала была модельером в одном из Домов Моды, а после открыла собственную линию.

Подле Алтынай крутился Волька. Он не стал великим анимастером. Прославился тем, что некоторое время был мужем знаменитой модельерши, с которым она развелась через несколько лет, но продолжала жить с ним по привычке.

Ни он, ни она не писали мне и не отвечали на письма. Те кто уезжают, смотрят с высоты поезда на перрон, где топчутся оставшиеся.

Фрунзика судили и назначили пожизненное. Я не особо пристально следил за процессом. Пару лет спустя, блуждая по закоулкам Информбюро, наткнулся на стенд «Армиды». Был удивлён, что кто-то продолжает играть в информационных защитников мироздания. Было ясно, что это «новая гвардия» ибо «старички» умели хоть немного конспирироваться.

На одном из листков стенда прочёл, что, оказывается, сразу через месяц после вынесения приговора дело снова открыли без лишнего шума.

Были обнаружены «новые обстоятельства».

На листке крепилась вырезка из газеты. Большой заголовок

«Артемий Громыко — истинное лицо терроризма»

и фотография: растерянная физиономия солдата-дезертира, который скрывался в вагоне с контрабандой.

Статью не читал, ограничившись мнением анонимного армидовца: «Покровители Фрунзика, те самые высокопоставленные люди, что финансировали и прикрывали похищение поезда, не бросили исполнителя в беде. Постепенно отмазали Фрунзика от пожизненного срока, обставив всё так, будто главным идеологом похищения был несчастный Громыко»

Фрунзику дали двадцать лет с возможностью досрочного освобождения.

Армидовцы грозились вывести «на чистую воду», «пролить свет», «найти доказательства вины» и прочее. Ещё через годик я прогуливался в тех же закоулках, но стенда Армиды уже не было. Так и не узнал, вывели они кого на свет? Или спецслужбы их самих вывели из Информбюро, раз и навсегда прекратив детские игры?

На протяжении жизни мне пришло три письма от Фрунзика.

В первом он просил прощения, каялся, пытался объяснить свои поступки. При этом уложился в два абзаца.

Второе пришло пять или шесть лет спустя. Фрунзик обещал, что скоро «откинется», найдёт меня и «опустит». Остальные фразы состояли из такого лютого тюремного жаргона, что со словарём не разберёшь.

Третье письмо пришло относительно недавно. Начиналось с классического «буду краток» и содержало огромное количество тетрадных листов, заполненных мелким разборчивым почерком. Не стал читать полностью. Удостоверился, что настроение узника поменялось — предлагал «забыть всё, что между нами было».

Ни на одно из писем я не ответил.

2

Кстати, судьба пацанчиков из «Армиды» сложилась одновременно по-разному, но и одновременно предсказуемо.

Бек ещё несколько лет играл во взломщика, пытаясь стоять на страже «интересов общества». Когда немного подрос, бросился в иную крайность — решил разбогатеть, изобретая сервисы для Информбюро. То способ обмениваться мгновенными телеграммами и оттисками. То очередную сеть стендов-знакомств для геев. То алгоритм увеличивающий скорость работы Поисковиков. Он предлагал накачивать их специальным наркотиком, для улучшения когнитивных процессов. Назвал их «поиск на стероидах».

Ни одно из начинаний не принесло ему миллионов. Как и все талантливые взломщики, Бек в итоге очутился на работе в банковской структуре, охраняя информационные операции от таких же малолетних взломщиков, каким был когда-то сам.

Судьба бородатого «Армидовца» по кличке Неовзломщик выделялась на фоне стандартного развития биографий остальных. Он в самом деле оказался исламским экстремистом, который внедрился во взлом-группу, чтоб иметь доступ к технологиям, а так же обеспечить прикрытия для настоящей террористической деятельности. Его, кстати, до сих пор ищут, считается «Террористом номер один».

Философ Цсисек, после освобождения из туннеля, выпустил новый труд под названием «Успокаивающий звон кандалов».

В интервью Цсисек изложил суть взгляда на мир:

«Если кратко, то раньше я считал, что Глобальная Перевозка — это ловчая сеть, кандалы, путы, верёвка, завязанная неразрубаемым узлом на руках человечества. Что я думаю сейчас? А то, что Глобальная Перевозка — это сеть, кандалы, путы, верёвка, завязанная неразрубаемым узлом на руках негодяев и сволочей.

Именно Глобальная Перевозка сформировала ту сеть, которая держит все стороны света в ясной форме, не давая ему расползтись на атомизированную неразбериху неуправляемой свободы поступков. В этой связке Судитроны занимают центральное место. Они держат мудаков на расстоянии от принятия решений, затрагивающих всё общество. На таком расстоянии, что ни на каком гиперзвуке не доедешь. Управляет обществом не для того, чтоб плохим людям жилось хорошо, что является основой власти; через беспристрастный машинный анализ Судитроны контролирует попытки самовыражения плохих людей, чтоб те не мешали остальным становиться ещё хуже».