Рутея (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 44

Мой особняк стоял на самой окраине района за рощей, с двух сторон окружённый лесом. Тропа сворачивала прямо к забору особняка, но калитки со стороны рощи не было. Чтобы не обходить кругом, я иногда просто заходил в кусты и телепортировался через трёхметровый забор. Квартал был тихим, достаточно зажиточным, а дом уже давно являлся явочной квартирой Левиафанера.

Но мне всё чаще становилось скучно здесь. Если первые годы отпуска я воспринимал одиночество как радость, то сейчас я всё чаще чувствовал нехватку общения, пусть даже и с простыми людьми. Конечно, скука Сеяного – это не самое страшное, что может случиться, потому что занятий для себя можно найти массу.

Тем не менее, я завёл себе подругу в лице школьной сороколетней секретарши Кэтрин. Она была вдовой, её мужа сослали в южные колонии, где он погиб. Мне в какой-то момент стало настолько жалко её, что я решил подарить ей немного чуда, представившись сотрудником мировой спецслужбы. Мы были просто друзьями, как мне казалось – какой ещё интерес красивая женщина может испытывать к морщинистому старику со странной внешностью и акцентом.

К тому же, часто требовалось просто чьё-то чужое мнение по каким-то проектам. Мои коллеги слишком заняты, и их не так много, чтобы занимать их время ерундой. Я мог его получить, прослушав и смоделировав чьи-то сны, либо запустить мысль в голову к какому-нибудь писателю. Но простое живое общение с образованным человеком было гораздо лучше.

Жила она в другом конце Айктауна, и наведываться к ней приходилось опять же с помощью телепортации. Благо, при моём неспешном ритме работы над проектами за дневной лимит Способности я выйти не рисковал.

Предварительно предупредил при помощи бителепатии и шагнул к ней на кухню. Морфеус, гигантский пёс породы северная лайка, уже привычно поприветствовал меня, ткнувшись рыжей мордой в колени. Кэтрин налила кофе и занялась приборкой.

– Зачем тебе этот литератор? Он чем-то полезен?

– Да. Я тестирую на нём одни Алгоритм по снам… Слушай, возник один вопрос. Есть семнадцатилетний парень. Судя по всему, влюблённый в своего инспектора по труду. Мне надо его завербовать и, возможно, увезти отсюда, но так, чтобы не влезая к нему в голову и не ломая психику. Есть идеи?

– А это нормально – вырывать из семьи в семнадцать лет? Ладно меня, но такого молодого? Он так ценен тебе?

– Нормально. У парня пьющие родители, которые будут рады выставить его за дверь. Но вот что делать с влюблённостью? Ты, всё же, помоложе, а мне совсем сложно понять, о чём они мыслят.

– Хм, – Кэтрин задумалась. – У меня есть одна идея, но она не выдерживает никакой критики в точки зрения нравственности.

– А именно?

– Надо окончательно дать понять, что у него нет шансов. Она же старше его, правильно? И видит множество парней, раз работает в бюро труда. Когда мне было немного за двадцать, я на семнадцатилетних даже внимания даже не обращала.

– Хочешь сказать, надо, чтобы она однозначно отказала ему? Думаю, это не составит труда. Но не наделает ли он глупостей из-за этого?

– Тебе решать. Ты же всемогущий, правда? Есть, кстати, не хочешь?

Кэтрин немного кокетливо улыбнулась.

– Не откажусь. И не надо лести, тебе не идёт. Мы ограничены нравственными нормами, целями и кучей других вещей. Знаешь, в моём языке есть, по крайней мере, было раньше слово «беспредел» – полная вседозволенность на границе с криминалом. Если бы наша структура тоже занималась беспределом, нашего мира бы давно не существовало.

Мне положили на тарелку большую порцию пуддинга с беконом и снова вернулись к приборке.

– Но кто-то же из ваших конкурентов ограничен в своей совести гораздо меньше, чем ты, правда? Множество ситуаций, когда этих границ – нравственно или безнравственно – попросту нет, и тут, возможно, тот случай? Или я ошибаюсь?

Теперь и я задумался.

– Почему, есть определённые правила. Мы не калечим парня, потому что это запрещено, не влезаем к нему в мозги… Мы всего лишь принимаем решения окружающих его людей. Да, пожалуй, ты права. Но, чёрт, до чего же я не люблю управлять людьми, как марионетками.

– Главное, что мной не управляешь, – Кэтрин погладила меня по спине, проходя мимо и продолжая убираться и готовить.

Я промолчал. Близкие люди, посвящённые в наши тайны – наша главная слабость и главная уязвимость наших проектов. Соперничающий Дворец может прочитать все наши планы и подслушать все наши разговоры. Конечно, мне пришлось защитить её разум от телепатического хакинга, как я это называл. Для этого специальный Алгоритм следил за тем, не пытается ли кто-то проникнуть в её голову, после чего сразу же должен был подключиться я. И заставить её говорить и думать то, что я решу. Или даже делать то, что требуется.

Контрразведка – штука ещё более циничная, чем то, что предложила мне только что Кэтрин. К счастью, пока этого не происходило.

Доел пудинг, поблагодарил Кэтрин и уже хотел уходить, как вдруг вспомнил про свой клуб нумизматики. Возник небольшой план.

– Слушай, можешь накидать небольшое рекламное объявление? Про клуб нумизматики. Чтобы молодой ботаник однозначно заинтересовался. Кажется, у нас что-то было, а я терпеть не могу рыться в компьютерах.

Кэтрин фыркнула после анахронизма «компьютер» и тут же включила надбровник.

– Вшей уже тоже себе в бровь, очень удобно же, всё равно что кольцо в ухе… Нужно просто объявление? У меня лежал где-то файл, который ты делал в прошлом году. Думаешь, сработает?

– Сработает! За это не беспокойся.

Я присел в кресло. Мысленно перенёсся в свой рабочий кабинет в лицее, где стоял большой бронированный шкаф. В шкафу покоились толстые альбомы с монетами, которые я собрал со всей Рутеи.

Если вкратце говорить про мою легенду, под которой я работал учителем в этой глуши, то я представился опальным майором вооружённых сил Рутении. Во время конфликта с Югросью подался в бега, шлялся по Фарисану, Иаскану, Западной Денне, Кеолре и прочим краям, пока не осел в Амирлании. Это всё было недалеко от истины – я был во всех перечисленных странах живьём, а мысленно – в большинстве более-менее важных уголках Рутеи. Разумеется, я неплохо знал историю, что Нового Средневековья, что земную, и мог похвастаться коллекцией монет, собранной по всему миру.

Я прошёлся по альбомам и пакетам с монетками, нашёл медную монетку с надписью «Одна Рутенийская Гривна, 310 год». У неё была богатая история, и она мне показалась наиболее интригующей – странными казались и название валюты, и год выпуска, и шрифт, и материал.

Затем я осведомился у коллег, поискал и нашёл объект наблюдения. Нашёл сороку, сидящую на карнизе соседнего здания, подключился к зрительному каналу. Парень несколько понурый шагал пешком из бюро труда. Закинул файл с рекламным объявлением о кружке нумизматов на пару ближайших столбов, затем выбрал удачный момент, и… телепортировал монетку буквально в метре от парня.

«Блестит!» – подумала сорока и прыгнула вперёд, на тротуар.

Парень вздрогнул, остановился. Монетку он явно заметил. Наклонился, поднял, повертел в руках, положил в карман. Осмотрелся по сторонам, заметил сороку.

– Ты, что ли, подкинула?

– Штрк-штрк-штрк!

– Не ты, так кто?...

Так, приманка закинута. Сработает ли?

На этом я закончил с парнем. Пробежался по трём своим подотчётным городам, затем переключился на особых подопечных – парочке полубезумных учёных в Кеолре, решивших построить ракету с биологическим оружием, одному дотошному историку, изучавшему культы полусеяных. Историку вручил пузырь алкоголя, у учёных сжёг УНИ с данными. Затем поблагодарил Кэтрин и переправился домой.

В гостиной меня ждал гость.

Незнакомец.

– Ну, здравствуй, коллега.

2. Гость

Я сразу понял, что это кто-то из чужаков – не наш. Столичная причёска, вельветовый жакет с голографией, ядовито-зелёные глаза. Чужак вальяжно развалился в моём кресле и крутил в руках старинную записную книжку. Из тех работников Авалонера и Аркадера, что могли ошиваться в наших краях, я тоже не припоминал ни одного c такой внешностью. Впрочем, запомнить двадцать пять тысяч персоналиев и мгновенно извлекать из памяти – даже мне практически нереально и бессмысленно, а внешность меняется после каждого обновления организма. Не будешь же просить сделать пробу ДНК каждый раз, когда здороваешься?