Четвертая жена синей бороды (СИ) - "Сладкая Любовь" - Страница 13

— Ну… да, — поднося мне мягкие розовые туфли, не поднимая глаз, ответила служанка, на которой сегодня было одето розовое платье — в тон моей ночной сорочки, — эти — дети лорда. Но есть и другие, младшие — девочки и мальчики.

— Как? Но… Но ведь у лорда Вартимора нет законной жены.

— Законной… нет, госпожа.

— Но кто же в таком случае родил всех этих детей?

— Женщины…

— А почему они все тут?

— Их матери живут в замке.

— А отцы?

— И они тоже.

— Ху, — обрадовалась я. — Так значит, я ошиблась, думая, что это дети лорда.

— Это его дети — они всецело принадлежат Вартимору, и этому замку тоже, — потупив взор, моя служанка снова подошла к окну и, взявшись рукой за бархатную штору, немного отодвинула ее в сторону. — Вы ведь не будете больше спать?

— Нет… — падая обратно в постель, я закрыла лицо руками, осознавая нелепость ситуации.

"Не понимаю, — думала я, — что же такое получается — эти дети — пленники Вартимора? Или их матери — тоже? И если где-то тут есть их отцы, то почему все они принадлежат лорду?"

— Тогда, я принесу вам вашу одежду, — мягко сказала девушка, — и вы выберете то, что вам понравиться. А пока — Лия поможет вам умыться.

Весь следующий день я должна была провести в компании Лии, моей личной служанки, а также нескольких, не назвавших мне своих имен девушек.

Когда девушки помогли мне одеться — в нежно-розовое платье, густо расшитое по самому краю длинного подола крохотными фиолетовыми розочками из ткани, с зелеными листочками, на каждом из которых сверкал драгоценный камушек, я попросила показать мне замок и провести в сад. Конечно же, я опасалась, что мне откажут, так как я, по сути, была здесь не гостей, а только узницей, и могла бы попытаться сбежать. Но…

— Хорошо, госпожа, — сказала Лия и, укутав мои плечи шерстяным салатовым манто, расшитым бирюзовой тесьмой и подбитым пушистым беличьим мехом, открыла передо мною дверь.

Осторожно ступая по мягкому ковру, я вышла в коридор. Теперь он выглядел совсем иначе, чем это было вчера — яркий цветной свет лился в просторное помещение откуда-то из потолка, красиво освещая все пространство. Взглянув вверх, я увидела окна, и вместо обычных стекол в них тоже был витраж. Чудесные мандалы — восточные красочные круги узоров, пропускали внутрь коридора свет, и его лучи, преломляясь сквозь кристаллы выжженного песка, творили в воздушном пространстве невообразимо загадочную феерию цветов и красок.

— Как же здесь красиво, — не удержавшись от созерцания такого буйства, я не постеснялась высказать восторг.

— Да, госпожа, у нас очень красиво, — улыбнулась мне в ответ служанка, и я в который раз поразилась красоте ее лица.

— А какая из комнат тут самая красивая? — все еще не надеясь, что мне позволено свободно гулять там, где я вздумаю, спросила я у Лии.

— Это Комната древних теней, — сказала мне служанка. — И если вы хотите, мы можем пойти туда.

— Прямо сейчас?

— Конечно.

Минуя несколько переходов, мраморные стены которых местами были покрыты гобеленами, изображающими сцены охоты, античных сражений, рыцарских поединков и нежных встреч, мы подошли к высоким белым дверям. Взявшись за золотую ручку, Лия легко распахнула передо мною обе их створки — и я очутилась в странной комнате. Несмотря на дневной свет, льющийся сюда из нескольких узких окон, внутри царил тяжелый полумрак.

"Возможно, такое впечатление у меня возникло от того, что стены тут зеленые? — подумала я. — Да и шторы на окнах такие плотные… И что же тут такого необычного, что эта комната считается самой красивой в замке?"

А пока я так размышляла, Лия подошла к одному из светильников, который стоял на высокой подставке возле стены, и зажгла его.

И тут, наконец-то, я поняла, в чем таится секрет превосходства или избранности — все стены этого помещения были завешаны картинами.

В основном на больших и маленьких полотнах были изображены кошки. А еще в незаметных на первый взгляд (но ясно проявившихся, когда зажегся свет) нишах стояли их изящные статуэтки.

— Это египетская богиня Баст, — указывая мне рукой на самую большую нишу, сделанную в форме эллипса, сказала Лия. — Задолго до рождения Христа, еще во времена Нового Царства, ей поклонялись египтяне. Ведь она — символ любви и плодородия.

Подойдя к стене, я подождала, пока моя служанка поднесет сюда свечу, и только тогда смогла хорошенько разглядеть Баст. Это была статуя женщины с прекрасным стройным телом и головою кошки, одетая в платье с круглым воротником и золотыми продольными пластинами. Гордо вскинув подбородок, она смотрела прямо перед собою. В одной руке Баст держала анкх, в другой, полусогнутой — небольшую корзинку, внутри которой сидела кошка.

— Да, это та самая знаменитая статуя из города Саккары, где был воздвигнут главный храм в честь богини Баст, а назывался он Бубастейон. В то время в Египте кошек почитали священными животными, и иметь в доме хотя бы одну считалось благословением. Владельцы также обязаны были делиться своим счастьем с другими, поэтому в дни празднеств они выносили своих любимцев в плетеных корзинках и ставили их на главных площадях городов, чтобы каждый желающий смог преподнести священному животному богатое и щедрое подношение.

— И что, это копия богини? — спросила я, поражаясь точности высеченных из камня линий тела — его изгибов, выпуклостей, складок, а также — яркости сияния камней в глазах священной статуи.

— Нет, что вы, госпожа, — улыбнулась Лия. — Хозяин не украсил бы ни за что свою Комнату древних теней какой-то копией. Это именно та Баст, которой поклонялись египтяне. И именно она была первым трофеем покойного Генри Вартимора, отца лорда Сергея. Он купил ее за баснословную цену, и вынужден был продать даже свое обручальное кольцо, так как до полной цены не хватало чуть-чуть, самой малости, а упрямый продавец ни за что не хотел ему уступать. Потом лорд Генри, конечно же, сумел снова собрать все свое богатство, и даже приумножить его в несколько раз. Зато — вот, с тех самых пор древняя богиня обитает тут, надежно упрятанная от нескромных взглядов всех тех, кто не смог бы оценить ее по достоинству, и даже — не дай бог, причинить вред, а то и уничтожить.

Словно зачарованная, теперь я смотрела внутрь этой ниши. Когда же взгляд мой опустился ниже — я вдруг увидела, что ноги Баст утопают в золоте. Целая россыпь монет, тускло поблескивая, создавала собой что-то вроде настила, на котором и стояла теперь египетская богиня.

— А это? — наконец-то оторвав взгляд от Баст, я немного прошлась вдоль стены, разглядывая висящие там полотна.

— Это произведение Кевердо, называется "Отправление на шабаш".

— А тут что? — беря в руки увесистый том и наугад открывая иллюстрированную страницу, на которой была изображена кошка у ног ее хозяина, спросила я.

— Древнейший фолиант, написанный Полем Лимбуром — "Самые счастливые часы герцога Беррийского". Вы открыли главу "Февраль".

— О боже, — ложа книгу на место, я подошла к полочке, уставленной фигурками животных — кошек и котов, сделанных из разных материалов.

Любуясь ярко-красной, покрытой лаком статуэткой, я ощутила исходящий от нее тонкий аромат клубники.

Взяв же в руки изящную рыжую кошку из дерева и поднеся ее к свету, увидела внутри отливы янтарного и зеленого цветов.

— Что это?..

— Она сделана из капа, — сказала мне служанка.

— А что такое "кап"?

— Это нарост на березе, когда одна из почек, повреждая ствол, разрастается там, образуя что-то вроде нового ствола. И древесина эта настолько необычная, настолько редкая, что мастера считают за большущую удачу найти ее.

— А эта?

— Это янтарь, добытый в дремучих лесах страны, лежащей на Востоке.

— А это?

— Малахитовая кошка. Два раза в год, когда рождаются луна и солнце, сквозь нее можно увидеть иные миры.