Четвертая жена синей бороды (СИ) - "Сладкая Любовь" - Страница 16

— Да что ж вы делаете, — опять переходя на "Вы" — всякий раз, когда этот мужчина вел себя со мной уж слишком непредвиденно и неподобающе дерзко, воскликнула я. — Вы порвали мою одежду.

— Эта одежда моя, — жадно дыша, он ухватился одной рукой за мою шею, другую опустил вниз и стал подбираться туда, куда еще не достигал ни один мужчина в мире. — И я буду портить ее столько, сколько захочу. Ведь все тут, и ты тоже, принадлежит мне, и я могу позволить себе заплатить любую цену за самую нелепую тряпку, какую только могут придумать эти сумасшедшие портные.

— Ах… — ощущая его пальцы у себя между ног, выдохнула я, но тут же рот мой был накрыт страстным поцелуем захватившего меня в плен мужчины.

Настойчивыми движениями рук лаская распустившиеся вдруг лепестки моей лилии, лорд Вартимор просто-таки налегал на меня своим крепким и сильным телом. На своем животе я ощутила уже знакомую мне твердость от его возбудившегося стержня, и даже этот чуть горьковатый запах не вызывал больше отвержения, напротив.

Да, было стыдно осознавать, но я постепенно привыкала к этим таким внезапным приступам его агрессивных ласк, к этим настойчивым движениям тела, губ, к властной вседозволенности плена, в которую я теперь попала.

Зная, что все, что я теперь скажу (и что буду делать), станет лишь только напрасным сотрясанием воздуха, я обмякла, решив отдаться на волю провидения, в глубине души даже желая этих ласк, так как не все ли равно — рано или поздно я вынуждена буду отдаться какому-нибудь мужчине. Так почему бы ему не быть лордом Вартимором, раз я уже и так в его плену?

Расслабившись, я откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза, ощущая во всем теле еле ощутимые покалывания, как будто бы по моей коже шествует целая армия крохотных паучков, щекочущих и теребящих меня своими лапками. Уловив эту перемену, мужчина тоже ослабил свой напор. Бережно оголяя мою грудь, он стянул даже рукава с моих плеч и, прикасаясь губами к коже, стал нежно целовать.

"Ах, вот как, — изумилась я. — Так значит, это может быть настолько приятно? Но позволено ли мне такое — ощущать подобное? Не грех ли это — допускать невенчанного со мной мужчину к тем сокровенным местам, видеть и прикасаться к которым может только законный муж? А ведь он мог бы им быть, если бы смог немножко потерпеть и не торопить события. Вот если бы мой отец тогда не вышел… И если бы я так долго не упрямилась…"

Опять затрещала ткань, где-то внизу, на талии — и вот я уже сидела в своем белом платье, словно в пышном облаке, словно среди облетевших лепестков огромного яблоневого цветка, а тело мое было — тычинка, стройный и хрупкий черешок.

Все так же оставаясь безмолвной и безучастной, я позволяла лорду целовать мой живот, даже встать с качелей и, присев на корточки, широко раздвинув мои ноги, впиться между ними губами — собирая обильно льющийся из лилии нектар.

В один момент, когда язык лорда Вартимора, медленно высунувшись изо рта, уверенным движением проник в мое тело, я не смогла совладать со своими чувствами. Тихонечко застонав, я выказала свое удовольствие, потому что действительно ощущала все это — радость, негу, восторг, волшебную отрешенность — от всего, что находиться вне моего тела, где-то за пределами этих качелей, сада, этого замка, ставшего для меня сладкой тюрьмой.

Но настоящей ли тюрьмой, если мне сейчас было так хорошо и приятно, рядом со своим главным поработителем?

Меж тем, лаская губами и языком мое лоно, руками лорд Сергей нежил мою грудь, медленно проводя ими по животу, легонько сжимая и надавливая, как позволял ему темп. Моя кожа даже покрылась испариной, я ощущала, как несколько капелек потекло по ложбинке между грудями, вниз по спине; вспотел также и лоб.

Не имея сил терпеть безучастность тела, все время постанывая и кусая губы, я согнула ноги в коленях, пятками зацепившись за сидение, и еще шире раздвинула бедра, позволяя губам мужчины ласкать меня ТАМ более удобно.

И он оценил этот маневр. Взяв меня за ягодицы, подтянул к себе поближе и, извлекая язык из моего лона, погрузил его туда, куда я бы даже не помыслила — в дырочку, сквозь которую я только какой-то час назад опорожнила свое тело. Но так и не удосужилась ее вымыть, только вытерлась душистым платочком, лежащим рядом с ночным горшком, потому что спешила собраться в сад.

"О нет" — сознание мое прояснилось от стыда и опасений — быть отвернутой, понять брезгливость и отвращение от неприятного запаха, который, по всей видимости, должен был присутствовать ТАМ. Но только лишь на один миг, так как я не почувствовала ничего подобного, и даже напротив — погрузив свой язык в столь интимное место, лорд Вартимор даже застонал от удовольствия, а потом, все дальше и дальше проникая, зарычал, словно раненный зверь, щекоча и покусывая меня за ягодицы, также слегка царапая серьгой.

— Ооооо, Валерия, ты прекрасна, — спустя некоторое время резко отпрянув от меня и разрывая на груди рубашку, быстрым движением рук он расстегнул свой широкий кожаный пояс.

Приспустив штаны, лорд Вартимор достал оттуда свое мужское естество, прекрасный жезл — весь багровый от налившейся в нем крови и такой огромный, что мне на миг стало страшно — а вдруг он прямо сейчас решит проникнуть им в меня.

"Да как же так, — думала я, — его мужской член ведь был намного меньшего размера, я же видела. А что если он сейчас порвет меня им? Что если покалечит, а потом выбросит, словно сломанную игрушку? Кому я потом буду нужна? И даже ему — нет. Потому что не смогу рожать детей, ведь ТАКАЯ штуковина никуда не влезет"

Все мое возбуждение вдруг резко исчезло, и в душу пробрался страх, схватив мое сердце своими липкими ручонками и сжав его так сильно, что я даже задохнулась и, почувствовав стыд, попыталась собрать вместе рваные куски платья, тщетно натягивая их на себя дрожащими руками.

— Чего ты испугалась, милая?.. — беря меня двумя руками за алые щеки, слишком возбужденный мужчина встал, и его гордость оказалась прямо напротив моего лица.

Гладя мои мокрые от пота волосы, он резко схватил меня рукой за затылок и, намотав несколько выбившихся из прически прядей, резко потянул назад, а потом сам подался всем телом вперед, так что увернуться я не смогла — и снова ощутила этот горький запах, доносившийся от его мужского естества.

— Возьми его, — все сильнее натягивая мои волосы, так что даже заболела кожа, он упрямо направил свое мужское естество к моим губам.

И вдруг возбуждение, которое оставило меня всего лишь миг назад, нахлынуло с новой силой, удвоенной или даже утроенной и такой мощной, что я, не осознавая, что делаю, обвила его губами. Ощутив во рту горьковатый вкус полыни, я сначала поежилась, но потом, вспомнив, ЧТО именно вызывало такой вкус, стала сосать, словно сладкую конфету, потом глотая и захлебываясь от обильной и горячей жидкости, словно из бездонного сосуда проливающейся оттуда в мою гортань.

Когда все кончилось и "горький леденец", которого я все еще удерживала в своих губах, стараясь на дольше растянуть удовольствие, обмяк, лорд Вартимор, похлопав меня по щеке, отодвинулся, а потом… позвал служанку.

"О боже, я же совершенно о них забыла, — пряча лицо в ладонях, в самых мелких подробностях вспоминая все то, что только что тут произошло, я просто сгорала от стыда. — Вот это я попала. Да как же я смогу теперь смотреть в глаза всем этим девушкам? А впрочем… Да что ж это я?.. Я же в замке лорда Вартимора, синей бороды, имеющего дюжину детей (не понимаю, почему они все тут?) — и ни одной законной жены. И… А это приключение в бассейне? Разве я не видела Лию, занимающуюся чем-то подобным, при том же с несколькими мужчинами сразу? Мне нечего стыдиться, ведь я же — госпожа для них"

И, наконец-то успокоившись такими мыслями, я гордо вскинула голову и позволила нескольким служанкам снять из себя платье, превратившееся теперь в лохмотья, и облачиться в новое — такое же белое, со множеством разноцветных оборок и рюш, да еще и уложить свои волосы в высокую прическу.