Шах и Мат. Часть 1 (СИ) - Топазова Александра - Страница 8

— Он за тебя так не побоялся, когда бросил и побежал. Ну что ж.

Крепко хватает за руку и тащит, я нервно кусаю губы. Что, со мной будет, что будет с нами… Тащит к лестнице, распахивает дверь какой-то кладовки и швыряет словно вещь, я, не удержавшись, падаю и ударяюсь о бетонный пол.

— Полежи здесь красавица подумай, а я пока твоего милого с женщинами научу обращаться, — усмехнулся он.

Я не успела даже дернуться, как дверь захлопнулась. Я осталась в небольшом помещении типа кладовой, оно отапливалось, и не было холодным, но холод шел изнутри. Мне было очень страшно, я встала, держась за живот, и прижалась к стене. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо.

АЛАН

Я сжал руки в кулаки, направляясь в подвал. Мне было плевать на эту пристройку, и даже что они полезли ко мне, какая-то непонятная злость, как она его защищала, а этот ублюдок взял беременную жену, или кем она ему была, на дело. Я ненавидел таких мужиков, это были не мужики, а тряпки, я их даже за мужиков не считал. Спускаюсь вниз по лестнице, толкаю ногой дверь, на стуле с разбитым лицом и фонарем под глазом сидит он. Рядом двое моих парней. С ненавистью и презрением смотрю на ублюдка. Он испуганно смотрит на меня, я опираюсь о стену и закуриваю. Подлая мразь… Ну ничего, я сейчас научу тебя, как обращаться с женщинами.

— Ты знаешь кто я? — нарочито медленно спрашиваю его я глядя ему в глаза.

Он судорожно кивает, один из парней бьет его прямо в челюсть, второй придерживает, чтобы не свалился, а я в этот момент вспоминаю ее большие глаза и фразу, что она беременна.

— Зачем беременную на дело взял? — я выпускаю дым.

Из его губы течет кровь, в глазах самая настоящая паника, точно природа ошиблась, пара лишних деталей и вышла бы красивая девочка, а тут мужик, хотя его так назвать трудно. Одно презрение к нему.

— Я не хотел, так вышло, у нас денег совсем нет, — лепечет он.

Я отшвыриваю окурок к его ногам и подхожу ближе.

— Так заработай. Зачем ребенок тогда, раз семью обеспечить не можешь?

— Это все она, — поднимает он на меня голубые глаза. — Она, Алинка придумала. Я ничего не знал. Отпустите.

У меня на секунду темнеет в глазах, я вырос совсем в другое время, у нас непринято было прятаться за бабу. Да и вообще в любое время непринято. Даже Валет не такое дерьмо, повеса, гуляка, но не такой.

— Уверен в своих словах, что она тебя подбила? — еле сдерживая ярость, спрашиваю я.

Дурачок испуганно кивает, а я размахиваюсь и бью его так, что он падает вместе со стулом, может быть я и пощадил, но эти слова про нее точно его погубили. Да, меня называют Зверь. Я полностью оправдываю это, но звери они разумнее в чем-то даже людей. Самку свою до последнего защищать будут и детенышей никогда не бросят, в беде не оставят и в обиду не дадут.

— Тащите его к собакам, — равнодушно отвечаю.

Парни начинают его поднимать, а он начинает орать, как телка. Я разворачиваюсь и иду к двери, надеюсь, мои собаки не отравятся его гнилью.

Я поднимаюсь наверх, иду к двери и, взявшись за ручку, достаю ключи. В голове столько мыслей. Простит ли меня, когда-либо его ребенок? Я об этом не узнаю, но такой отец ублюдок ему точно не нужен. Захожу и вижу ее, она стоит, прижавшись к стене, такая хрупкая, испуганная, по щекам текут слезы. Закрываю за собой дверь и продолжаю ей любоваться, она прекрасна, это могу сказать без преувеличения. Я красивее баб еще не встречал, а их у меня было вагон и маленькая тележка.

— Где он? — одними губами спрашивает она.

Подхожу к ней ближе, она даже с места не сдвигается.

— Как тебя зовут? — подхожу к ней вплотную.

Хочется быть ближе, сам не понимаю почему, пахнет она как-то по-особенному, никак все. Не дорогими духами, а именно какой-то свежестью, чем-то непонятным. Но запах такой притягательный, как и глаза, хоть и заплаканные, но не менее красивые.

— Алина.

— Я Алан, — представляюсь я и продолжаю ей любоваться, как мальчишка. Дебил, злюсь сам на себя. Уже давно не мальчик, баб столько имею, могу любую самую красивую позволить себе, а тут воровка какая-то и все крышу снесло. Не могу оторваться от нее, словно пацан. Злюсь еще сильнее и грубо хватаю ее за руку.

— Будешь делать, как я скажу, иначе вслед за любимым пойдешь.

В ее глазах отражается ужас, а я в этот момент себя ненавижу. Она же беременна, нахрена я это ей сказал. Тяну ее за руку к двери, вывожу и веду в гостиную, у нее рука такая теплая и кожа нежная. Гаспаров все прекрати. Ты просто хочешь ее трахнуть, это все не серьезно.

— Села.

Алина послушно садится, а я беру вискарь и сажусь рядом, на ее красивом лице сейчас нет никаких эмоций, кроме отчаяния.

— Муж он твой, или кто?

Она поворачивает голову ко мне, какая же она красавица, этот взгляд, он любого мужчину с ума сведет, что она нашла в этом придурке? Хочу придвинуть ее к себе ближе, касаться ее кожи, зарыться в ее волосы. Хочу любить ее до утра не отпускать от себя, слышать ее стоны… Решительно трясу головой. Какого хрена вообще со мной происходит? Да что со мной твою мать.

— Там это. Собаки то что не дожрали. Куда девать?

Появившийся охранник Костя, как нельзя кстати. Алина с секунду смотрит мне в глаза, а потом без сознания съезжает с дивана, я еле успеваю ее подхватить и поднимаю на руки… Твою же мать, только бы с ней и ребенком ничего не случилось после заявления этого идиота. Внимательно смотрю на ее, запястье и вижу родинки узором, они мне что-то очень напоминают. Такие я видел только у одного человека, но это невозможно, этого просто не может быть…

Кладу ее на диван и жестом приказываю идиоту убраться, не нахожу ничего умнее, как прикладываю виски к ее носу, чуть-чуть залив. Она резко дергается и садится, я удерживаю ее.

— Все. Тихо.

— Вы что его собакам скормили? — в голосе такое отчаяние, что я ощущаю себя монстром. Я никогда не врал, ни себе, ни блатным на сходках и разборках, никому, а тут смотря в ее огромные глаза, просто понимал: иначе нельзя, я не могу первый раз сказать правду.

Присаживаюсь подле нее на корточки и беру за подбородок.

— Конечно, нет. Он сбежал.

Иначе я не могу, может когда-то я и пожалею о свих словах, но точно не сейчас…

АЛИНА

У меня внутри все переворачивается. Я смотрю в его глаза, они, как лед. Такие же холодные, не выражают ничего кроме чего-то звериного. Мне до ужаса страшно. Какие собаки? Что с Тимом? Его рука соскальзывает с подбородка, он отпускает, по телу волна мурашек. Я отодвигаюсь, мне тяжело дышать.

— Он сбежал, как трус, бросил тебя.

Я почему-то не верю, хотя он смотрит мне прямо в глаза.

— Он не мог, — одними губами шепчу я. — Я вам не верю.

Алан приподнимается с корточек, выжидательно смотрит на меня, взгляд такой пронзительный. Меня всю трясет от него. На меня так никогда не влияли мужчины раньше.

— Мог. Алина. Еще как мог. Если мужчина берет беременную женщину с собой на дело, он все может.

Я отодвигаюсь, поджимаю ноги и кладу руку на живот, меня всю трясет. Он скользит по мне равнодушным взглядом, а потом его взгляд задерживается на мне, на моих глазах.

— Какой срок у тебя, Алина?

В том, как он произносит мое имя Алина, звучит что-то странное, что-то безрассудное. Я вся сжимаюсь.

— Два месяца.

Вру, сама не знаю, но ему вру, сама не зная зачем.

Он прицокивает языком, а смотрю на его сильные мускулистые руки. Неужели он не врет и Тим и вправду сбежал? Внутри образуется пустота, мрачная и холодная. Становится очень страшно. Что будет дальше… Как хорошо, что мы не успели ничего украсть.

— Вы убьете меня? — внезапно спрашиваю я, поднимая на него голову.

Он усмехается, в его холодных глазах что-то мелькает.

— А ты, как сама думаешь?