Черная Весна - Васильев Андрей - Страница 7

Хотя – что там стража. Я недоуменно смотрел на дома, которые от дороги были отделены только арками без ворот и низенькими, такими, что через них можно было перешагнуть, заборчиками.

Никогда до того не видал, чтобы богачи не отгораживались от остального мира стражей, замками и стенами.

– Слушай, а у вас тут, в Силистрии что, никто никого не боится? – спросил я у Монброна, ткнув пальцем в сторону очередной арки и очень богатого на вид дома, стоящего поодаль от нее, в тени раскидистых деревьев. – Здесь только вывески для лихих людей не хватает, вроде: «Заходи, и бери что хочешь».

– Сюда ни один лихой человек не сунется, – на ходу пояснил Гарольд. – А особенно в этот дом. Здесь живет Анго Фуэн.

– Стало намного понятнее, – сказал мне Карл. – Если это дом самого Анго Фуэна, то, ясное дело, к нему никто не полезет.

– Зря иронизируешь, – без тени шутки произнес наш друг. – Фуэн один из «ночных королей» Форессы. В нашем городе нет ни одного нищего, который не платил бы ему со своего дохода. Если ты бросил грош побирушке, то можешь быть уверен, что треть от этого гроша осядет в карманах Фуэна. А вон в том доме, с золотыми колоннами, обитает Сезар Руан. На его руках крови больше, чем у иного палача, он глава гильдии наемных убийц.

– То есть всем известно, чем промышляют эти господа, и все равно власти города дают им жить в нем спокойно? – я даже остановился от удивления. – Однако!

– Мой отец всегда утверждал, что с бесстыдством Силистрии в Рагеллоне не может соперничать никто, – сообщила мне Рози, подтолкнув в спину. – Даже городок под названием Эйзенрих, в котором, по слухам, живут одни продажные девки.

Карл и Гарольд понимающе переглянулись и подмигнули друг другу. Кто-кто, а они-то знали, что все рассказы про Эйзенрих чистая правда. Помню я их помятый вид после ночного загула в этом самом городе.

А вот мне в этой связи рассказать нечего, не довелось как-то вкусить от тамошних грехов. Правда, и без приключений я не остался. Я в Эйзенрихе свел знакомство с мистресс Виталией, и после него еще недели две просыпался в холодном поту. Да и сейчас, бывает, мне под утро снится та ночь и ощущение собственного бессилия перед мрачной мощью этой женщины. И еще то, что я снова ослеп, как тогда, в покоях публичного дома. Пусть это длилось и недолго, но страх того, что подобное может повториться, со мной останется навсегда.

– Впечатлен, – признал я, догоняя Гарольда. – Но зато теперь понятно, почему здесь никто не боится ночных работничков. И правда – кто сюда сунется?

– Верно, – подтвердил тот. – Кто здесь попробует хоть что-то украсть, тот на этом свете не заживется. Очень удобно. Хотя, ради правды, обитатели «белого города» из числа старых фамилий всегда были против соседства с подобными личностями, даже несмотря на подобную пользу. Много было в свое время по этому поводу копий сломано, только без толку. Короля такое положение вещей устраивает, а с ним в Силистрии никто не спорит. Разве что только палач, у него есть такое право, подтвержденное соответствующей грамотой.

Как оказалось, и здесь все было не просто так. То, что мы видели в самом начале, это был квартал зажиточных граждан, а наш друг проживал еще дальше, на некоем подобии холма, возвышавшегося над «белым» городом. Там были уже не просто богатые дома, там разместились именно что замки старых фамилий королевства, «старого золота», как тут говорили – с башенками, с круглыми куполами, с узкими окнами-витражами, разве что только без крепостных рвов и подвесных мостов.

А вот стены вокруг них наличествовали. Ну не такие, как в герцогствах, которые в случае чего штурмовать надо с лестницами и требушетами, но все равно основательные, в два человеческих роста.

И родовое гнездо Монбронов Силистрийских окружала такая стена – крепкая и добротная. Впрочем, здесь все было сделано на совесть, в том числе и ворота – массивные, чугунные, с завитушками, увенчанные острыми пиками. А еще над ними красовался герб – огромный, с меня размером, словно кричащий о знатности фамилии, проживающей здесь.

Врать не буду – впечатляло это все. Особенно герб. Сдается мне, что на буквы, складывающиеся в девиз «Презрев смерть, дойти до цели», пошло настоящее золото, а не краска.

– Внушает, – одобрил и Карл увиденное, а после тряхнул мешком, в котором, как видно, завозился уставший от тесноты Фил. – Да угомонись ты, почти пришли. Гарольд, чего стоишь? Давай, в колокольчик позвони или еще чего сделай. Как тут у вас заведено?

– У нас тут привратник всегда был, – немного растерянно ответил ему Гарольд. – Наша фамилия гостеприимна и хлебосольна, потому друзья семьи могли посещать наш дом в любое время дня и ночи. Днем ворота всегда были открыты, а ночью вон у той калитки всегда находился привратник, дядюшка Джок. Ну или его сын. А сейчас их здесь нет и закрыто все. Сколько живу на свете, никогда такого не видел.

Карл еще раз тряхнул мешок, подошел к калитке, подергал ее, а после несколько раз ударил по ней кулаком.

– Открывай! – заорал он. – Молодой хозяин приехал. Хорош спать!

– Нет, все-таки в вас, уроженцах Лесного Края, есть что-то такое, дикое, первозданное, – сообщила мне Рози, кутаясь в плащ. Несмотря на то, что мы были на юге, под утро здесь становилось довольно прохладно. – Вы очень быстро принимаете решение в ситуациях, которые нас ставят в тупик своей непривычностью.

Карл орал еще минуты три, пока, наконец, за калиткой не раздались шаги.

– Чего надо? – спросил оттуда чей-то сонный голос. – Поди прочь, пьянчуга, пока я на тебя собак не спустил!

– Джок! – обрадовался Гарольд. – Джок, почему все закрыто? Что происходит?

– Месьор Гарольд? – неуверенно произнес голос. – Это вы? Вы живы?

– Как мило! – Рози всплеснула руками. – Монброн, так ты, оказывается, мертв?

– Судя по всему – да, – немного ошарашенно ответил ей Гарольд и крикнул: – Джок, это я. Живой и здоровый. Открывай!

– Не обессудьте, месьор, но тут такое дело… – Человек, находящийся за калиткой, явно колебался, принимая решение. – Скажу прямо – бывает всякое. Мой дед рассказывал, что по ночам, в час «волчьей стражи», особенно весной, приходят под двери разные твари, говорят по-людски, а сами при этом не очень-то человеки.

– Проще говоря, Монброн, у твоего привратника нет уверенности в том, что ты не выходец из-за Грани, – влезла в разговор Рози. – Ведь так, Джок?

– Ваша правда, мистресс, – подтвердили из-за калитки. – Да и вы, воля ваша, возможно не очень-то девушка.

– Что? – не знаю отчего, но это высказывание привратника изрядно рассердило Рози и рассмешило Карла, который тут же расхохотался. – Ах ты, мерзавец!

– Самое забавное в этом всем то, что я даже не представляю, как доказать Джоку, что я живой и настоящий, – обратился к нам Гарольд.

– Все очень просто, – отсмеявшись, Карл вытер слезы, выступившие у него на глазах. – Давай я перемахну через забор и открою дверь, вот и все. А после этого тебе уже будет без разницы, что там думает твой слуга. Но вообще, это безобразие. Если бы кто-то из слуг моего папаши начал раздумывать на тему, пускать меня в отчий дом или нет, то самое малое, чем бы он отделался, это сломанные ребра.

– У меня здесь собаки, – сообщил Джок, слышавший наш разговор. – Полезете через забор, я их спущу. А еще кликну охрану месьора Тобиаса. Имейте в виду, что они все в прошлом воины королевской стражи и вооружены.

– Тобиаса? – Монброн помрачнел. – А что люди дяди делают в моем доме?

– Охраняют своего месьора, что же еще? – изумился слуга.

– Но почему здесь? – повысил голос Монброн. – У него есть свой дом!

Вот так так. Сдается мне, что этот дом теперь тоже его. Добился своего дядюшка Тобиас.

Еще это означает то, что отец Гарольда мертв, при нем живом, полагаю, подобное было бы невозможно. И старший брат тоже, надо думать, уже за Гранью.

И еще. Если я прав, то лучше нам всем оказаться подальше отсюда, а то ведь дядюшкино вранье может стать правдой. Вряд ли ему нужен живой Гарольд, не просто же так он его похоронил.