Эра безумия. Колыбель грёз (СИ) - Анненкова Валерия - Страница 31

- И что ты ответила ему? - скрепя зубами, произнес граф.

- А что я могла сделать? Откажись я, он бы арестовал меня, а ее в любом случае забрал бы...

Мысли Монелини захлестнула волна не сдерживаемого бешенства. Как она посмела продать собственную дочь? Готье резко оттолкнул сидевшую у него на коленях Луизу и, встав с кресла, отошел к окну. Женщина упала на пол, продолжив рыдать. Он крепко сжимал кулаки, пытаясь унять в себе тот гнев, что желал вырваться наружу. Его дочь, часть его души и плоти теперь принадлежит его самому заклятому врагу! За что Господь так строго осудил Готье? Этого не должно было случиться. В голове графа промелькнула шальная мысль, что, возможно, де Вильере прекрасно знал, чью дочь выкупил. И, может быть, сейчас он издевается над ней, насилуя и унижая. Монелини со всей силы ударил кулаком в стену. Боль молнией разнеслась по руке. Но неизвестно, от чего он чувствовал больше боли, от удара или от осознания факта, что его дочь - прокурорская вещь.

- Ты хоть понимаешь, кому продала Агнессу? - яростно прошипел граф, приблизившись к Луизе. - Ты знала, что именно де Вильере отправил меня на каторгу?

- Не может быть! - шокировано ответила женщина.

- Может!

Вскоре граф унял свой пыл, смирившись с тем, что он уже не мог исправить. Брак, заключенный в церкви, был святым и нерасторжимым, от этих кандалов не так просто избавиться, как от цепей в тюрьме. Де Вильере и Агнесса были обвенчаны в Соборе Парижской Богоматери, а, значит, являлись мужем и женой не только пред людьми, но и пред Богом. Монелини еще несколько часов расхаживал по дому, продумывая, что ему делать дальше. Он очень хотел увидеть дочь, убедиться, что она на самом деле очень красивая. Но, как бы Луиза не убеждала Готье в том, что, может быть, прокурор на самом деле проявлял к Агнессе страсть, смешанную с любовью, и не мог пойти на это, чтобы еще больше насолить ему, Эдгар не верил в это. А с другой стороны, какой смысл был представителю власти специально выкупать дочь человека, которого он когда-то отправил в тюрьму? Никакого. Значит, де Вильере все-таки что-то чувствует к их дочери.

Ришар стоял возле трактира, глядя в свинцовое небо, по-прежнему затянутое густыми тучами. Прохладный ветер ударял в лицо мужчины, отрезвляя и возвращая его к прежней мысли о событиях сегодняшнего утра. Он до сих пор не мог поверить в то, что его старый друг, Эдгар Готье вернулся с каторги, и отныне он - граф Монелини. А раз он вернулся, то, вероятнее всего, дворянин захочет встретиться с дочерью, выданной за человека, которого он ненавидит больше всего на свете. Ришар чувствовал, что очень скоро грянет буря, жестокие события революции будут омрачать жизнь несчастной Агнессы, влюбленной в этого жалкого Андре. А что именно она могла найти в этом парнишке, не интересующимся ни чем, кроме революции. Вот сейчас инспектор и надеялся узнать ответ на свой вопрос.

Местечко, где полицейский надеялся встретить молодого революционера, было злачное и простенькое, там собирались люди разных низших слоев: от простого рабочего до нищего. Инспектор прекрасно знал, что именно в этом трактире студенты устраивают свои собрания. Это заведение принадлежало одной не богатой супружеской паре, занимавшейся жульничеством и мелким хулиганством. Господин Дидье, вор, вечно пьяный аферист, готовый на любой глупый поступок. Его супруга, как всегда оправдывалась, что связавшись с этим человеком, сломала себе жизнь. Их трактир был не самым лучшим, но самым дешевым в Париже. А посему и посетителей там было не много, и, соответственно, заработок был небольшим. Единственным, чем гордилась мадам Дидье, была ее пятнадцатилетняя дочь - Элен, не особо примечательная девчонка, с темными длинными волосами, кругленьким миловидным личиком, стеклянными карими глазками, которые словно светились хитростью, остреньким носиком и почти бескровными податливыми губками. В отличии от своих родителей она обладала более мягким характером, и тем, что отсутствует у многих людей, той золотой вещью, что могла бы сделать мир лучше. Этой вещью была совесть, несвойственная большей части человечества. Элен поддерживала идеи «Друзей Азбуки», считая их одновременно и безумными, и правильными. А из-за чего эта девчонка зналась с этими студентами? Ответ был прост - ее сердце, никогда не знавшее настоящей, бескорыстной любви, пылало этим светлым чувством к Андре, находившим ее привлекательной.

Вскоре из трактира вышли двое молодых людей, по их несвязной речи и развалистых походках можно было смело сказать, что они были пьяны. Но, к огорчению, среди них не было Андре. Отчаявшись, Ришар зашел в трактир. Местечко, в самом деле, было злачное: тусклое освещение, грязные стены, деревянные полы, старые стулья и небольшие круглые столы. Все присутствующие недоверчиво посмотрели на инспектора, севшего за одним из столов, возле окна. Пьяные взгляды всего этого сброда были устремлены на полицейского, чье каменное лицо выражало полное спокойствие. Вскоре к Ришар подошла одна дама, если можно было ее так назвать: светлые волосы, приведенные в беспорядок, яркий, кричащий макияж, беглые подленькие глазки и старое блеклое платье. Не трудно было узнать в этой женщине мадам Дидье. Она, игриво и лицемерно улыбаясь, присела напротив полицейского, подперев щеку рукой.

- Чем могу услужить, господин инспектор? - хрипловатым голосом спросила хозяйка заведения.

- Бутылку вина. - Не думая, ответил Ришар, наблюдая за студентами, сидящими за соседним столиком.

Она кивнула и, встав со стула, удалилась. Он продолжил смотреть на молодых людей, среди которых был и Андре. Будущий революционер что-то оживленно обсуждал с товарищами, что-то записывал на лист бумаги, иногда оглядываясь по сторонам. Полицейский не мог понять, что же такое было в этом студенте, чего не было ни в нем, ни в де Вильере. Что же это была за искра, привлекавшая Агнессу? Крутой нрав? Молодость? Что заставляло ее предпочитать этого семнадцатилетнего мальчишку, а не его или королевского прокурора? А, хотя, теперь это уже ничего не значило, отныне предпочтения красавицы оставались при ней, будучи подавленными властью ее супруга. Инспектор продолжал сверлить взглядом студентов. Вскоре они начали постепенно расходиться. В результате с Андре остался лишь один его друг; студент такого же возраста, что и он, темноволосый молодой человек, с карими глазами. Отрывки их разговора иногда долетали до полицейского. Из слов, сказанных этими студентами, он мог разобрать лишь одно имя «Агнесса». Да, они говорили о ней, но, что именно?

- Андре, не переживай так, - пытался успокоить его друг, - ну, подумаешь, красивая девушка вышла замуж. Ну, когда это было для тебя проблемой?

- Сейчас это для меня проблема, Франсуа! - раздраженно ответил Андре. - Если бы ты только видел ее, такую грациозную, хрупкую, готовую, как птица в любой момент упорхнуть! Если бы ты знал, как после одной только встречи с ней мою душу охватывал неведанный мне до селе огонь!