Эра безумия. Колыбель грёз (СИ) - Анненкова Валерия - Страница 53

- Надеюсь, вам здесь понравиться. - Улыбаясь, закрыла дверь старуха.

От резкого звука со скрипом захлопывающейся двери Агнесса буквально подпрыгнула на месте, испуганно обернувшись и схватившись за руку супруга. Королевский прокурор только мягко заскользил по шеи любимой и обхватил ее талию, дьявольски улыбаясь и обжигая ее кожу горячим дыханием и едва слышным, сдержанным смехом. Даже сейчас Виктор не позволял своим эмоция вырываться наружу, доставляя этим неописуемое удовольствие, он, как и прежде на службе старался казаться серьезным, олицетворяя собой закон. Но, вдруг де Вильере словно очнулся от сна, вспомнив, что именно сейчас, в данный момент он не представитель власти с железными нервами и холодным сердцем, а любящий супруг, обнимающий молодую жену. Его смех стал несколько громче и приобрел некую мефистофельскую нотку, ему почти несвойственную. Какие-то бесовские инстинкты заставили королевского прокурора подхватить Агнессу на руки и усадить ее на подоконник, со страстными поцелуями накинувшись на ее прекрасное личико.

- Помнишь, - прошептал мужчина, цепляя губой ухо красавицы, - как я точно так же усадил тебя на подоконник, когда пришел свататься?

- Да, помню! - вдохнув, ответила она.

Легкое чувство дежавю накрыло девушку, заставив вспомнить тот самый вечер, когда ее разуму, разбалованному сентиментальными признаниями Андре, пришлось встретиться с жестокой реальностью. А ведь, на самом деле, в тот момент она ненавидела своего будущего мужа, видя в нем самовлюбленного эгоиста. Агнесса до сих пор помнила, как в ту ночь испугалась этих действий королевского прокурора, как с ненавистью в голове и страхом в глазах сидела, поддаваясь его ласкам, которые были всего лишь началом, только искрой того страстного огня, что потом вспыхнул в ее сердце. Сейчас она осуждала себя за то, что прежде пыталась убежать, вырваться из объятий де Вильере, не понимая, насколько это было бы приятно. Неужели, она и вправду была настолько глупа, раз считала его прикосновения омерзительными, а ложь Андре - чистой правдой, овеянной любовью к ней? Но, как же красавица ненавидела себя за то, что тогда мечтала только о своем идеальном студенте, не замечая пылкой любви королевского прокурора. О, если бы ей выпал шанс вернуться назад, не послушаться Леруа и не влюбиться бы в Андре, то девушка немедля начала бы признаваться представителю власти в любви. Но упущенное не вернешь, что с делано, то сделано, таков закон времени! И все равно именно сейчас она была по-настоящему счастлива, ибо рядом с ней находился самый любимый человек на свете, ее супруг, страстно целующий и обнимающий...

После ночи, наполненной до безумия страстными стонами и горячими признаниями в любви, Агнесса спала, небрежно укрывшись тонким светлым одеялом и обнимая подушку, но, правда, не настолько мягкую, как дома. Черные длинные локоны красавицы слегка спадали прямо на лицо, пряча его от назойливых золотистых лучей утреннего солнца. Дыхание же девушки было таким тихим и едва заметным, будто ее тело находилось под властью владычицы-смерти, срезавшей своей острой косой эту невинную жизнь, и лишь медленные, несколько заманчивые движения мадемуазель де Вильере напоминали о том, что в ней еще не потухла хрупкая искорка жизни. Именно сейчас, несмотря на то, что Агнесса уже являлась супругой королевского прокурора и не была такой невинной, как прежде, где-то в душе она оставалась девочкой, а не девушкой, ибо обладала такой же легкостью и тем же любопытством, как все дети. Даже вчера ночью, млея от ласк мужчины и чувствуя тяжесть его тела, красавица с самым невинным развратом в глазах смотрела на него, пытаясь подавить рвущийся из груди сладострастный стон. Именно эта черта в характере девушки больше всего привлекала представителя власти, дотла сжигая пламенем похоти его душу, так тянущуюся к ней.

Сейчас де Вильере сидел возле окна и иногда бросал страстный взгляд на молодую супругу, мирно спящую на постели. Сверкая любовью, его взор буквально прожигал ее насквозь безумным желанием вновь ощутить тепло ее горячего тела, хотя бы пальцем прикоснувшись к нежной бледной коже, краснеющей от его пылких поцелуев. Он сравнивал Агнессу с молодым марсельским вином, освещенным палящим летним солнцем и приятно пьянящим своей терпкостью и сладостью. Вот его страсть, его безумие - шестнадцатилетняя девчонка, рожденная и выращенная в бедности, где нет, и никогда не было никаких прикрас из детства его первой жены, разбалованной различными подарками родителей. Красавица, в движениях которой всегда было что-то невинное, но совращающее, вовсе не походила на Ревекку, вечно холодную и немного скованную, то есть, полностью не способную удовлетворить прихоти мужа. Даже во время первой брачной ночи юная маркиза только лежала и исподлобья, равнодушно смотрела на Виктора, ожидая его действий. Агнесса же вырывалась, стонала и отвечала на ласки. Холодность Ревекки была самой главной причиной, по которой королевский прокурор начал ей изменять, ища утешение в самом распространенном грехе на свете - в распутстве. Ведь, когда мужчина, обладающий демонической харизмой, лишается возможности чувствовать ответную любовь и так не любимой им супруги, то он старается найти новую игрушку для любовных забав. Он по сей день помнил тот момент, когда брак с маркизой стал для него сущим адом...

Это было обычное утро, спустя полгода после того, как господин и госпожа де Вильере потеряли своего единственного сына, а вместе с ним смысл жизни и былой интерес друг к другу. Солнце вяло освещало светлые локоны маркизы и ее поблекшее от скорби лицо, утратившее всяческую привлекательность, свойственную ему прежде. Белое одеяло сливалось с подушкой и ночным платьем девушки, тонкие рукава которого выглядывали из-под тонкой светлой ткани, а легкий осенний ветерок наполнял комнату прохладной свежестью, врываясь в нее из открытого окна. Де Вильере в тот момент сидел на кресле, возле кровати, и внимательно смотрел на часы, ожидая, когда наконец-то будет восемь часов, и он сможет начать собираться на службу. Он больше всего желал вырваться из этой мрачновато-белой спальни, где все напоминало о произошедшем. Стены, казалось, стали с того момента уже. Виктор уже не первый месяц укорял супругу в смерти ребенка, буквально каждый день, доводя ее до горьких слез и бессильных истерик.

Вскоре часы пробили восемь, и помощник королевского прокурора с неким оживленным вдохновением начал собираться на службу, прекрасно зная, что сегодня ждет его. Представитель власти даже не хотел попрощаться с женой, не подозревающей о том, какие жуткие мысли царили в разуме ее супруга, которого весь город считал, чуть ли не святым, ведь он имел репутацию молодого талантливого юриста с блестящим будущим. А кем была Ревекка для городских сплетников, совсем недавно узнавших о том, что она не смогла родить мужу наследника? Маркиза была бедняжкой, по мнению этих людишек, считавших людское горе идеальной темой для своих бессмысленных разговоров и споров.

Собравшись, де Вильере радостно отправился на службу, не замечая или просто не пытаясь скрыть той счастливой улыбки, что уже долгое время не украшала его лицо. Представитель власти уверенно двигался в сторону здания суда, отлично помня, что сегодня его ждало не просто обвинение какого-нибудь преступника, а вторая встреча с одной очень интересной и привлекательной «зверушкой», именно так он называл женщин или, скорее, девушек, по милости злой судьбы попавшим к нему на допрос. Виктор шел медленно, полной грудью вдыхая свежий осенний воздух и любуясь природой: свинцовым небом и умирающим солнцем, ярко-красными и золотыми листьями, гонимыми ветром прямо на сырую землю, и безумно красивой Сеной, немного поблескивающей водным серебром. Ветер, словно тихая скрипка, ласкал слух, убаюкивая и создавая вокруг слишком спокойную обстановку, напоминающую сладкий сон. Молодой юрист не обращал внимания на мысленную борьбу в его голове: с одной стороны - он понимал, то, что собирается сделать очень плохо и не законно, а с другой - помнил, что обязан отвлечься от мыслей о Ревекке и хотя бы раз должен не проснуться с ней в одной постели.