Невеста по спецзаказу или Моя свекровь и другие животные (СИ) - Демина Карина - Страница 5

Интересно, а мне тоже потенциального женишка придется полным именем называть? И расшаркиваться при том?

Так, Агния, не о том думаешь!

Тебе от женишка этого избавиться надобно.

- И Визари Ноно…

Поклонился правый тип.

- …менталист, который позволит оценить ваш эмоциональный статус и степень вашей откровенности.

У меня левый глаз дернулся.

Откровенность?

Шиш им, а не откровенность. И вообще, русские не сдаются… бабка так говорила. Она меня и воспитывала в духе советско-патриотическом, даром, что в годы молодые далекие ей повоевать выпало. О том времени бабка рассказывала неохотно, но все ж успела я понять, что воевала она не в штабах, а в лесах. И поезда под откос пускала, и фрицев стреляла, и своих хоронила. Главное, что с той поры характер бабкин изменился мало. Ее и наш домуправ, личность совершенно специфического свойства, по манерам и уровню интеллекта стоящая ближе к австралопитекам, нежели людям, побаивался. А побаиваясь, и почитал, демонстрируя свое почтение еженедельными визитами и пачками яблочного мармелада, до которого бабка была большою охотницей.

Светлая ей память.

И воодушевленная примером, пусть и не живым, но близким, я величественно – хотелось бы так думать – махнула ершиком и велела:

- Спрашивайте.

И щеки надула.

Для важности.

- Ваше имя?

От же ж… бюрократы. Пятнадцать минут тому самолично паспорт проверял, а все равно имя спрашивает. Но так и быть:

- Агния.

По семейной легенде матушка моя, особа легкомысленная и с богатою фантазией – ни к чему хорошему это в итоге не привело – получив меня на руки восхитилась цветом волос.

Сама она была блондинкою.

Мой отец, неизвестный солдат сексуального фронта, шатеном. А я вот рыжей уродилась. И цвет этот не поблек, не вылинял, не переродился в классический русый. Нет, со временем рыжина лишь ярче стала.

- Полных лет?

- Двадцать четыре.

Почти двадцать пять, но это почти, которого еще две недели с хвостиком, позволяет мне чувствовать себя молодой.

Двадцать пять – это уже срок.

Юбилей.

- Образование?

- Высшее.

Вообще-то я медик.

Как бабка… то есть, я хотела бы стать, как она, но не сложилось. И не потому, что медицина – это для меня слишком сложно, нет, мне даже нравилось, однако вот… она мной гордилась.

И в пример ставила.

И разочаровалась бы, узнай, что вожделенный диплом меня не порадовал, что не пошла я ни в педиатрию, как того хотела, ни в хирургию, на что бабка втайне надеялась. Да, доучилась последний год, но скорее по привычке заканчивать начатое, а потом…

Потом – суп с котом.

Не важно. Вряд ли им тут есть дело до моих глубоких моральных травм.

И вообще до травм.

На этой мысли я замерла.

Ну конечно! А еще врач… несостоявшийся, но все-таки врач! Свет в конце тоннеля, инопланетяне… невеста… бред это и высочайшего качества! Почему? А потому что именно это объяснение и является простейшим.

Нечего сущности плодить.

Что вероятней? Что меня и вправду похитили инопланетяне, озаботившись устройством непростой моей личной жизни? Или что я, никогда толком не умевшая на каблуках ходить, поскользнулась и шибанулась головой о тот же унитаз? Или об умывальник?

Отсюда и потолок последним видением.

А все остальное рождено моим травмированным мозгом. На самом же деле я тихонько лежу себе в муниципальной больничке, обвешанная датчиками, с катетером в руке и другим – в мочевом. Улыбаюсь. И жду приговора.

Стало жаль себя: приговорят ведь.

Это не американское кино, где коматозника двадцать лет будут откачивать, а он очнется на последних минутах, чтобы сходу обнять повзрослевшего сына… и сыновей-то у меня нет.

Как и дочерей.

Котом и тем обзавести не удосужилась.

- Живые родственники по крови?

- Мама, папа, бабушка и семеро детей, - бодро отрапортавала я. В конце концов, мои галлюцинации обязаны мне верить. Но менталист покачал головой и вытянул тонкий полупрозрачный палец, возвестив:

- Неправда сие есть.

Ага…

Неправда. Нет, про отца не знаю, может, и жив где-то. А вот маменька преставилась, когда мне было семь. Я ее плохо помню и не скажу, что сильно горевала. Бабки же в позапрошлом году не стало, а в прошлом и Калерия, верная ее подруга и соратница – иногда мне мерещилось нечто большее в их отношениях – ушла.

- Вы должны говорить правду и только правду, - сурово произнес Ицхари.

- Кому должна?

Пожалуй, этот вопрос поставил его в тупик. Он приоткрыл рот, и закрыл, и задал следующий вопрос из списка.

- Вы состоите в отношениях?

Тут-то впервые с тоской ностальгической я и вспомнила Толика, который, скотина такая, мало что ушел втихаря, унеся с собой и зарплату, и премиальные, так и бабкину «Волгу» прибрать умудрился.

- Состою, - соврала я.

Ицхари нахмурился.

- Неправда сие есть…

И хмуриться перестал. Да что это такое! Неужели больше некого замуж выдать за этого их… многоуважаемого! На мне свет клином сошелся?

- Дети?

- Нет, - буркнула я. Смысл врать, если ложь сразу будет выявлена. – И не собираюсь.

- Вы должны будете…

- Кому должна, всем прощаю, - я взмахнула ершиком, к слову побитым жизнью, обскубанным с одной стороны и на редкость вонючим.

Ксенопсихолог, чье имя вылетело у меня из головы сразу же, как в нее влетело, тронул Ицхари за рукав и зашептал что-то. И шептал долго, уставившись на меня левым глазом, правый же в глазнице перекатывался, что выглядело несколько жутковато.

- Нет, но… конечно… заявленные параметры… и соответствие… да… нет…

Я подалась вперед, надеясь расслышать хоть что-то, но не вышло.

- Хорошо, - наконец, согласился Ицхари. – Пусть так… Агния-тари…

Чего?

- Я, как уполномоченный представитель брачного агентства «Золотой лепесток», лучшего брачного агентства в этом рукаве Галактики, заявляю, что вы прошли предварительный отбор.

И уставился.

Неужто изъявлений радости ждет? Нет, как-то я не готова радоваться.

- Верните меня домой, - попросила я, мысленно добавив: - И в сознание.

- Боюсь, это невозможно…

- Позволь мне, - ксенопсихолог скользнул вперед. Двигался он, надо сказать, странно, да и держался, как человек с застарелою травмой позвоночника: спина прямая, что в корсет затянутая. Ноги не сгибаются, и от пола не отрываются, скользят бесшумно.

Жуть.

- Агния-тари… тари – это общепринятое обращение к дамам высокого рода… - и рученьку бледную протянул. А рученька-то полупрозрачная, что из стекла сделанная. Я напросвет и кости разглядеть могу, что пясти, что фаланги… на одну больше положенной. – Я прекрасно понимаю, что вам нелегко.

И такое искреннее сочувствие в его голосе сквозит, что слезы на глаза сами наворачиваются.

А я и на бабкиных похоронах не плакала.

- Не подходи! – велела я и по руке ершиком ударила. Не хватало, чтобы меня тут всякие… инопланетно-бредовые особи щупали.

Он увернулся.

И улыбнулся, отчего меня и вовсе передернуло: зубы были идеально ровными, вот только треугольными, как у акулы.

- Ваши инстинктивные страхи, - мурлычущим голосом произнес ксенопсихолог, - лишены основания. Моя раса давно уже отринула древние традиции и не потребляет в пищу мясо разумных существ.

- Очень… - говорю. – Мило. Современно.

Он величественно кивнул и улыбнулся шире прежнего. Это, конечно, зря… традиции традициями, современность современностью, но руку я за спину убрала.

На всякий случай.

- Исключение оставлено лишь для ритуального поедания покойного, будь на то его воля, - продолжил он и ресничками хлопнул.

А реснички бесцветные.

Длинные.

Глазки голубенькие, что пуговки.

- И… как оно? – поинтересовалась я исключительно поддержания беседы ради.

- Сложно. Некоторые, особенно молодые особи, личности которых сформировались под влиянием галактической сети с ее прогрессивными взглядами, отказываются принимать участие в ритуалах. Тогда как особи среднего возраста, не говоря уже о стариках, придерживаются обычаев… порой слишком уж придерживаются.