Благодать (СИ) - Титов Алексей - Страница 55

Глава XI

1

«Вдруг вспомнилась ты.

Нежданно-негаданно, в обычной своей манере, ворвалась в похабный сон, разогнала девок и навела такого шороху, что не оставалось иного выхода, кроме как проснуться.

Лучше бы этого не делал – тосковать наяву куда как тягостнее.

Я пришёл к тебе накануне отъезда. Адрес раздобыть труда не составило – дом твоего барыги известен.

Я стоял перед массивными, как створки шлюза, воротами, и пялился в объектив домофона. Не решаясь нажать кнопку, надеялся на случай – ну, там, машину из прачечной, в кузов которой запрыгну… Надежда была глупой, поскольку у вас наверняка имеется прислуга для постирушек. Меня глодали сомнения. Наконец, убедил себя, что ты мне не враг и посему я не должен искать шпионские пути решения проблемы, потому как иду, в конце концов, к матери своей дочери. И нажал кнопку.

- Заходи, - сказал динамик обречённо твоим хрипловатым – ты всё так же много куришь? – голосом, и я, признаться, вздрогнул. Калитка клацнула ригелями, и я поспешил воспользоваться гостеприимством хозяйки, перепады настроений которой, впрочем, не гарантировали беспрепятственного прохода собственно к дому.

Дом как дом – два этажа и веранда размером с детсадовскую игровую площадку. Собак не видно – не удивительно, при твоём-то к ним отвращении, - однако пристройка с затемненными стеклами навела на мысль о том, что по первому свистку оттуда могут выскочить волкодавы двуногие.

Поднявшись по полированным гранитным ступеням лестницы, не без злорадства подумал, что в непогоду или зимой твой боров наверняка падал тут на свою жирную задницу.

Ты ждала меня в прихожей, похожей на мрачно-торжественный зал прощания в крематории – мрамор на стенах и мозаичные полы. Скамьи – и те каменные. Всё такое надёжное, камёлое, как на Радости Данте. Геологических техникумов мы не кончали, так что не вправе утверждать, что ты сидела на кресле, высеченном из глыбы антрацита, но похоже, весьма похоже.

Ты курила сигарету с наслаждением висельника, в последней просьбе которого палач не усмотрел ничего запретного. Ты не смотрела на меня, поскольку куда больше была заинтересована столбиком пепла на сигарете. Глядела на него с интересом пэтэушницы, загадавшей желание и не то чтобы верящей в его исполнение после того, как сигарета истлеет до конца и пепел при этом не упадёт, сколько заинтересованной, удастся ли никотиновой палочке истлеть до того, как кто-нибудь попросит докурить.

Пепел упал – мне показалось, услышал шорох его соприкосновения с мозаичным полом. Вскинув голову, несколько разочаровался в чуткости своего слухового аппарата – шорох издавала пачка «кэмэла», из которой ты доставала очередную сигарету. Ты прикусила фильтр столь яростно, что создавалось впечатление – в сигарете притаилась вошь, и вот теперь ты её уничтожила.

- Ну, как вы тут? – спросил.

- Как видишь, - ты развела руками и, клацнув зажигалкой, прикурила.

- Это-то я вижу. Я про моральные ценности… Не завозили, нет? А когда обещают? – слова слетали, честное слово, вовсе не те, что хотел бы произнести, и я почувствовал, что слетаю с катушек. Я походил на пятнадцатилетнего мальчишку, порющего напропалую всякую чушь, дабы замаскировать некомпетентность в вопросе охмурения противоположного пола.

- Ты чего пришёл?

- А ты чего открыла? Скучала, небось?

- А как же, - выдохнула дым мне в лицо. – а открыла потому, что… - прикурила сигарету от предыдущей и зачем-то зажгла ещё и зажигалку. И давила на кнопку клапана. Будто очнувшись, отшвырнула зажигалку в сторону и сунула обожженный палец в рот. И, разумеется, наткнула на тлеющую сигарету. Выплюнула её и, обхватив голову руками, зарыдала, склонившись к коленям и вздрагивая всем телом. конечно, я жалел тебя, но успокаивать не решался – каждый человек становится эгоистом, когда слёзы текут из его глаз. Я решил дать твоему эгоизму потешиться.

- Как Машка? – спросил, наконец, спросил, ожесточенно потирая переносицу – в носу свербило от твоих сигарет.

- Тебе-то что? – спросила инертно и потянулась к почти пустой пачке.

- Дочь, как-никак.

- Вспомнил! – ты даже подпрыгнула на своём каменном насесте.

- Фотку хоть покажи. Не заберу, честно. Возврат, как в объявлениях, гарантирую. Похожа на меня?

- Конечно. Волосы ещё рыжее стали. Огонь прям… - проговорила как-то заторможено, потом вдруг вскинулась, принялась наседать: - И где же это мы шлялись?

С твоей стороны было явной дуростью задать этот вопрос, но он, кажется, настолько присущ женщинам вообще, что передается генетическим путём. Какое, собственно, тебе дело, где я шлялся, коль сама настояла на разводе. Прости, конечно, но деньги превратили тебя не в утонченную даму, а в торгашку-хабалку в манерах. Не в коня корм. Или не в кобылу… хотя это, наверное, оскорбительно звучит. Я уже внутренне материл себя за визит. Наверняка виной всему застарелая обида, при виде тебя, при звуке твоего голоса лопнувшая, как созревший фурункул. Даже зарёванная ты выглядела прекрасно. Я пытался очернить тебя перед собой, желал вымарать, выгораживая собственное безволие.

- здесь же и обретался, в Ростове.

- Женился?

- Одного раза оказалось с лихвой. В следующих инкарнациях гордо пронесу знамя холостяка, случись родиться хоть кроликом, хоть баобабом…

- Ослом ты родишься.

- Таким же похотливым?

- Таким же тупым, - и наклонилась к отброшенной зажигалке. Пола халатика задралась, обнажив кровоподтёк на бедре.

- Что, давать не хотела? – ляпнул со злостью. Ты встрепенулась и – вдруг – оказалась в позе скромной селянки: халатик на коленках так натянулся, что ни едва не просвечивали.

- Ты так и не стал джентльменом…

- Да, но и вы не леди, - вспомнилось из «Разини».

- Так что там насчёт Машеньки спрашивал? – ты стремилась закруглить разговор. Сколько раз представлял нашу встречу, а она всё же пошла по твоему сценарию. Гадко.

- Она нормально себя чувствует? Больше ничего такого не случалось? – вот ведь, не хотел старое бередить. Годами, прокручивая в памяти историю, от которой поседел и, признаться, так в психологическом смысле и не оправился, пытался разобраться, действительно ли увидел тогда в глазах трёхгодовалой Машеньки удовольствие от проказы или то была простая радость несмышленого ребенка? Я надеялся, что Машенька не пойдёт по стопам своей чокнутой бабули, полжизни проведшей в психушках. Для обретения чего-то навроде душевного равновесия мне нужно было если не увидеть дочь воочию, то хоть на фото взглянуть. Мне казалось, в её переменчивых, голубых, фиолетовых, синих глазах я найду ответ на томительный, тяготящий вопрос.

- Всё с ней нормально, - донёсся до меня твой голос. – Обошлись без твоего деятельного участия.

- Лариса, ты что, забыла Наташу? Только честно.

- Ах, ты… скотина. – Ты плюнула в мою сторону. Я тебя понимал.

- Вот такое я говно, - кивнул покорно.

- Убирайся, пока охрану не позвала. Пошёл вон.

- Ладно тебе. Полюбовно распрощаемся. Ты ведь всё ещё трепещешь, долгими замужними вечерами вспоминая мои глаза с поволокой влюбленности и прочие признаки…

- Мудак, - уверенно диагностировала.

- Ну да, всё такой же.

- Всё никак простить её не можешь?

- Себя, скорее.

- Это почему ещё?

- Потому, что в ночь, когда этого звереныша зачали, презерватив не надел.

- Чего ж интересуешься, похожа на тебя или…

- Лишь бы не на бабушку по материнской линии…