Вызов (ЛП - Деннинг Трой - Страница 11

К огромному изумлению Нихмеду, маг вошёл в воду, не сняв даже обуви. Дайнод и Эамонд тоже вскинули брови, но благородный охотник и два его помощника не подавали никаких признаков удивления. Во время ежемесячных церемоний в их пастве частенько встречались люди.

Галаэрон перевёл взгляд на Валу, чтобы посмотреть, не кажется ли ей такое поведение странным, но на её лице застыло выражение полного изумления, и понять о чём она думает, было невозможно. А вот её люди смотрели на Такари с таким животным вожделением, что эльф заволновался, правильно ли оценили реакцию людей на издевательства Старейшины Холмов. Это поставило его в тупик куда больше, чем поведение Мелегонта, ведь для людей разведчица была всего лишь случайно пострадавшей в битве эльфийкой. Учитывая обстоятельства, они вряд ли могли влюбиться в неё, так что эльфу было трудно понять, почему просто вид её обнажённого тела пробудил в них такую страсть.

Оставляя запачканной в дороге одеждой разводы тёмной грязи, Мелегонт прошёл к центру озера и остановился возле Такари. Он пощупал нарыв и посмотрел на Галаэрона.

– След от хвоста фаэримма, не так ли? – не дождавшись ответа, он продолжил, – Ты не заметил? Он что-нибудь впрыснул ей?

– По хвосту разок пульсация пробежала, – ответил Нихмеду. – А позже я заметил в глубине раны что-то маленькое и горячее.

Плюфан поднял глаза.

– Я испробовал все известные мне противоядия.

Мелегонт покачал головой.

– Фаэриммы впрыскивают не яд, – сказал он. – Они откладывают яйца.

– Яйца? – Такари так быстро развернулась, что выскользнула из рук Плюфана. – Что значит «яйца»?

– Только одно за раз, – ответил маг. Он посмотрел на благородного охотника. – Они так размножаются.

– Как личиночные осы? – лицо Такари приобрело болезненный бледно-жёлтый оттенок. – Тогда прикончите меня, сейчас же! Я не хочу, чтобы какая-то дрянь съела меня изнутри!

– До этого не дойдёт, – успокоил её Мелегонт и повернулся к благородному охотнику. – Извлеките яйцо и назначьте лечение, как при лихорадке. Отдохнёт дней десять и будет в полном порядке.

На лице эльфийки читалось сомнение.

– Тебе легко говорить…

– Да, легко, я из себя выковырнул шесть таких, и рядом не было целителя, чтобы облегчить лихорадку, – маг потрепал разведчицу по щеке, кивнул благородному охотнику и побрёл к берегу.

– Дайнод, проследи, чтобы она отдыхала, как ей велели, – Галаэрон посмотрел на Такари и добавил, – После лечения вернёшься к своим на год.

– Спасибо, – отозвалась та с грустью в глазах, – но я подожду до того момента, как Киньон…

– Нет, ты отправишься домой сразу же, как только позволит здоровье, – перебил Нихмеду. – Даже если он его не озвучил, решение Киньон уже принял. И я хочу, чтобы ты побывала дома, пока я могу отдать тебе такой приказ. Ты слишком долго не была в Высоком Лесу.

На глаза Такари навернулись слёзы.

– Я…

Галаэрон прервал её взмахом руки.

– Мы ещё поговорим, прежде чем ты отправишься в путь, – сказал он. – Когда поправишься, навести меня.

Эльфийка кивнула и опустилась в руки Плюфана.

– До скорой встречи.

– До скорой встречи.

Галаэрон попросил жрецов поблагодарить за него благородного охотника, передал им для их богини золотого льва и принялся ждать, пока Мелегонт выберется из воды. Человек потёр пальцы друг о друга, делая пассы простенького заклятия, чтобы высушиться, но ничего не произошло. Он нахмурился и попробовал снова.

Одежда оставалась мокрой.

– Позволь мне, – предложил Галаэрон, весьма удивлённый неудачей мага. Мифал блокировал все заклятия, способные нанести вред Эвереске, если их читали не эльфы. Но едва ли заклятие просушки можно было назвать разрушительным. Да и Мелегонт бы ощутил на себе неприятное воздействие, если бы намеревался нанести какой-либо вред своим колдовством. Вместо этого чары просто не сработали.

– Ты чувствовал магию?

В ответ Мелегонт приподнял густые брови и отрицательно покачал головой.

Галаэрон повторил пальцами жесты мага, и тот почувствовал, как через него потекла магия Плетения. Раздалось шипение, мелькнула вспышка света, и одежда мага тут же высохла, исходя паром.

Мелегонт хлопками затушил небольшой огонёк.

– Ты скопировал моё заклятие?

– Ну, небольшой талант у меня всё же есть, – ответил Нихмеду, опустив длинную историю о том, как он поступил в Академию Магии и как из неё вылетел. – Это заклинание не такое странное как те, что ты использовал раньше.

– Поразительно, – восхитился Мелегонт. – Хоть ты освоил и совсем простенькие чары, это всё равно поразительно.

– Эх, если бы ты был наставником в Академии Магии, – усмехнулся Галаэрон.

Он повернулся и вывел людей из рощи. Когда они снова оказались на мощёных мрамором дорожках, к эльфу подошла Вала.

– Тебе надо было её поцеловать, – сказала она.

Галаэрон так опешил, что чуть не споткнулся.

– Такари? Зачем мне это?

– Разве влюблённые эльфы не делают этого, когда прощаются? – удивилась женщина. – Или целуются только люди?

– Мы целуемся… правда, судя по скорости, с которой размножается ваша раса, не так часто, – ответил Нихмеду. – Но мы с Такари не влюблены друг в друга.

– Беру назад двенадцать добрых слов из тех, что я сказала о тебе, – ответила Вала. – Только клыкастые твари так обращаются с влюблёнными девушками.

– «Клыкастые твари»?..

– Орки, – объяснил Мелегонт. – И, Вала, вряд ли гость имеет право расспрашивать приютившего его о подобных вещах.

Женщина тут же опустила глаза.

– Разумеется. Прошу меня простить, – она отстала на шаг, позволив Галаэрону занять её место подле мага.

Эльф оглянулся, его слегка обеспокоило то, как быстро её индивидуальность исчезала при первом же намёке на недовольство волшебника. Ещё с того момента, как они вышли из гробницы клана Вишаан, он пытался понять, что их связывает, но едва речь заходила о Гранитной Башне, как Мелегонт тут же менял тему, а Вала говорила, что он лезет не в своё дело.

Решив, что лучший способ завоевать доверие Валы – это самому быть откровенным, Галаэрон сказал:

– Не стоит извиняться, но мы никогда не были любовниками.

По взгляду женщины эльф понял, она уверена в том, что между ним и Такари что-то было.

– Мы могли бы стать ими, но такие связи всегда плохо кончаются, даже между лунными и лесными эльфами.

– Серьёзно? – спросил уже Мелегонт. – Я этого не знал.

– Наверное, потому что ты не эльф.

Не обращая внимания на любопытные, а иногда и враждебные взгляды прохожих, Галаэрон провёл людей по солнечной низине, лежавшей у подножия Колокольного Гребня и замер, направив свой взор на Златоутренний Холм. Очевидно, Мелегонт почувствовал, что на эльфа нашла меланхолия, потому что прежде чем снова заговорить, он позволил Галаэрону погрузиться на несколько минут в свои мысли.

– А ведь они все погибнут.

Нихмеду не нужно было спрашивать, что имел в виду маг.

– Не стоит судить о наших высших магах по моим навыкам, – тихо ответил он, убедившись, что рядом нет никого из эльфов. – Лорд Дуирсар не преувеличивал, когда говорил о том, что магия эльфов – древняя.

– И могучая, не сомневаюсь, – кивнул Мелегонт. – Но много ли известно вашим высшим магам о фаэриммах? Ты даже не знал, кто они такие, а ваш жрец не понял бы, что с Такари, пока личинка не проела её внутренности.

– А ты откуда столько о них знаешь?

Оставив вопрос без внимания, маг продолжил:

– Последнюю тысячу лет, фаэриммы провели под Анорохом практически без еды. Они еле-еле поддерживали силы, питаясь редкими бединами, которых их рабам удавалось поймать или заманить за Стену Шарнов. А теперь мы – ты и я, – дали им шанс вырваться из плена, и, уж поверь мне, они его не упустят.

– Это всё, конечно, очень интересно, но ты не ответил на мой вопрос. Откуда ты столько о них знаешь?

– Последние сто лет я провёл, изучая их, – ответил Мелегонт. Заметив, что Галаэрон молчит, он добавил: