Разнести повсюду весть (ЛП) - Вилгус Ник - Страница 17
- Предыдущая
- 17/74
- Следующая
— Это не так!
— Тогда чего ради тебе нужно было звонить этому парню?
Он состроил гримасу.
— Почему? — требовательно спросил я.
— С тобой жить тяжело, Вилли, — огрызнулся он. — Иногда у меня такое чувство, будто меня сбил чёртов товарный поезд. Все эти заморочки с Ноем… чёртовы торнадо… твоя чёртова семья… иногда я просто хочу чего-то, что мне знакомо. Чего-то, что я знаю. Чего-то, что я понимаю.
— И что именно всё это значит?
— Это не то, чего я ожидал. Брак. Жизнь с тобой. Всё отлично, не пойми меня неправильно, и я ни о чем не жалею, но это не то, о чём я думал. Ты считаешь неправильно — хотеть увидеть моих старых друзей, хотеть вернуть что-то из своей прежней жизни?
— Из твоей наркотической жизни.
— Я занимался и другими вещами, помимо наркотиков, знаешь ли.
— Ага.
— Просто… мы только сейчас начинаем видеть свет в конце туннеля, Вилли, но теперь ты хочешь усыновить ребёнка. И не какого-то милого малыша, какого-то нормального малыша, нет, не ты, Вилли. Это должен быть очередной чёртов товарный поезд, который нас перевернёт, потому что именно это ты и делаешь. Ты такой.
— Это куча тупой брехни.
— Это правда!
— Это жизнь, Джексон Ледбеттер. Мы не все родились с серебряной ложкой в заднице. Мы не бежали на встречу с психиатром за триста долларов в час, когда над нами издевались в школе. Нам приходилось надевать пару яиц и справляться с этим.
— Я понимаю, Вилли. Действительно понимаю. И я знаю, ты считаешь, что моя жизнь была лёгкой, просто смех. Но мне нужно вернуть часть своей прежней жизни. У меня такое чувство, будто я потерял себя.
— Где мы сейчас, Ледбеттер?
— Я знал, что ты не поймёшь.
— Я пытаюсь. Поверь мне.
— Ты можешь просто пообещать мне кое-что?
— Что?
— Если мы усыновим этого ребёнка, пожалуйста, Вилли, давай просто закончим на этом. Я не думаю, что вынесу что-то большее. Я не хочу, чтобы ты через год наседал на меня с разговором, что хочешь усыновить ещё одного. Я устал, Вилли. Мне нужна передышка.
— Я буду заботиться о нём. Ты вернёшься на работу и будешь заниматься своими делами, и тебе не придётся волноваться.
— Ты тоже должен работать.
— Но у меня гибкий график, и я могу работать и быть с ним. Я буду водить его в школу и прочее. Вот увидишь. Это будет не такое уж большое дело.
— Просто, как только мы привезём его домой, как только твоя семья снова насядет…
— К чёрту их.
— Но как только они снова насядут…
— Они не насядут, Джек. Думаю, они ещё больше устали ругаться, чем я. Я никогда не изменю их мнения, и они никогда не изменят моего, ну и что? Жизнь продолжается. Мне бы хотелось думать, что я достиг точки, когда мне до крайней степени плевать.
— Твой брат, Билл, по-прежнему не можешь справиться с тем фактом, что мы поженились. Он по-прежнему называет меня “твоим дружком”. Это чушь, Вилли.
— К чёрту его. К чёрту их всех.
— Ты это не серьёзно.
— Я это серьёзно. Но ты просто ходишь вокруг да около, Ледбеттер. Что происходит на самом деле?
Он одарил меня своим классическим взглядом оленя в свете фар.
— Что? — требовательно спросил я.
— Я думал о том, чтобы переехать обратно в Бостон, — признался он.
Вау.
— Ты никогда ничего не говорил о переезде, — сказал я.
— Я ничего не говорил, потому что знал, что это тебя разозлит.
— В том и дело. Насколько серьёзно ты думаешь об этом?
— Каждый чёртов день, Вилли.
Я раздражённо выдохнул.
— Вау, — произнёс я, кладя руки на подоконник.
— Мы могли бы устроить жизнь здесь, — сказал он. — И конечно, моя семья сумасшедшая, но они хотя бы не ненавидят меня из-за того, что я гей, и они не будут постоянно совать нос в наши дела. И вообще, я скучаю по Бостону. Это мой дом, Вилли. Это место всегда будет моим домом. Я хочу снова присоединиться к реальному миру. В Миссисипи прикольно, но давай начистоту, никто в здравом уме не хочет жить в таком месте.
— Спасибо, Ледбеттер.
— Я говорю не о тебе.
— Обо мне, в каком-то смысле. Какое отношение что-то из этого имеет к Маку?
— Никакого, — сказал он.
— Никакого?
— Это сложно, Вилли.
— А ты попробуй рассказать. Я вылетел из колледжа, знаю, но мне удалось попасть на урок или два, прежде чем это произошло.
— Мы говорили о наших прежних жизнях. Прежних друзьях. О том, что делали. Клубы. Гольф. Прогулки по гавани. Новая яхта его отца. Знаешь, мы выросли вместе. Он был моим лучшим другом. Всю старшую школу. Не то чтобы он был совершенным незнакомцем. И он живёт не так далеко отсюда. И я кое-что понял.
— Что?
— Мне нужна моя жизнь, Вилли. Я люблю тебя. Я очень, очень сильно люблю тебя. Но сейчас мне нужна моя жизнь. Я хочу двухкомнатную квартиру рядом с Капитолием. Я хочу ходить в спортзал по дороге с работы. Я хочу время от времени ходить в чёртову художественную галерею. Я не хочу жить в месте, где на каждом углу чёртова церковь, и всё чертовски религиозное всё чёртово время. Ты открываешь газету, и там какой-то мудак капает тебе на мозги на редакционной странице. Или включаешь радио, а там Майк Хакаби* делает свой чёртов Хакаби-отчёт. Меня тошнит от этого, Вилли. Господи, Боже, я не думаю, что смогу это больше выносить.
*Майк Хакаби — консервативный американский политик, член Республиканской партии.
— Оу.
Джексон Ледбеттер обычно не ругался, но когда это происходило, то потому, что он был действительно, по-настоящему возмущён.
— И как бы весело ни было жить среди деревьев и кататься на квадроциклах по огромным лужам дорожной грязи к “лунке для рыбалки”, у меня такое чувство, будто я хочу большего, Вилли. И я не пытаюсь быть злым, но я городской парень, и я просто не получаю тех вещей, в которых нуждаюсь.
— Всё это из-за разговора с твоим старым бойфрендом?
— Я хотел поговорить с тобой об этом до того, как умер Ной.
— И за всё это время ты никогда не говорил ни слова?
— Ну, из-за Ноя ты был не в порядке, и я не думал, что рассказывать тебе о своём желании переехать обратно в Бостон было хорошей идеей.
— Значит, всё это время ты был несчастлив и только сейчас мне об этом рассказываешь?
— Не несчастлив, Вилли. Не в своей тарелке. И ты знаешь, о чём я говорю. Как только ты здесь открываешь рот и начинаешь говорить, люди тут же понимают, что ты не отсюда. И ты знаешь, каково это. Это ощущение со мной последние девять лет, и я от него устал.
Я замолчал.
Кстати о потрясении.
— Пожалуйста, не злись, — сказал он, снова беря меня за руку.
Я не отстранился.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы подумаешь об этом, Вилли.
— А я-то думал, что ты влюблён в мистера Чопорные Штанишки, — сказал я.
— В Мака? Если хочешь терять своё время на ревность, валяй, но ты мой муж, и мне этого достаточно. Мак просто друг. И даже не очень хороший друг, больше нет. Он зашёл потому, что хочет помочь мне найти работу. Если я смогу сослаться на его отца в своём резюме, это может открыть много дверей. Я знаю, тебе плевать на такие вещи, но меня не было девять лет, и мне нужно найти способ вернуть прежнюю динамику.
— И ты хочешь переехать в Бостон?
— Да, — сказал он. — Боже, да!
Я покачал головой, отчасти ошеломлённый.
— Просто скажи, что подумаешь об этом, — умолял он.
— Мне придётся бросить свою работу в Тупело. Ты знаешь, как долго мне пришлось искать приличную работу?
— Здесь ты можешь быть переводчиком для глухих. И здесь намного больше вакансий, намного больше возможностей. Ты мог бы, наверное, получить работу в любой из главных больниц.
— А что насчёт страховки? Тони понадобится страховка — мы не сможем заплатить за всё его лечение. Одни лекарства стоят около десяти тысяч долларов в месяц или какую-то другую чертовски возмутительную сумму.
— У Тони есть Медикейд*. Нам придётся покрыть часть цены, но большую часть за него платят. И мы получим пособие за опеку над ним. Будет не так уж много, и определённо не для Бостона, но тебе не придётся переживать за страховку. И если ты делал своё домашнее задание так, как делал я, то знаешь, что льготы, которые он получит здесь, намного больше, чем те, которые он получит, если мы останемся в Миссисипи.
- Предыдущая
- 17/74
- Следующая