Разнести повсюду весть (ЛП) - Вилгус Ник - Страница 42

Амелия кивнула.

— Ну, если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить, просто приди и скажи мне на ушко. Хорошо?

— Наверное.

— Ты сделала моего Джеки очень счастливым. Ты это знала?

— Правда? Почему?

— Он всегда хотел маленькую девочку. Я знаю, ты не настоящая его дочь, но, может быть, когда-нибудь будешь… это займёт время. Я знаю, он будет очень сильно стараться быть хорошим отцом.

— Мой папа был солдатом.

— Джеки мне рассказывал. Очень благородный мужчина. Ты, должно быть, ужасно по нему скучаешь. Когда-нибудь ты должна показать мне его фотографии. Твои мать и отец, должно быть, очень привлекательные люди. В смысле, посмотри на себя — такая великолепная юная леди. Возможно, когда-нибудь ты станешь супермоделью и будешь ходить по подиумам в Милане и Париже и получать миллион долларов, чтобы надеть какую-нибудь ужасную вещь, на которую Донателлу Версаче вырывало завтраком. Конечно, все, что ей стоит, это только посмотреть в зеркало и — вуаля! — очередной шедевр. Пришей к этому ярлык, найди какое-нибудь анорексичное насекомое, чтобы носить это, и вуаля! Деньги в банке. Разве бесплатная рыночная система не изумительна?

Амелия закусила губу, будто не могла решить, шутит ли “бабуля Ледбеттер”… или нет.

— Давай поедим, дорогая. Я уже несколько дней не ела ничего, кроме еды из больничной столовой. Думаю, местный повар стоит перед больницей и просит людей снять туфли, чтобы он мог оторвать подошвы и добавить их в своё меню. Самая ужасная ерунда, которую ты видела за всю свою жизнь. У завтрака, который я ела сегодня утром, был пульс, как ни странно. Можешь представить? Я думала, оно встанет и уйдёт. Когда я втыкаю во что-то вилку, я не хочу, чтобы это молило о жизни.

Амелия улыбнулась.

Глава 60

Мы хотим, чтобы ты был счастлив

Тебе что-нибудь нужно? — спросил я.

Тони посмотрел на меня своими голубыми глазами и пожал плечами. Я поднял одеяла до его подбородка, и он откинулся на подушку.

Ты в порядке? — спросил я.

Он кивнул.

Тебе по-прежнему страшно?

Он пожал плечами.

Мы хотим, чтобы ты был здесь счастлив, — сказал я, убирая тёмные волосы с его глаз. — Думаешь, ты будешь здесь счастлив?

Он пожал плечами. Понимал ли он суть моего вопроса или нет, я не мог сказать. Его словарный запас был неплохим, но условные предложения и усложненный синтаксис еще вызывали проблемы. Мы с Джексоном учились выражаться проще.

Тебе здесь нравится? — спросил я.

Он снова безразлично пожал плечами.

Тебе нравится твоя комната?

Он сжал губы, будто этот вопрос не имел никакого смысла, будто не было важно, нравится ему или нет.

Я почувствовал приступ нетерпения. Травмированным детям нужно время, чтобы привыкнуть — много-много времени. В одном исследовании, что я читал, авторы говорили, что таким детям нужно два года на восстановление за каждый год, что они потеряли, будучи брошенными или страдая от жестокого обращения. Если ребёнок жил в приюте четыре года, например, ему понадобится восемь лет, чтобы “восстановиться” и научиться доверять и установить нормальные семейные связи.

Мне хотелось поцеловать его в лоб, проявить любовь, но я не сделал этого. Вместо этого я мягко взял его за руку и нарисовал кружок на ладони. Я поднял на него взгляд; он ждал, что я сделаю это снова. Я нарисовал ещё несколько кругов, не глядя на него. Когда я остановился, он вытянул другую свою руку, чтобы я сделал то же самое.

Я улыбнулся.

Я начертил кружки, сжал его пальцы и несколько минут водил кончиком своего вдоль его пальцев. Я не смотрел на него, не хотел, чтобы он чувствовал себя застенчиво. Мне хотелось, чтобы он знал, что я рядом, что он в безопасном, хорошем месте, и ничего плохого не произойдёт.

Когда я, наконец, поднял на него взгляд, его глаза были закрыты, и он уснул.

Глава 61

Вот, как мы делаем

Взявшись за руки, мы произнесли молитву, после чего принялись за сытный завтрак из яичницы, сосисок, английских кексов и апельсинового сока.

Это был наш первый совместный завтрак.

— Тебе хорошо спалось? — спросил я, бросая взгляд на Амелию.

Она пожала плечами, ковыряясь в еде.

— Что с ним случилось? — спросила она, глядя через стол на Тони.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Он намочил кровать?

— Да, — сказал я.

— Я видела, как он одевается. Он попал в автомобильную аварию?

— Ты имеешь в виду шрамы?

— Да.

Я бросил взгляд на Джексона, не уверенный, как с этим справиться.

— Он попал в эпицентр пожара, — сказал Джексон. — Ему было четыре года. У него много рубцов.

— Это больно?

— Нет. Это было очень давно.

— Он был в пожаре?

— Да.

— Где была его мама?

— Это она устроила пожар. Ну, на самом деле, это был несчастный случай. Она выбралась невредимой, но оставила его позади. К тому времени, как его достали, у него было больше сорока процентов ожогов на теле.

— Оу. — Она бросила взгляд на Тони и нахмурилась. — Это ужасно.

— Он мог намочить кровать, потому что у него там внизу повреждено много нервных окончаний, так что он не чувствует, когда переполняется его мочевой пузырь, — объяснил Джексон. — Мы не уверены, но это возможно.

— Оу, — снова произнесла она.

— Так как тебе спалось? — спросил Джексон.

— Мне снилась мама.

— Это был хороший сон?

— Мы были в доме, и я продолжала идти за ней, но не могла догнать, а она шла дальше и дальше от меня, и я продолжала её звать, но она не замедлялась. Потом осталась только я. Я бегала из комнаты в комнату. Это был как гигантский круг, и я просто продолжала бегать и искать маму, но… я не могла её найти.

— Не похоже на счастливый сон, — сказал Джексон.

Амелия зажмурилась, пока вниз по её щекам текли слёзы.

— Ох, милая, — произнёс Джексон, наклонившись, чтобы притянуть её ближе. — Мне так жаль. Это звучит, как ужасный сон.

Амелия отстранилась от него, поднялась на ноги и побежала в свою спальню.

Джексон выглядел поражённым.

— Я схожу за ней, — сказал я.

Я улыбнулся Тони, вставая, пытаясь показать ему, что всё хорошо, что всё в порядке.

— Амелия? — позвал я, мягко стуча в её дверь. — Можно мне войти?

Она не ответила.

Я постучал снова.

— Амелия? Я захожу. Ладно?

Я медленно открыл дверь и обнаружил Амелию на кровати с прижатыми к груди руками.

Я сел на кровать рядом с ней.

— Отстойно, да? — спросил я, когда она начала затихать.

— Я скучаю по маме!

— Я знаю, милая.

— Почему она должна была умереть?

— Она была больна.

— Я знаю, но почему врачи ничего не сделали?

— Они не могут исправить всё. Они стараются, но не могут. Я знаю, как именно ты себя чувствуешь.

— Знаешь?

— Я задавался этим же вопросом о моём маленькой мальчике. Почему его нельзя исправить? Почему они не могут сделать лучше? Но есть кое-что, что они просто не могут сделать. А затем он умер. Он мне постоянно снился. Но это не было похоже на твой сон. Мне снилось, что я один в доме, и я начинал искать его, но не мог найти. Это отстойно, я знаю.

Она вытерла глаза.

— Всё наладится, милая, — сказал я, потянувшись, чтобы погладить её по спине. — Вот увидишь. На это уйдёт время, но ты не всегда будешь это чувствовать. Когда-нибудь станет лучше.

Она прильнула ближе ко мне.

Я обвил её рукой.

— Если хорошенько поплачешь, это поможет, — добавил я. — Выведи это из своего организма. Начни всё сначала. Я всегда говорю, что лучше наружу, чем внутрь.

— Это так грустно, — тихо произнесла она.

— Что?

— То, что вы сказали о Тони. Почему его мама ему не помогла?

— Я не знаю, милая. Люди всякое делают. Я не знаю, что тебе сказать. Бывают злые мамы.

— Мне его жалко.

— Не жалей. Просто будь его старшей сестрой. Думаю, ты ему нравишься, хоть ты и победила его в шашках.