Разнести повсюду весть (ЛП) - Вилгус Ник - Страница 57

— Что бы вы ни сделали, он с криками просыпается посреди ночи. За все годы я имел дело со многими травмированными детьми, и не нужно быть гением, чтобы сложить вместе два и два. Знаете, мне интересно, как он заразился ВИЧ, раз не родился с ним, и раз у вас, очевидно, отрицательная реакция. Мне интересно, как это произошло.

— Ну, я не знала, что он болен, так что не начинай наседать на меня с этим снова. Если бы я знала, что он болен, то отвела бы его к врачу.

— Да, но как он заболел?

— Откуда мне знать?

— ВИЧ передаётся через телесные жидкости.

— Ну, ясное дело.

— Ну, вы либо разбрасывали по дому использованные иглы, либо один из ваших друзей угостился семейными драгоценностями, так сказать.

— Не говори мерзостей.

— Это либо одно, либо другое, — сказал Джексон.

— Я выгляжу как наркоманка? — спросила она.

— Я выгляжу как медбрат, который специализировался на изучении случаев детского сексуального насилия? — парировал Джексон.

— Что ж, не смотри на меня, — отмахнулась она. — Я этого не делала.

— Тогда кто сделал?

Она вернула свой стул на пол и села прямо.

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — спросила она ровным, опасным голосом.

— Не особо, — ответил Джексон. — А должен?

— Ты знаешь, каково было жить с этой маленькой дрянью под ногами всё грёбаное время? — требовательно спросила она. — Пока он скулил, плакал и писался в штаны? Но я относилась к нему правильно, разве нет? Я воспитала его. Я меняла чёртовы подгузники, разве нет? Он всё ещё жив, разве нет? Чего ты от меня хочешь? Я не говорила, что идеальна. Я старалась, как могла. Поэтому ты привёз его сюда, чтобы мог ткнуть меня носом в то, какой я была паршивой матерью?

— Есть упущенные части его жизни, — ровно произнёс Джексон.

— Ага, что ж, в моей жизни есть чёртовы огромные куски, которые полностью утонули в дерьме, так что хватит ныть.

— Мы просто пытаемся разобраться в том, что с ним случилось.

— Ну и что, по-вашему, с ним случилось?

— Думаю, вы знаете.

— Ага, что ж, может, знаю, а, может, нет.

— Если бы вы могли пролить свет на ситуацию, это помогло бы ему поправиться. Нам нужно знать, с чем мы имеем дело.

— Если ты думаешь, что я возьму вину на себя, то ты просто тупозадый педик.

— А если вы думаете, что я зачислю деньги на сигареты на ваш счёт только за то, что сижу здесь и слушаю вашу чепуху, то вы просто глупая осуждённая преступница, которая останется с носом.

— Боже, боже, — беззаботно произнесла она. – Ну разве не прелесть?

— Ну? — надавил Джексон.

— Откуда мне знать, что с ним случилось? — спросила она, пожав плечами. — Я ведь не могу следить за ним двадцать четыре часа в день. Люди приходили и уходили. Ловили кайф. Творили хрень. Мне нужно было управлять бизнесом, знаешь ли.

— И, может быть, один из ваших покупателей…

— Может быть, я задержала оплату, и один из моих поставщиков взял небольшой обмен.

— Вы позволили кому-то изнасиловать его?

— Я никому ничего не позволяла! — с жаром ответила она. — Но… ты знаешь… дерьмо случается. Может быть, я узнала об этом. Может быть, я была не в состоянии быть сильной, если ты знаешь, что я имею в виду. Девушке нужно на что-то есть, знаешь ли.

— Значит, вы застали то, как кто-то с ним что-то делает?

— Я этого не говорила.

— И это не открытое отрицание, так ведь?

— Чего ты от меня хочешь, мистер Важный Медбрат из Бостона? У тебя есть мой единственный ребёнок, единственный ребёнок, который у меня когда-либо будет в этом мире. Чего ещё ты хочешь?

— Мы пытаемся добраться до сути. Вы его мать. Должна быть в вас какая-то часть, которая заботится о нём.

— Теперь ты будешь меня анализировать, педик?

— Если придётся.

Она оглядела комнату, тяжело вздохнула.

— Ну? — надавил Джексон, его тон стал агрессивным.

— Что ну?

— Правда?

— Правда, — произнесла она, горько смеясь. — Все думают, что хотят знать грёбаную правду. Будто это принесёт что-то хорошее. Правда тебя освободит, но только после того, как трахнет мозги.

— Пожалуйста, не используйте нецензурную лексику перед моими детьми.

— Ох, прошу прощения, мистер Медбрат.

Джексон непоколебимо посмотрел на неё.

— О, ты прёшь напролом, да? — спросила она, откидываясь назад.

Джексон не ответил, просто ждал.

— Был там этот мужик, — отвлечённо произнесла она. — Ты должен понять. Я проходила через некоторое де… некоторую дрянь. Меня кинули на продаже, я не смогла заплатить так, как должна была. Ты знаешь. Такое случается. Это бизнес. И я задолжала этому мужику много денег. И может быть, я застала то, как он делал что-то…

— Однажды? Дважды?

— Ну, может быть, он тусовался рядом немного слишком часто. Ты знаешь, что я имею в виду? Не могла избавиться от его рожи. Прости. Не могла избавиться от него. И для меня это было плохое время. Не нужно играть с товаром, знаешь ли. Но меня… Я не обращала внимания. Может быть, я начала делать какую-то дрянь, которую не должна была. Может быть, меня это немного перекосило. Я уже не помню всего. Это было просто… там просто был этот мужик. Он был очень высоким. Немного грубым, знаешь ли. Странный мужик. Делал странные вещи. И я поняла…

Она замолчала.

— Что вы поняли? — спросил Джексон.

Она снова тяжело вздохнула, казалось, потерялась в мыслях.

— Это было запутанное время, — наконец, сказала она, поворачиваясь посмотреть на Джексона. — Много дряни происходит. Ты знаешь.

— И этот мужчина…

— Он делал вещи.

— Вещи?

— Я не буду для тебя произносить это по буквам, педик. Он делал вещи. Ты меня понимаешь?

Она приподняла верхнюю губу с правой стороны, обнажая дырку в зубах.

— Видишь там зуб? — спросила она.

— Тот, которого нет? — спросил Джексон.

— Да, — сказала она. — Тот, которого нет. Хочешь знать, почему его нет?

— Почему? — спросил он.

— Я пыталась его остановить. Первый раз, когда увидела… ты знаешь. Вот, что получаешь, когда вмешиваешься.

— Я должен вам посочувствовать?

— Я просто рассказываю тебе, как это было.

— Так значит, это не просто случилось единожды или дважды.

— Он отирался вокруг долго, тот мужик. Я не помню, был ли он там в ночь пожара или нет, но с тех пор я его не видела. Да и не искала, если ты понимаешь.

Джексон молчал долгую минуту.

Линда Горзола поёрзала на месте.

Амелия подняла взгляд на меня. Я ободряюще улыбнулся.

— Вы хотели бы что-нибудь к этому добавить? — спросил Джексон.

— Я не хотела, чтобы что-то из этого случилось, — сказала Линда, её голос наполнился эмоциями. — Я не такой плохой человек. Мне нужно было есть, знаешь ли. Я старалась, как могла. Ты, сидишь здесь, осуждаешь меня…

— Никто вас не осуждает, — сказал Джексон.

— …осуждаешь меня и ненавидишь. Ты не знаешь! Ты не знаешь, каково это было. Ты не знаешь, что делал со мной мой папочка. Ты не знаешь, так что не сиди здесь и не притворяйся, что знаешь. И знаешь, что? Жизнь — дерьмо! Это огромная куча дерьма! А затем тебя заносит в место, похожее на это, и каждый день тебя тыкают в дерьмо носом. Так что да, может быть, что-то вышло из-под контроля. Может быть, я не была такой уж хорошей матерью. Может быть, я допускала ошибки. Может быть, я не такая идеальная, как ты…

— Я никогда не говорил, что идеален.

— …может быть, я не могла дать ему идеальную жизнь с двумя голубыми папочками, миленькой школой и миленькой маленькой сестричкой, но это не значит, что я не пыталась. В любом случае, что ты знаешь? Ты просто богатый кусок дерьма из Бостона, которому не приходилось работать ни дня за свою грёбаную голубую жизнь. В этом весь ты. Просто богатый кусок дерьма, который пытается отобрать единственное, что у меня осталось в этом мире. Будто у меня уже не отобрали всё остальное.

— Я рыдаю, — жестоко произнёс Джексон. — Пока вы сидите здесь и жалеете себя, я пытаюсь разобрать беспорядок, в который вы превратили жизнь своего сына, и дать ему будущее, в котором не будет тюрьмы или психушки. Так что засудите меня.