На земле и на небе - Тарасова Ирина - Страница 16

— Медовые, — добавила тетя Сара. — Медок у нас славный. Недалеко гречишное поле — поэтому мед у нас нынче будет темный, густой, пахучий.

— А домов много построили? — поинтересовалась Катя.

— Да нет, с десяток будет. Но, думаю, и дальше строить будут. Местные-то наши поначалу возмущались, а потом привыкли. А кому от этого плохо? Новые поселковые не бедокурят, не пьянствуют, а тихонько себе обустраиваются. И нам подспорье — вот молоко иногда продаю, сметанку, яйца. Деньги-то тоже по нынешним временам нелишние. Младшему вот посылаю. Ему ж там тоже кушать надо, сама знаешь, как молодые парни едят, все им мало. А впрочем, откуда тебе знать, у тебя же дочка! — спохватилась хозяйка и спросила: — Кстати, где-то она, что-то ее не слышно.

И правда, девочки рядом не было. Катя тревожно встала из-за стола.

— Да ты не беспокойся, у нас тут покойно, никуда не денется, — успокоила ее хозяйка.

Катерина заглянула в свою комнату. Ксения как была, одетая, свернувшись калачиком, спала на кровати.

— Умаялась, — улыбнулась тетя Сара. — Она у тебя молодец. Ни секунды не сидит, все время в заботах. Умница девочка.

У Кати от похвалы, услышанной из уст этой прожившей такую тяжелую жизнь женщины, стало легко и хорошо на душе. Они вышли во двор и присели на скамейку.

— Да, Ксюша славная девочка, добрая, — согласилась Катерина.

— Только отца ей надо, чтобы в строгости держать. Видела Дмитрия, вполне положительный парень: трудяга, не пьет, не куролесит.

— Но вы же без мужа вырастили троих, а я что, не смогу одну на ноги поставить?! — возмутилась молодая женщина. Она уже поняла, что хозяйка неспроста завела этот разговор. Тетя Сара решила выступить в роли свахи.

— Но то я, — спокойно возразила хозяйка, — к тому же в деревне сама жизнь воспитывает, а в городе — одно баловство.

— Тетя Сара, прошу вас, не надо. Я пока еще замужем. — Катя резко встала, чтобы прекратить неприятный разговор.

— Ох, извини, а я-то, грешным делом, подумала, что ты незамуженка. — Тетя Сара виновато схватила ее за руку.

Катя остановилась и удивленно спросила:

— Почему?

— Не знаю, уж больно ты молода, да и не похоже, что кто-то у тебя за спиной есть. К тому же Славик тебя привез а не муж твой.

Чувствуя, как слабеют ноги, Катя опять присела на скамью:

— Не надо, тетя Сара, больше об этом. Мы недавно с мужем расстались, и как-то не по-человечески.

— А что такое, загулял? — участливо спросила хозяйка.

— Да не знаю, холодный какой-то стал и на девочку начал раздражаться.

— А спите вместе? — поинтересовалась тетя Сара и внимательно посмотрела в лицо молодой женщине.

— Он уже несколько месяцев с нами не живет. Да и до этого разве что спали в одной постели. Как Ксюха родилась, Роман как-то сразу переменился, охладел ко мне.

— И что, не ласкал тебя? Не любились, когда были бок о бок?

— Очень редко, раз или два в месяц. Да и то как-то не так, не как раньше бывало…

— Да-а, — женщина покачала головой, — значит, загулял, верные приметы.

Катя невольно расплакалась.

— Поплачь, поплачь, легче станет, — сочувственно сказала женщина и погладила ее по спине. — Погуляет и придет, не печалься. От красавицы жены да от такой дочки только дурак откажется.

Катя резко передернула плечами и вскинула голову:

— А я сама не хочу. Он дочку не любит, а может, и своей не считает! И мою любовь как высушило! — Катин голос сорвался на крик: — Не хочу больше! Ни его, никого!

— Хорошо-хорошо, — приобняв ее, согласилась тетя Сара. — Время покажет.

Она встала со скамьи:

— Пойду прилягу, а то с пяти утра на ногах. — И она тяжелой походкой стала подниматься на крыльцо.

Катя тоже поднялась и вышла за ворота. Сердце бешено стучало от одних только воспоминаний о муже. Она немного постояла возле забора и постепенно успокоилась, от сердца отлегло.

Все вокруг дышало покоем. Дом тети Сары стоял на самом краю деревни. За небольшим логом простирались луга, вдалеке виднелся лес. Катя решила прогуляться. В этом году в мае дождей выпало много, так что трава была высокой и густой. Она вспомнила, как девочкой, когда родители отправили ее в пионерский лагерь, устав от шумного коллективного отдыха с его утренними побудками, зарядками и множеством суетливых построений, она уходила гулять одна за пределы лагеря. Катя часами могла лежать на нагретой солнцем, скошенной траве, глядя на проплывающие в небе облака, и сочинять стихи. «Интересно, а что изменилось с тех пор?» — подумала она и, раскинув руки, упала на траву.

Небо было по-прежнему безмятежно-спокойным. Прямо перед ее глазами проплывало большое белое облако, похожее на коня. Она следила, как его силуэт постепенно размывается и конь превращается в верблюда… Катя закрыла глаза. Как здорово! Хочется ни о чем не думать, просто ощущать себя частичкой огромного мира. Вдыхать сладковатый запах трав, всем телом чувствуя упругость примятых сочных стеблей, слушать щебетание птиц и жужжание насекомых.

— Ой! — тоненькой иголочкой вонзилась в лодыжку боль от комариного укуса. «Не больно полежишь тут, закусают», — подумала Катя и нехотя встала. Она гуляла долго, наслаждаясь покоем и одиночеством. Нарвав небольшой букет полевых цветов, чтобы не расставаться и дома с запахами и красотой этого чудесного луга, Катя повернула к дому.

Солнце уже палило вовсю. «Хозяйка говорила, что тут речка неподалеку, надо бы сходить поплавать». — С этой мыслью Катя вошла в дом.

Ксюшка еще валялась в кровати, но уже не спала, а играла с игрушками. Катя не стала ей мешать и вышла опять во двор, где занималась привычной для нее работой тетя Сара.

— Тетя Сара, а речка здесь где? — спросила Катя.

Женщина оглянулась.

— Как выйдешь за околицу, сверни направо и иди по дороге, — стала объяснять она, плавными жестами сопровождая свой рассказ, — как дойдешь до последнего дома, сверни опять направо и иди вдоль посадок. Потом посадки закончатся, и там увидишь.

— А далеко?

— Минут двадцать пешком. Да девчонку не бери, — добавила она, — мы с ней наладились стряпней заняться. На первый раз сама сходи. Да долго не загорай, солнышко только с виду ласковое, обожжешься сразу.

— Я поплавать хочу.

— Под мосток не ходи, там глубоко, рыбаки там обычно удят. Ребятишки в заводи, где потеплее, барахтаются, а ты чуть поодаль иди. У нас река чиста, но прохладна, везде родники бьют. Так что не перекупайся.

— Спасибо, — поблагодарила Катерина. Она вошла в комнату. Ксюшка уже убежала на веранду, и оттуда был слышен ее звонкий голосок. Вероятно, она встретила там кошку и пыталась с ней поиграть.

— Хорошая, хорошая, — приговаривала девочка, — давай дружить. Давай я тебе бантик завяжу на шейку.

Катя улыбнулась. Сама она не любила бантики, предпочитая перехватывать мягкие волосы дочери яркими разноцветными резинками. Но тут тетя Сара с утра заплела Ксюше маленькие худенькие косички, и они у нее торчали в разные стороны мышиными хвостиками.

Катя надела свой старенький, чуть вылинявший, но все еще прекрасно подчеркивающий стройность ее фигуры, голубой купальник, накинула ситцевый в цветочек халатик, взяла полотенце и пошла на речку.

Домов в деревне было немного: пока она шла, насчитала не более пятнадцати. Одни из них были большие, добротные, со множеством хозяйственных построек во дворах, другие — маленькие, словно вросшие в землю, был и один совсем развалившийся дом прямо посреди деревни. Солнце припекало, обжигая кожу. Катя перешла дорогу, где уже образовалась короткая тень от раскидистых деревьев. Последний дом на краю деревни был особенно красив — красного кирпича, двухэтажный, крытый зеленой черепицей. На коньке крыши красовался кованый флюгер в виде петуха. Катя свернула направо и пошла вдоль прямой линии молодых осинок, обрамляющих колосящееся поле. Ее обогнал мужчина на старом-престаром велосипеде с обмотанным синей изолентой рулем. И хозяин этого «одра», казалось, тоже появился из далеких предвоенных лет: пожелтевшая от времени фетровая панама с бахромой по полям закрывала лицо, а черные галифе и серая потертая куртка полностью скрывали фигуру. Катя даже вздрогнула от резкой трели звонка, когда рыбак объезжал ее. Что это был рыбак, красноречиво свидетельствовали две удочки, притороченные к багажнику. Катя поспешила следом — и не прогадала: вскоре перед ней открылся чудесный вид.