Дело о железном змее (ЛП) - Сэйнткроу Лилит - Страница 44

Туман пытался преследовать их, но через пять миль после Довера они вырвались на водянистый серый свет солнца. Мир просыпался, не шумя, даже птицы забыли поприветствовать рассвет.

Их вид был перекрыт зелеными изгородями по сторонам, Валентинелли сжимался в седле, словно хотел быть в другом месте. Зигмунд сжимал поводья и выглядел жалко. Клэр насладился бы собой, если бы не постоянная работа разума. Он был не ближе к нахождению ответа к модели уравнений, когда они забрались на холм и посмотрели на деревни Верхнего и Нижнего Хардреса. Поместье было в дальнем конце Нижнего, дым от углей и другого поднимался к серым тучам, погода вдали была ветреной.

Несмотря на недовольный вид, Валентинелли хорошо ехал верхом, его лошадь бежала так быстро, как было безопасно. Копыта ударяли в ровном ритме, порой его даже встряхивало, но неаполитанец считал это уместным. Время давило на Клэра, тикало, оно было ограниченным. Они прибудут к поместью, и время будет давить на них еще сильнее.

Они миновали потрепанную табличку «Хардрес, карьер», гордо указывающую на заросшую дорогу, которую недавно точно использовали, на что указывали примятые растения на полу. Клэр отметил это, тревога росла. Солнце не показывалось, воздух был тяжелым от свежего запаха дождя.

— Mentale, — неаполитанец оглянулся через плечо. — Что мы здесь найдем?

Было даже приятно отвлечься от уравнений. Доски в голове сменились лесом записей мелом.

— Больше мех, это точно, — ответил он, вяло переключаясь на новый вопрос. — Может, ментата, занятого новыми конденсаторами. Меня больше тревожит, что мы точно найдем нескольких людей, способных на жестокость. Мы не так далеко от Лондиния, и если пруссы прибыли в Довер, они могли прибыть и в другие места. Брайтон и Хардвитч, конечно.

«План потрясающий. Но им не нужно много — столько, сколько требуется для удержания замка и Уайтхолла, а еще оружейной у подножия Тауэра. Дальше будет зависеть от того, что они запланировали для Британии или Ее сосуда».

Мысль о гибели Британии или королевы Виктрис заставила его желудок сжаться. Это не мог быть его последний ужин, ведь этот ужин у мисс Бэннон был прекрасным.

«Если он был последним, он хотя бы был хорошим. И в хорошей компании».

— Хмм, — Валентинелли улыбнулся, белые зубы сверкнули на его темном лице. — Вот, что я скажу. Я убиваю наемников, а вы — другого mentale. Все просто.

— Я не могу убить его, пока не узнаю больше о плане.

Неаполитанец кивнул в сторону Зигмунда.

— Он пытать умеет?

Зиг ответил:

— Да, я буду пытать тех, кто разбил Спиннэ. Баэрбарт изобретет новые методы пытки!

— Вряд ли старик Зиг сможет, — Клэр подавил вздох. — Небеса, ментат в этом не так опасен, как наемник.

Валентинелли фыркнул, шедеврально проявляя отвращение.

— Человек чувствует боль, отвечает на вопросы. Особенно, когда просит Людо, mentale. Ладно, увидим, когда прибудем.

— Если перестанете говорить, как плохая копия куклы, синьор, мы будем легче ладить друг с другом, — на миг Клэр пожалел, что сказал это. Его раздражение достигло значительной отметки. Зиг и убийца не были логичными. Не как мисс Бэннон. Конечно, и она не была логичной, но…

«Погодите», — он уцепился в мысль, но не успел ее развить.

— Мне говорить языком королевы? — резкий тон образованного ученика. Он звучал недовольно, перестал склоняться над лошадью. — Если бы я не был связан кровавой клятвой, была бы у нас стычка.

— Я — ваш человек, синьор, — напряженно ответил Клэр. — Пока это чертово дело не окончено. Можете пока что не оскорблять меня, прошу, говоря как дурень? Я уважаю ваш ум, но не хочу тратить время, споря с вами, пока вы ведете себя так, словно вы играете, что этот ум.

Тишину нарушал лишь топот копыт. Клэр моргнул.

«Мне очень плохо от мысли, что мисс Бэннон в опасности. Это не логично, но… о, небеса, она волшебница! Ты становишься смешным, Арчибальд!».

Валентинелли, наконец, заговорил:

— Это привычка, сэр. Я хочу, чтобы все без исключения меня недооценивали. Так жить проще.

— Все? И мисс Бэннон?

— Наверное, только она этого не делает, — тихий культурный тон пугал. — И я ненавижу ее за это.

«Вот как».

— Ах, — что он мог ответить? — Я обрадовался бы этому.

— Мужчина не любит женщин, которых не может удивить, mentale.

«Многое в вас становится понятным».

— Ясно.

Валентинелли ускорил лошадь, и Клэр поспешил за ним. Зигмунд застонал, они были все ближе.

А Клэр все еще не разгадал модель уравнений.

— Там никого нет, — сообщил Зигмунд. Он был покрасневшим, потным, широкое лицо блестело.

Клэр зашипел на него, глядя на рушащееся поместье из укрытия разросшейся изгороди.

Это была плоская коробка в стиле шато с печальной глиняной крышей, сады разрослись, окна стали шире из-за того, что дерево разъели черви. Сорняки выбились среди камней дорожек, и все место источало ауру отчаяния, что он хотел согласиться с Зигом.

Но не согласился.

Валентинелли указал. Сорняки были раздавлены, по ним проехала тяжелая повозка. След указывал на три ступеньки, ведущие к пострадавшей от огня входной двери.

«Огонь был недавно. Химикат в основе, насколько я вижу. Это странно».

Неаполитанец склонил голову, глаза сияли.

Клэру вдруг стало холодно, он обрадовался, что они оставили лошадей в маленькой роще за разрушенными вратами поместья. Зелень, скрывавшая их, казалась тонкой ширмой.

Стало слышно скрежет металла, шорох искр. Поместье содрогалось, по камню бежали зигзаги трещин. Земля гудела, дрожа, словно огромный зверь, спящий в ее глубинах, переворачивался во сне.

Клэр тут же подумал о карьере каменоломни дальше по дороге.

«Да. Им не нужно сильно стараться, чтобы оставаться скрытыми. Конечно, там следы повозки. Здание под землей, почему я такое не учел?».

Поместье снова задрожало, оно рушилось. Передняя стена обвалилась с паром и дымом, с голубыми дугами электричества. Способности Клэра подавали данные, которым он не доверял. Он обдумывал их, и они становились неоспоримыми. Он не сходил с ума.

Огромный механический гомункул был встроен в дом.

Зигмунд недоверчиво рассмеялся, но этого не было слышно в грохоте.

— Спиннэ! — вопил он. — Мерзавцы! Schweine!

Меха поднималась из поместья, куски поместья сыпались, как дождь со спины утки. Клэр впитывал каждую деталь, которую мог видеть, пока у существа разворачивались ноги, безумный механический паук появлялся перед ним в свете солнца. Конечности стучали по одной за раз, цефалоторакс и его брюшко поднялись, сияя. Прусские конденсаторы мигали, ряды были упорядочены вдоль дна его тела, постоянный гул сотрясал зубы в голове Клэра. Он понемногу осознавал опасность, скрытую за огоньками. Стеклянные склянки в стали были с зеленой жидкостью на спине мехи, и в каждой плавали…

«Вот зачем им были головной и спинной мозг, — его конечности отказывались двигаться, мозг кипел. — Ментат из Измененной магии? Но как? Как это возможно?».

Земля не прекращала дрожать, и воображение Клэра рисовало ему другую меху в глубинах заброшенного карьера, золотые диски на их груди искрились, оживая, а рабочие, что построили их — а он вдруг стал почти уверен, что они были собраны существами как металлические пугала в глубинах Блэкверк, — прыгали с яростным механическим смехом, их глаза сияли безумным алым умом.

Если дракон мог управлять шумом и адским жаром Блэкверка, он мог легко заставить не спящих металлических миньонов строить во влажной тьме подземелья. Другая мысль сделала Клэра еще холоднее, может, в этом жутком искусства механизмов существ было несколько.

— Вниз! — завопил Людовико, толкая его к Зигмунду. Они рухнули кучек, шляпа Клэра пропала в переросшей изгороди. Пахло соком сломанных веток, озоном, нагретым машинным маслом, раскаленным металлом и каменной пылью.

Меха была огромной.

«Конечно, уравнения такие сложные. Это меняет все».