Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза - Страница 13

— Как мы будем выходить из положения на этот раз? — спросил он, понимая, как утомленно звучит его голос. — Это нападение — вид преступления, с которым в Швеции раньше не сталкивались. Это значит, что нам надо проявлять максимум осторожности в этических вопросах и не переступать рамки шведских законов.

Он быстро оглядел помещение. Ни один из коллег в эту ночь не спал больше двух часов, так что и сам он не имел никакого морального права жаловаться.

Наступила новая эра, устало подумал он, тяжело усаживаясь на диван.

Спикен положил трубку и схватил со стола стопку распечаток.

— «Новый джихад», — сказал он. — Мусульманская террористическая группа с базой в Германии. Полиция безопасности ожидала чего-то подобного. Полчаса назад террористы через свой сервер в Берлине сделали заявление, в котором взяли на себя ответственность за «убийство еврейского фашиста и сиониста Аарона Визеля, неверного, заслужившего смерть». Эта группа отличается своеобразной изобретательностью и, посчитав, что достигла успеха сегодня, может рассчитывать на успех и завтра. Патрик разговаривал с Рансторпом, специалистом по терроризму; мы пытаемся раздобыть сведения о предыдущих терактах группы и связать ее деятельность с «Аль-Каидой».

— Тем не менее одна вещь здесь не сходится, — сказала Анника Бенгтзон.

Анника и Берит Хамрин уложили свои куртки поверх пальто Шюмана и сели на свободные стулья в конце стола шефа.

— Что именно? — спросил Патрик.

— Визель жив, — напомнила Берит.

Спикен потерял нить и посмотрел на Берит и Аннику со смешанным выражением удивления и недовольства.

— Да, слава богу, он жив, — сказал он, — но это уже детали.

— Но не для Визеля, — возразила Анника. — Могу это на сто процентов гарантировать.

Шюман искоса следил за спором, но решил не вмешиваться.

Спикен махнул рукой:

— Откуда я знаю, что у них там произошло? Может быть, они составили заявление до покушения, а потом уже не смогли его изменить. Они, правда, смогли исполнить свой план — проникнуть на нобелевский банкет и выстрелить в него.

— До того, — сказала Берит. — До того, как имело место нападение?

Спикен довольно улыбнулся:

— Именно так. Полиция устраивает пресс-конференцию в два часа дня. Думаю, что на нее пойдет Патрик, если он больше ничем не занят. Как ты, Патрик?

Патрик Нильссон выключил новостной сайт и широко зевнул.

— Я хотел сосредоточиться на Рансторпе, — сказал он, — а потом поговорить с источниками из колледжа министерства обороны.

— Хорошо. Анника, значит, на пресс-конференцию пойдешь ты, — произнес Спикен, считая дело решенным.

— Ну, — заговорила Анника, пародируя Патрика, — я хотела сосредоточиться на фон Беринг, а потом поговорить с источниками в Каролинском институте.

Берит захихикала, а Шюман почувствовал, что начинает злиться.

— Мы участвуем в пресс-конференции или нет? — спросил он немного громче, чем обычно.

— На пресс-конференцию пойду я, — сказала Берит, проглотив смешок.

— Мы будем брать интервью у членов семьи фон Беринг? — спросил Шюман. — У Каролины фон Беринг есть семья? Муж, дети, родители?

— Пока у меня нет ответов на эти вопросы, — ответил Патрик.

Спикен изо всех сил хотел сохранить свой авторитет, но репортеры сами решили, куда и кто из них пойдет.

В газете надо подтянуть дисциплину, подумал Андерс Шюман. Такая организация никуда не годится, пора принимать меры. Ничего подобного впредь он не допустит.

— Работая, всегда думайте об онлайновом издании, — сказал он, напутствуя расходящихся коллег. — Никаких сроков завершения работы нет, только дополнения и исправления. Не будьте эгоистами, помогайте друг другу! Анника, можно тебя на два слова?

Анника остановилась, прижав к груди одежду, газеты и бумаги.

— Да? — спросила она.

Шюман подошел к ней и вполголоса спросил:

— Ты все еще полагаешь, что тебе нельзя писать о том, что ты видела?

Анника была бледна, под глазами залегли темные тени.

— Это не я полагаю, а юрист газеты. Он почему-то считает, что шведские законы надо соблюдать.

Она повернулась и пошла в свою угловую комнатку, копна волос упала ей на узкую спину.

От раздражения, возникшего где-то в животе, Шюман ощутил горечь в горле. Мысль мелькнула раньше, чем он сумел ее заглушить: «От нее надо избавляться».

Анника с глухим стуком затворила дверь своего стеклянного аквариума. Шюман становится просто невыносимым. Прошлым вечером он был совершенно неуправляем, а сегодня отдал инициативу Спикену, самому тупому человеку во всей Швеции. Слава богу еще, что Спикеном так легко манипулировать.

«Мне надо держаться от всего этого подальше», — подумала она и включила компьютер.

Берит взяла на себя полицейскую пресс-конференцию, а потом собралась пойти в больницу, навестить пришедшего в себя раненого охранника, который горел желанием рассказать о том, что видел.

Еще одна несостоявшаяся знаменитость, подумала Анника и тотчас устыдилась своих мыслей.

Семьи двух других охранников отказались давать интервью газете. Берит уже навестила их с цветами и соболезнованиями, но они не проявили никакого интереса к сотрудничеству. Ведущий медицинского отдела газеты попытался пробраться в больницу к Визелю, который находился пока в весьма тяжелом состоянии, а Шёландер, корреспондент в США, беседовал с правыми христианскими фанатиками. Патрик Нильсон и двое корреспондентов онлайнового издания не оставляли в покое полицию, стараясь разузнать последние новости расследования.

Анника отправилась в архив, а потом стала рыскать в Интернете, стараясь больше узнать о Каролине фон Беринг.

Притом что это была очень влиятельная женщина, сведений о ней нашлось немного.

Она всю жизнь проработала в Каролинском институте. Никогда не мелькала в СМИ, если не считать интервью, связанных с ее работой. Были небольшие заметки о ее карьерном росте, выдержки из выступлений по поводу присуждения Нобелевских премий по медицине.

Только в последние несколько недель она проявила активность в связи с противоречиями, возникшими в связи с награждением Визеля и Уотсона.

Анника просмотрела выступления фон Беринг, касающиеся присуждения премии этим двум ученым.

Некоторые считали Каролинский институт рассадником нечисти, дьявольским порождением, лишенным всякой морали и нравственности. На одном американском сайте Анника нашла карикатуру, на которой фон Беринг была изображена с рогами и хвостом, а на другой — Альфред Нобель в образе чудовища Франкенштейна с подписью: «Этого добивается Нобелевский комитет?»

Были также страстные статьи других исследователей, защищающие и оправдывающие решение Нобелевского комитета. Это были самозваные герои, сражавшиеся за искоренение всех болезней человечества.

Вопрос шел о том, допустимо ли использовать яйцеклетки, оставшиеся после операции искусственного осеменения, для того чтобы выращивать из них стволовые клетки и использовать их в дальнейших исследованиях. Эта методика известна под названием лечебного клонирования. Ученые использовали ее для клонирования овечки Долли.

Самым известным поборником исследований стволовых клеток в США был ныне покойный Кристофер Рив, актер и кинозвезда, знаменитый супермен, сломавший себе шею, упав с лошади во время скачки. Вместе с семью учеными он подал в суд на Джорджа Буша за наложение запрета на исследования стволовых клеток. До самого конца Рив надеялся, что новые способы лечения позволят ему снова встать на ноги.

Анника просмотрела массу информации. Никогда бы она не подумала, что в Интернете так много сведений на эту тему.

Она нашла обзорную статью о книге, озаглавленной «Этика и генные технологии: философские и религиозные аспекты генных технологий, исследований стволовых клеток и клонирования», откуда узнала, что наибольшее сопротивление этим исследованиям оказывают воинствующие католики и протестанты. Западная культура стала настолько индивидуализированной, что человеческие эмбрионы считаются в ней личностями, имеющими права.