Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза - Страница 36

Она выключила зажигание и вышла из машины. Они с Томасом купили машины, как только получили деньги, и Анника была очень довольна своей лошадкой.

— Доброе утро!

Анника обернулась и увидела молодую женщину, трусцой подбегающую к ней. Рядом, словно привязанный, бежал пес без поводка. Женщина замедлила бег и остановилась рядом с Анникой. Голова была повязана лентой от пота, на плечах теплая куртка. Лицо женщины было покрыто обильным потом.

— Так вы все-таки переехали? — спросила она, широко улыбаясь.

Теперь Анника узнала ее: это была женщина, жившая наискосок от ее дома, женщина с собакой. Та самая женщина, с которой Анника познакомилась зимой.

— Да, мы уже живем здесь, — ответила она, вспомнив свое решение дружить с соседями.

— Добро пожаловать. Как вам здесь нравится?

Анника застенчиво рассмеялась:

— Пока еще не поняла. Мы только недавно распаковали вещи…

— Понимаю, что вы хотите сказать, — живо перебила ее женщина. — Я въехала сюда пять лет назад и до сих пор иногда обнаруживаю нераспакованные коробки. Зачем мы таскаем за собой весь этот ненужный хлам? Если я не скучала по этим вещам столько лет, то зачем их вообще покупала?

Анника не смогла удержать смех.

— Это верно, — сказала она, судорожно копаясь в памяти. Как зовут эту женщину? Ева? Эмма?

— Не зайдете ко мне на чашку чаю? — предложила женщина. — Или кофе? Я живу вот…

— Знаю, — сказала Анника, — я помню. С удовольствием выпью кофе, спасибо.

Эбба, вдруг вспомнила она, Эбба Романова. Наверное, иностранка. Пса зовут как-то по-итальянски.

Анника наклонилась и погладила собаку.

— Франческо, так? — спросила она.

Эбба Романова кивнула и почесала любимца за ухом.

— Мне надо принять душ, — сказала она. — Дадите мне пятнадцать минут?

По Винтервиксвеген она добежала до своих ворот, остановилась и исчезла за зелеными кустами.

Анника, оставшись стоять на месте, огляделась. Зимой были видны почти все соседские дома, теперь же все они были скрыты живыми изгородями и деревьями. Фасад дома Эббы и летний дом на участке лишь смутно угадывались за стеной зелени.

«Так что же мне делать с травой?» — подумала она, снова взглянув на свой участок.

— Ну и что же ты делаешь?

Она едва не подпрыгнула от неожиданности, услышав сзади недовольный мужской голос.

— Плотный человек, с пивным животом, в кепке, стоял за ее спиной и буравил Аннику неприязненным враждебным взглядом.

— В чем дело? — спросила ошеломленная Анника. — Что такого я сделала?

— Ты блокировала движение! Здесь же никто не проедет, пока твой танк стоит посреди дороги.

Анника удивленно воззрилась на свою машину, припаркованную на обочине, а потом выразительно посмотрела на пустую дорогу.

— Здесь не запрещено парковаться, — сказала она.

Человек сделал по направлению к ней несколько шагов. Из-за внушительного живота он шел переваливаясь из стороны в сторону и выворачивая наружу ступни. У него были маленькие, глубоко посаженные глаза, лицо побагровело от злости.

— Переставь машину! — зарычал он. — Это не парковка — я что-то непонятно сказал? Здесь нельзя парковаться!

— Прости, — Анника прищурилась, — но я что-то не вижу запрещающего знака…

— Ты сейчас же уберешь отсюда свою машину, потому что здесь никогда их не ставили. Это старая традиция.

Он сжал и разжал кулаки.

— Ладно, ладно. Вот черт… — досадливо произнесла Анника.

Она села в машину, включила зажигание и въехала на дорожку своего участка.

— Ну что, доволен? — спросила она и вышла из машины.

К своему удивлению, она увидела, что толстяк преспокойно идет по ее лужайке. Топча ее землю, он шел за машиной, а потом исчез на своем участке.

Это же хозяин «мерседеса», подумала Анника. Председатель Ассоциации владельцев вилл.

Эбба Романова переоделась в черные джинсы и белую блузку, подкрасила ресницы и положила на губы немного розовой помады.

— Входи, входи, — гостеприимно сказала она, распахивая дверь. — Я видела, что ты познакомилась с Вильгельмом.

— Ты видела, что он сделал? — спросила Анника. — Домой он прошел по моему участку, как по своему собственному, да еще вытаптывая траву!

— Я все слышала, — сказала Эбба. — Он очень расстраивается, если кто-нибудь паркует машину на его дороге. Он родился в этом доме и считает, что весь поселок принадлежит ему. Это настоящий юрсхольмский расист. Он терпеть не может любого, кто не может насчитать семь поколений предков, родившихся здесь.

Анника попыталась рассмеяться.

— Значит, он и тебя не любит?

— Меня он терпит, так как считает, что я происхожу из русской императорской фамилии, хотя я не имею к ней никакого отношения. Ты хотела кофе? Посиди немного, я сейчас приготовлю.

Она проводила Аннику до высоких двойных дверей и исчезла в кухне. Анника оглядела холл и была подавлена. Дом был огромным, потолки высотой больше трех метров. Убранство, насколько она могла судить, напоминало. убранство Зимнего дворца в Петербурге. Антикварная мебель, на стенах подлинники в тяжелых позолоченных рамах.

Двойная дверь вела в библиотеку, и Анника, затаив дыхание, ступила на толстый ковер. Стена справа была украшена исполинским камином в рост человека; такие камины Анника до сих пор видела только в исторических английских фильмах. Вдоль стен стояли коричневый и темно-красный диваны, покрытые разноцветными, сделанными из разного материала подушечками. Все стены были заняты встроенными книжными шкафами. Среди книг она увидела экземпляр «Кто принимает решение в вашей жизни» Осы Нильсонне. Хорошая книга, Анника тоже ее читала.

Были здесь романы, триллеры, научные книги на английском языке. Один шкаф был целиком заставлен русскими романами. Анника задумчиво провела пальцем по корешкам с тисненой кириллицей.

— Молоко, сахар?! — крикнула Эбба с кухни.

— Немного молока, пожалуйста, — попросила Анника.

На дальней стене висела темная картина под стеклом. Анника подошла ближе и принялась ее рассматривать. На портрете была изображена молодая серьезная женщина с печальными глазами. Она смотрела с полотна, повернув голову, прямо в глаза зрителю. Рот слегка приоткрыт. Совсем молодая, почти ребенок.

— Кто это? — спросила Анника, когда Эбба вошла в библиотеку, неся в каждой руке по кружке с кофе.

— Беатриче Ченчи, — ответила Эбба, взглянув на портрет. — Была обезглавлена в Риме 11 сентября 1599 года.

Она подала Аннике кружку.

— Немного молока, но без сахара…

Анника взяла кофе, не отрывая взгляда от лица давно погибшей девушки.

— Спасибо. Что она сделала?

Эбба села на один из диванов и поджала под себя ноги.

— Она убила своего отца. Папа Климент Восьмой приговорил ее к смерти. Это на самом деле очень старая картина, и, конечно, здесь не самое подходящее для нее место, но если ты заметила, на стекле находятся сенсоры и термостат, поддерживающие постоянную температуру и влажность.

— У тебя очень красивый дом, — сказала Анника, усаживаясь на диван напротив Эббы. — Ты живешь здесь одна?

Женщина подула на кофе и осторожно сделала глоток.

— Нет, с Франческо, — ответила она. Ты считаешь это вульгарным?

Анника едва не поперхнулась кофе.

— Нет-нет, что ты. Просто это немного необычно. Знаешь, такие комнаты я видела только в кино.

Эбба улыбнулась:

— Почти вся мебель досталась мне по наследству. Она принадлежала моей матери. Она умерла от болезни Альцгеймера.

— Сочувствую, — пробормотала Анника. — Это случилось недавно?

— Пять лет назад, незадолго до того, как я купила этот дом. Ей бы здесь понравилось. Я разбогатела как раз перед покупкой дома.

Анника пила кофе, не зная, о чем говорить. «Отлично, ты разбогатела, и я разбогатела». Вообще, о чем говорят за кофе в таких богатых пригородах?

— Я продала бизнес, — продолжала Эбба. — Точнее, бросила дело, которое помогла организовать. Таким образом, я получила сразу много денег, на которые не рассчитывала. Во всяком случае, в тот момент… Скажи мне, как ты проводишь время? Кажется, у тебя есть дети?