Ухожу от тебя замуж - Воронова Мария - Страница 3

– Гриша едет с нами, мама, – сказал Витя. – Сашенька считает, что это ему необходимо.

– Что ж, Сашенька у нас не может секунды прожить, чтобы не установить свои порядки, – поджала губки свекровь. – А каково это будет ребенку, она, конечно, не подумала.

– А каково ему будет всю остальную жизнь грызть себя, что не простился с матерью? – вспыхнула Александра. Сейчас она сражалась не за себя, а за другого, и потому была сильна и убедительна.

– Тише, дорогая, тише! – сморщилась бывшая свекровь. – Как ты все же любишь выставлять нас какими-то монстрами!

Александра промолчала. Она понимала, почему свекровь недовольна. О Грише надо будет заботиться, жалеть его и утешать, особенно когда он увидит мать в гробу. Даже взрослому тяжело выдержать такое, что уж говорить о ребенке!

Родные все время должны быть рядом с ним, и у свекрови уже не получится горевать с комфортом и напоказ. Все сочувствие будет обращено к Грише, на ее долю останется совсем мало.

Гриша спустился к ним, одетый в темно-серый костюм, наверное, школьную форму. Александра поймала его растерянный взгляд и подошла к мальчику. Поправила воротничок рубашки, узел галстучка, а волосы приглаживать не стала, испугавшись, что Грише будет неприятна ласка посторонней тетки.

– Держись, милый, – сказала она тихо. – Я понимаю, как тебе тяжело, но ты держись.

Вышло глупо, и Александра отошла, злясь на себя, что не может ободрить и успокоить ребенка.

Тут Виктор увидел в окно подъехавшее такси, и все вышли на улицу. Улучив момент, Александра подошла к бывшему мужу и шепнула, чтобы обнял сына и приласкал. Тот нетерпеливо дернул плечом, но сел в машину рядом с Гришей и притянул его к себе.

Прощаясь, свекровь улыбнулась Александре:

– Приятно было тебя повидать, дорогая. Неплохо выглядишь, хотя не могу не заметить, что после развода ты сильно опростилась. Подумай об этом и возьми себя в руки.

Александра поблагодарила за совет, помогла свекрови усесться и стояла возле калитки, пока такси не повернуло за угол. Только после этого она вернулась в дом.

Маленький Витя все еще спал в своей кроватке. Александра хотела посидеть возле него, но вид наспех прибранной широкой супружеской постели действовал угнетающе. Она вышла в холл, оставив дверь открытой, и нерешительно остановилась возле старой крутой лестницы, ведущей на второй этаж. Уезжая, Витя ничего ей не показал: где одежда малыша, где памперсы и все остальное. Надо искать самой, но Александре почему-то стало стыдно и неловко. Дом, таинственный и мрачный, будто знал, что она тут чужая, самозванка, откликался на ее присутствие скрипом половиц, не пускал в окна солнечный свет и, казалось, смотрел на нее с укором сквозь зеркала, занавешенные сейчас по обычаю кисеей.

Здесь жила и была счастлива молодая женщина. Всего пять дней назад она беззаботно выбежала за порог, не простившись с родными и не думая, что ей суждено переступить другой порог. И теперь эта женщина никогда уже не вернется домой…

Сквозь открытую дверь в гостиную Александра увидела большой фотопортрет Инги, стоящий на высоком старинном комоде. Угол, как положено, был перетянут черной лентой, а впереди фотографии рюмка, накрытая куском хлеба. Александра поморщилась – зачем это здесь, если поминки не дома, а в ресторане?

Она подошла ближе и вгляделась в лицо Инги. Красивая женщина с нежным и тонким лицом улыбается, глядя в объектив. Кто фотографировал ее? Кто вызвал в глазах свет радости? Сын? Муж?

Александра перевела взгляд на другую фотографию, наверное, поставленную на книжную полку еще самой хозяйкой. На небольшом снимке была изображена вся семья. На фоне дома стояли рядышком Виктор с Ингой, впереди них Гриша. Инга положила руки на плечи сыну, Витя одной рукой приобнимал жену, а в другой держал малыша. На губах Инги играла улыбка победительницы. Она будто говорила всему миру и себе самой: «Я счастлива! Приз достался мне!»

По странному совпадению у Александры дома было почти такое же семейное фото с Виктором и Катей, почти в таких же позах, и до развода она тоже держала ту фотографию на книжной полке.

Как странно быть в доме женщины, к которой Витя уходил вечерами, пока она считала себя счастливой женой… В доме женщины, которая много лет была рядом с твоим мужем и даже родила ему сына, а ты и не подозревала о ее существовании, думая, что поздние возвращения необходимы по работе.

Александра вздохнула. Она хотела второго ребенка, но Витя отговаривался, мол, у нас есть Катя, давай ее любить. Оказалось, настоящая причина в том, что второй ребенок у него уже был…

Больше десятка лет Александра прожила в счастливом неведении, а как Инга справлялась все это время с трудной долей матери-одиночки и любовницы женатого мужчины? Ненавидела старую жену, с которой любовник никак не разводится? Проклинала ее, ненавидела? Или чувствовала себя виноватой?

Александра старалась на Ингу не злиться. У Виктора, как выяснилось, было много любовниц и до нее, и после, так что нельзя сказать, что девушка соблазнила стоика и аскета. Если бы Александра не узнала об его активной личной жизни или сумела бы простить прошлые грехи и примириться с будущими, то так и осталась бы женой Виктора. Инга заполучила профессора Стрельникова только потому, что Александра выгнала его.

И все же на семейную фотографию смотреть было тяжело. Гриша на снимке мечтательно глядел куда-то вдаль, и Александра подумала, что этот красивый мальчик вполне мог бы быть ее сыном. А вот этот малыш, на младенческом личике которого ясно проступают черты отца, уже, наверное, не мог бы.

Она отвернулась со смутным чувством тоски и досады и снова посмотрела на фотографию с траурной лентой. Осторожно провела по ней кончиками пальцев и подумала, что теперь все осталось позади и нельзя больше думать об Инге иначе, как с грустью и сожалением. «Ты прости меня, что столько лет была преградой для твоего счастья, – прошептала Александра. – Я ничего о тебе не знала, и потому не желала тебе зла. Это правда, Инга, не желала».

Она заглянула в детскую. Ребенок заворочался в кроватке, значит, скоро проснется и захочет есть. Александра прошла в кухню, открыла холодильник и не нашла там ничего, годного для детского питания. Для взрослого, впрочем, тоже. Кусок колбасы, сыр, пачка сливочного масла, полбанки маслин, вот и все.

С неприятным и стыдным чувством, сродни тому, которое возникает, когда читаешь чужие письма, Александра открыла шкафчики. К счастью, нашелся небольшой запас готового пюре, она взяла баночку овощей с курицей и баночку фруктового и задумалась, что делать дальше.

Гришу свекровь скоро привезет с кладбища, ему необходимо будет поесть горячего, да и маленький на одних консервах не продержится, потребуется что-то посущественнее. Свекровь сказала, что доставит внука домой и сразу вернется на поминки, мол, мать мужа, неприлично отсутствовать. Александра подозревала, что старуха просто хочет потусоваться с медицинской элитой города, напомнить о себе, какой она прекрасный врач и до сих пор работает. Но так или иначе, а готовить мадам сегодня точно не станет.

С чувством, будто ворует, Александра достала из морозилки кусок курицы, из ящика для овощей лук и морковку, а с полки шкафчика – вермишель и принялась варить суп, такой, чтобы можно было дать и ребенку.

Проснулся малыш, Александра побежала к нему, сменила памперс, умыла и посадила есть. Странно, она нянчила маленькую Катю так давно, но сейчас делает все привычно и ловко, будто и не было перерыва в двадцать с лишним лет. Откуда-то сами собой появлялись в голове приговорки, «паровозик чух-чух» и прочие приемчики, позволяющие быстро и эффективно накормить малыша.

После еды она посадила Витю в стоявший тут же манежик. Ребенок стоял, держась за перила, улыбался ей, пуская слюни и блестя сахарным зубиком, потом с размаху шлепался на попу, хохотал, брал погремушку, вставал на ноги и радостно колотил погремушкой по бортику манежа. Александра восхищенно цокала, закатывала глаза и произносила: «А кто это у нас такой молодец», и Витя радовался еще больше и выбрасывал игрушку из манежа.