«Куколка» - Блейк Натали - Страница 4

— Что ты хочешь этим сказать? — Даррен бросил косой взгляд на Пиппу и явно занервничал. — Ты коп?

Саймон запрокинул голову и разразился громким хохотом:

— Пиппа — актриса. Ты понимаешь, что это значит? — Он по-дружески обнял девушку за плечи. — Между прочим, очень хорошая актриса. Но когда я увидел, как она на тебя смотрит, то сразу понял, что она собирается тебя препарировать. Пиппа, дорогая, я прав?

Скорчив гримаску, Пиппа выскользнула из-под его руки — ощущать ее тяжесть на своих плечах было ей неприятно.

— Допустим, что-то вроде того, — ответила она.

— Дорогая, я могу читать тебя, как раскрытую книгу!

Пиппа выдавила из себя улыбку и поспешила отойти в сторону. Боже, как же она устала! Но вот толпа, заполнившая в этот вечер их совместное с Алекс жилье, стала потихоньку редеть, будто пробил некий урочный час. Гости, откланиваясь, воодушевленно строили планы новой встречи, предлагая продолжить пирушку в ближайшие дни. Начавшись, процесс прощания и ухода приглашенных гостей уже не мог остановиться, и Пиппа с радостью взяла на себя хлопоты о том, чтобы помочь каждому разыскать свое пальто и проводить до входной двери. На некоторое время прихожая заполнилась звуками поцелуев с непременными в таких случаях комплиментами в адрес хозяек, шумными выражениями восторга от прекрасно проведенного вечера, и вскоре после этого комната опустела.

Алекс исчезла вместе с гостями, и Пиппа от души порадовалась тому, что эта шумная бестолковая вечеринка все же подошла к концу и о ней можно забыть. Окинув взглядом гостиную, которая, скорее, напоминала палубу потерпевшего кораблекрушение судна, девушка решила отложить уборку до утра. С чувством глубокого облегчения она направилась в свою спальню и, открыв дверь, щелкнула кнопкой выключателя.

— Господи Иисусе! Выключи этот чертов свет!

Обнаружив, что ее кровать занята парочкой, которую она видела впервые в жизни, Пиппа едва не выбежала из комнаты. Тощие белые ягодицы обнаженного мужчины были приподняты над раскинувшейся на постели полуодетой женщиной, чьего лица Пиппе не было видно.

— О! Простите! — пробормотала она в полном замешательстве и уже была готова выйти в гостиную, оставив их здесь, но в последний миг что-то в ней взбунтовалось. В конце концов, это ее комната! — На самом деле это моя комната, и я была бы вам крайне признательна, если бы вы ее покинули. Сейчас же, — твердо произнесла она.

Мужчина изумленно уставился на нее.

— Сейчас? — с тупым недоверием переспросил он.

— Да. — Пиппа широко распахнула дверь.

Беспомощно взглянув на свой поникший пенис, незваный гость пожал плечами:

— Все равно мы уже обломались. Сэм, вставай. Пошли отсюда.

Девица села, продолжая ворчать что-то себе под нос. Пиппа поняла, что та хоть и сильно пьяна, но все же изрядно сконфужена, и отвернулась, чтобы не мешать им одеваться.

— Шла бы ты в задницу, — негромко сказал парень, проходя мимо нее, и мерзко ухмыльнулся.

Его подружка оказалась настроенной еще более воинственно.

— Интересно, ты просто долбаная фригидина, или еще что? — промурлыкала она, приблизив лицо почти вплотную к лицу Пиппы.

Парень потянул приятельницу за руку:

— Оставь ее, Сэм. Просим прощения. — Скорчив постную рожу, он выволок девицу в прихожую, и дверь за ними захлопнулась.

Пиппа прошла вслед за ними, тщательно заперла дверь и вернулась в комнату. «Фригидина»! Это слово прозвучало как приговор — беспощадный и окончательный. Однако, наверное, именно оно как нельзя лучше подходит, чтобы определить ее темперамент. Ведь оно подразумевает сексуальную холодность? Что ж, она действительно холодна.

Прежде чем лечь в постель, Пиппа сорвала с кровати простыни и, со злостью скомкав, зашвырнула в дальний угол комнаты. Затем надела пижаму и распахнула окно, чтобы впустить в спальню свежий, прохладный ночной воздух, выветрить тошнотворный запах чужой парфюмерии, пота и спермы.

Когда же наконец она оказалась в постели, то крепко зажмурила глаза и натянула легкое стеганое одеяло до самого подбородка. Одеяло окутало ее тело, превратив кровать в подобие некоего святилища. «Что же со мной такое?» — подумала она, и в уголках ее глаз тут же скопились слезы жалости. Похоже, ни у кого, кроме нее, проблем с сексом нет.

Тем временем вернулась Александра. Она была не одна, и вскоре сквозь тонкую перегородку, разделяющую их спальни, Пиппа услышала размеренный скрип кровати. Темп характерных звуков нарастал, и вскоре к скрипу пружин присоединились стоны подружки, то низкие, временами переходящие в рычание, то поднимающиеся до крещендо.

«Я не могу этого выносить!» — едва не закричала Пиппа и накрыла голову подушками, пытаясь заглушить доносящиеся до нее звуки. Но это не помогло. Теперь Алекс уже кричала, как от непереносимой боли. До Пиппы доносился и низкий голос Джонатана, разделяющего с Алекс мгновения высшего наслаждения. Потом все стихло, однако перегородка была такой тонкой, что можно было отчетливо различить прерывистое дыхание тех, кто находился за ней.

Пиппу бросило в жар, о сне нечего было и думать. В бессильном отчаянии девушка металась и вертелась в постели. В конце концов, решительно откинув одеяло, она коснулась руками тонкой ткани пижамы. Ее груди тесно прижались друг к другу, и Пиппа тут же почувствовала, как материя царапает ее нежные соски.

По-прежнему лежа на спине, она подтянула колени и сквозь пижаму тихонько, будто успокаивая, погладила грудь ладонями. Она ненавидела манеру, с которой Алекс так открыто демонстрирует перед ней свою сексуальность, хотя прекрасно знала, что подружка даже не подозревает о ее переживаниях. Между тем из ночи в ночь, невольно слушая звуки, сопровождающие занятия любовью в соседней спальне, Пиппа чувствовала себя настолько отвратительно, что предпочла бы никогда не слышать ничего подобного. Но вместе с тем она должна была признаться себе, что эти звуки вызывают в ней неясное томление и смутные желания.

Ее рука медленно проникла под резинку пижамы и, неуверенно двигаясь к низу живота, добралась до заветной потаенной расщелины. Как Пиппа и предполагала, нежная плоть, которой коснулся ее палец, была уже скользкой и влажной.

Закрыв глаза, Пиппа продолжала осторожно водить ладонью по гладкой жаркой коже там, внизу. Когда она погладила кончиком пальца слегка выступивший из теплой расщелинки бугорок клитора, по телу начали расходиться волны удовольствия, наполняя все ее существо сладостным трепетом. Во рту и в горле у нее стало сухо, но она продолжала двигать пальцем, сама не зная, чего хочет добиться.

«Интересно, ты просто долбаная фригидина, или еще что?» Эти слова, произнесенные пьяным насмешливым голосом, настигли ее внезапно, и все ощущения оборвались, словно на нее вдруг вылили ведро холодной воды. Плотно сомкнув бедра, Пиппа все же оставила руку там, между ними, в напрасной надежде задержать, не дать исчезнуть приятному томлению, охватившему ее тело несколько мгновений назад.

Губы горько искривились. Да, вряд ли ее можно назвать сексуальной, и ей оставалось только смириться с тем, что, казалось, нельзя изменить. Наверное, она не одна такая на белом свете, успокаивала себя Пиппа, есть и другие люди, которым не дано испытывать радости секса.

Снова подтянув одеяло к самому подбородку, Пиппа постаралась расслабиться и заставила себя дышать глубоко и ровно. Однако заснуть этой ночью ей удалось не скоро.

— Не понимаю, Мэтт, ты не желаешь работать над следующим фильмом Тарантино и не намерен вести никаких коммерческих переговоров с этими, как ты говоришь, пьяницами. В чем дело? Что, собираешься все бросить и отойти от дел?

Мэтт стоял возле окна и взирал на своего друга и агента, невольно улыбаясь тому неподдельному волнению, с которым Брэд произносит свой монолог. Внешность Брэда уже начинала выдавать его возраст: в темных волосах местами поблескивало серебро, а лицо уверенно прорезали глубокие морщины. Они становились особенно заметны, когда он недовольно сдвигал брови; вот и сейчас на переносице отчетливо виднелись две резкие продольные складки, не исчезнувшие даже после того, как его взгляд смягчился.