Воин Донбасса (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич - Страница 20

Тихон хмыкнул: «Ну, давай не будем позорить КГБ. «Пятёрка» к тому времени — фактически отдельная спецслужба была. В 89-м году её вообще преобразовали в Управление по защите советского конституционного строя. При КГБ, конечно, но прикинь, в каком качестве, если после переворота 91 года это управление практически в полном руководящем составе перешло на службу к Мусинскому! Прикинь, последний начальник управления Аврамов — возглавил аналитическое подразделение «Моста» Мусинского! Мусинского! Которого даже евреи жидом называли!..

Что же до Смелкова… Я тебе ничего прямо говорить не буду. Ты сам умный. Вот и прикинь: мальчонка в 19 лет бурно увлекается историей Белого движения и буквально втаскивает себя в Гражданскую войну через реконструкторское движение. Которое тогда, в 89-м, ещё и не движение было, а так, слёзы. Романтика. Кивера из картона и офицерские мундиры из пиджаков.

Поступает в историко-архивный. Кто его тогда возглавлял? Некто Афанасьев. Демократ аж до хруста, обличитель «совка» и член Межрегиональной депутатской группы. Была такая — из бешеных демократов. Которые — кто жив — сегодня все вокруг американского посольства отираются и нынешний кровавый режим с позиций оголтелого либерализма критикуют.

Правда, у Афанасьева в биографии — десять лет проректорства в Высшей комсомольской школе и членство в редколлегии в журнале «Коммунист»… Но это же не помеха истинному либерализму, правда? Тем более что и Егорка Гайдар в том же журнале отделом заведовал…»

«Слушай! — вписался в паузу Алексей. — Я, конечно, больше боевик, чем аналитик. Но аналитике ты меня сам учил. Не слишком ли всё увязанным получается? «Пятёрка», которая расставляет своих людей во главе антигосударственных движений, а потом уходит на службу к олигарху после переворота. Идейные либералы во главе кадровых школ и журналов КПСС. Согласованные действия впоследствии…»

«Ну, ты сам всё понял, — Ященко налил ещё по одной. — СССР подрывала партийная элита с помощью аппарата службы идеологической безопасности. Это мой вывод. Не навязываю его никому, но сам пока не нашёл ни одного факта, который ему противоречил бы.

Так вот о Смелкове. Опять же, не буду говорить всего, что знаю. Но ты и сам допрёшь. Итак, мальчонка заканчивает РГГУ, но идёт в армию, рядовым в роту охраны в части ПВО в Голицыно. Не мне тебе говорить, каким отстоем в армии считается срочная служба в ПВО. Последние перед стройбатом. И забирают туда в последнюю очередь — из контингента, что остался после тех, кого разобрали по другим войскам. Сам понимаешь, кто остаётся после того, как все войска себе лучших отобрали. Тоскливые очкарики и всякий неразвитый контингент с неустойчивым образованием…

То есть, конечно, историк-очкарик, понятное дело. Но… непонятно.

Далее: будто бы он остаётся на контракт. Ага, контракт в 94 году! За 200 тысяч рублей. Сто долларов по тогдашнему курсу! Ящик водки можно было купить, да. Это как же страстно должно было хотеться на вышке стоять, локаторы охранять!»

Алексей вспомнил детство, военный городок зенитно-ракетного полка. Н-да… Нет, те солдатики, тогда, мальчишке, казались… ну, если не полубогами — этими были офицеры — то героями-богатырями. Пока не вырос, понятное дело. И не наслушался рассказов дяди Эдика про его «шуриков»… Но чтобы вот это вечное «через день на ремень» захотеть продолжить по контракту — это представить можно было с трудом.

«И не представляй, — посоветовал Ященко, которому он высказал свои соображения. — Потому как в параллель с учёбой у Смелкова значатся Приднестровье в 1992 году, где он будто бы воевал у казаков, и Босния в 93-м. А потом идёт на срочную службу в БАО, прикинь!»

Они засмеялись. Не вязалось одно с другим — именно что до смеха не вязалось.

«А сразу после дембеля попадает в Чечню, в гвардейскую мотострелковую бригаду! А ещё через пару лет — уже спецназёр. Ага, и параллельно — корреспондент газеты «Завтра».

И ещё одно: не видел я его в Приднестровье…

Наводил я справки и дальше. В 95-м он будто бы в Чечне, как я сказал. Но тоже странность: контрактник из БАО оказывается не просто в гвардейской пехотной бригаде, но параллельно служит командиром орудия в отдельном гаубичном дивизионе. Сержантская должность, артиллерийская учебка, как минимум. А он туда — с рядовой должности в ПВО!

Опять неувязка. И опять смешная.

В 95-м то ли в 96-м году начинает служить в ФСБ. Сразу лейтенантом. Прикинь — сержант-артиллерист? Ну, ладно, диплом у него есть, может, его учли. Хотя я ФСБ знаю. Чтобы из гражданского вуза в лейтенанты попасть, это надо было несколько лет — «повинуясь велению совести… не имею морального права скрывать факты… готов приложить силы в качестве внештатного сотрудника…» Понятно?».

Алексей кивнул. Понятно, стукачество как стажировка.

«Дальше он вроде бы опять в Чечне, с 99-го до 2005 года. Ранен, награждён. Получил я тут… э-э, в одном месте данные о его операциях во время второй чеченской, причём командовал он отдельной группой. В целом создал о себе впечатление, что неплохой штабист, но слабый командир. То есть план операции разработать может неплохо, а вот боем руководить не способен, на обстановку реагирует слабо, замедленно. При резкой смене обстановки уходит в себя, теряет инициативу и командовать бросает. Откатывается на роль рядового бойца.

Так что успехи были, но в целом как о командире впечатление оставил между нулевым и негативным. А в прошлом году его — прикинь, уже полковника! — увольняют по сокращению штатов! Да ещё «без права ношения мундира»! А? Как тебе?».

«Подожди-ка, — Кравченко нахмурил лоб. — В 95-м лейтенант, а в 13-м — уже полковник? За восемнадцать лет службы?».

Тихон пожал плечами: «Ну, выслуга, возможно. Я не знаю, как там у них, в ФСБ, за сколько год на боевых идёт. Может, за три. Вот тебе уже и восемнадцать. Как раз и получается от лейтенанта до полковника. Хотя сам понимаешь — получил ли он это звание на самом деле, я не поручусь. Вот как-то не осветили мне именно эту информацию так, чтобы я поверил. К тому же знал я оттуда одного настоящего офицера. Правда, из ПГУ, из внешней разведки по нынешнему… Фамилию не скажу, он живой ещё, зовут Евгений Тимофеевич. Прикинь, когда-то самого Конана Молодого от провала спас: перехватил у него портфель с компрометирующими документами, когда у того контрразведка супостата не на хвосте, а уже на загривке висела, и спокойно на метро его в посольство наше отвёз. Без всякого прикрытия».

Алексей вспомнил своё подобное приключение в Москве. Тихон словно подслушал его мысль: «Помнишь, я тебя раз так прогнал? В качестве прикрытия? Это я тот рассказ запомнил. И показалось мне, что правильно будет и в наших делах такой вариант отрабатывать. Но дело не в этом. А в том, что этот самый Евгений Тимофеевич при подобных заслугах до полковника только к концу службы дослужился. А ведь прошёл ещё Германию послевоенную, Испанию при смене Франко, Ливан во время гражданской войны. В операции по освобождению захваченных там наших дипломатов участвовал. Техник был от Бога, такие прослушки изобретал! Молодёжь учил…».

Шеф помолчал, то ли вспоминая, то ли раздумывая, стоит ли делиться ещё чем-то. Видимо, решил, что не стоит, и продолжил: «Со Смелковым другое интересно: отзывы о нём довольно смутные. Отморозком его почему-то считали. По слухам, даже психолога на него натравили. Так что он увольняется и устраивается консультантом по безопасности в компанию одну серьёзную. Где у нас кто обретается? — дружок его Молодай. Гражданский публицист опять-таки из газеты «Завтра».

«В общем, с вопросами у парня биография, — после паузы подытожил Ященко. — Вроде бы всё возможно, но вероятности друг с другом не вяжутся».

Он помолчал, потом махнул рукой: «Это не секрет, что я сейчас скажу. Не знаю, кто этот парень на самом деле — не моего уровня информация. Но в Крыму он был в параллель с нами. И туда его заводила, как я понимаю, «пятёрка» — ну, нынешняя, имеется в виду. Сам знаешь, кто это. Подводили его к Аксентьеву, когда тот стал премьером, через Молодая, он у того стал советником по информации и пиару. Ты с ним не общался, а я пересекался пару раз. Там какая-то сложная каша была, вокруг Аксентьева: сам он, если помнишь, — Алексей кивнул, — был лидером «Русского единства» крымского, так что контакты соответствующие. Ещё в ноябре к нему подошла «Родина» в лице Муравлёва, председателя. Затем возникло несколько патриотических движений и клубов, были подписаны соглашения и всё такое. Опять же, сам понимаешь: каналы. Там же как-то проявляется Дорофеев, олигарх, но положительный, наш, православный, о котором я говорил. А Молодай у него работал в фонде. А потом Смелков стал говорить, что тоже работал у того в фонде главой охраны. Прикинь?»