Воин Донбасса (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич - Страница 78

И вот сейчас Алексей — всё ещё ощущая тот холодок, который прополз по спине, когда Юрка вот, так, отстранённо, как по чужому или мёртвому, сказал те слова, — смотрел на Настю, не врубаясь до конца в смысл ею произнесённого.

— В смысле? — это он и озвучил.

Настя пожала плечами:

— В том и смысле. Ты там гулял где-то, пил, ни разу даже позвонить не удосужился… А теперь пришёл — «Здрассьте, какие планы на вечер?». А кто тебе вообще сказал, что мои планы с тобой должны быть связаны?

Кравченко продолжал глядеть на неё в тяжком непонимании.

— Настя, ты чего? — наконец, спросил он. — Не звонил потому, что некогда было. Вчерашние мои злодеи снова проявились, отбиваться пришлось. Потом заказчика их нагибали. Потом организатора. Бился, как рыба об колесо…

Шутка не прозвучала.

— Ага, дай-ка догадаюсь. А потом отмечали победу с дружками, ага? — хмыкнула пренебрежительно девушка.

Алексей прокашлялся.

— Слушай, ты это… Ты прикинь, что у нас за разговор такой! Ты мне как сварливая жена выговор делаешь. Может, сковородкой ещё по лбу?

Эта шутка тоже не задалась.

Настя прищурилась.

— Нет, сковородкой — нет. Я же тебе не жена. Я для тебя так — вроде консьержки в гостинице, где ты на ночь остановился. Полный пансион, да между делом её трахнуть можно. А наутро забыть. Чего уж там прислуге какой-то звонить…

Блин, ошизеть! От кого-кого, а такого во всех обстоятельствах самостоятельного котёнка Алексей никак не ожидал таких высказываний! Не, ну точно! — Светка, жена, когда он вот так же забывал позвонить, когда задерживался! Был за ним такой грех, каялся в нём Кравченко не раз, в том числе и перед самим собой, но потом всё возвращалось на прежнюю колею. Но то Светка! Домохозяйка классическая провинциально-московская. Со всеми достоинствами и печальками. А эта-то! Боевой Кот женского рода!

— Что, в точку попала, раз молчишь? — принялась вонзать в него когти «боевой кот женского рода». — Давай, оправдывайся!

В Алексее начала подниматься злая тёмная волна. Но он ещё попытался — фигурально — примирительно поднять руки ладонями вперёд.

— Оправдываться не могу: не в чем, — проговорил он, пытаясь улыбнуться. — Сама же заешь: никому не звонил. Было некогда. Там Ирку в заложницы взяли, надо было освобождать… Потому и спросил про вечер, что хочу… это, загладить…

— Ах, И-ирку… — протянула Анастасия. — Ну, если Ирку — тогда ладно.

Должна же она спросить: что и как? Как это случилось? Что с Иркой?

— Ну, так на вечер у меня планов никаких, — почти беззаботно пропела Настя. И добавила резко: — С тобой!

Стало больно. Спиртной ли дух в голове подействовал, уютно плававший ещё в голове, общая ли усталость от длинного и тяжёлого дня, вместившего хренову кучу событий и эмоций, нежданная ли эта агрессия со стороны Анастасии, — но возникло ощущение, будто его сдавило внутри в огромном кулаке и одновременно затрясло. Алексей смотрел на её лицо, успевшее, оказывается, стать дорогим, и чувствовал, будто его трясёт током…

И не отпускает.

Он со всей силы сжал кулаки.

Стало легче. Будто тяжёлая сумка с плеча упала.

Он сделал шаг вперёд. На лице Насти что-то промелькнуло.

Он мягко, как мог бережно, отодвинул её рукой и сделал другой шаг — в коридор.

Второй шаг дался легче. Третий — ещё легче. Далее всё пошло само.

Он вытащил из угла свою сумку, которую вчера там оставил. Собственно, собирать в неё было нечего. Так, туалетные принадлежности, разве что…

Трофейный пистолет был на месте, остальное было не важно.

Тем не менее он зашёл в ванную, забрал зубную щётку, бритву. Полотенце своё кургузое.

Больше ничего его в этом доме не было.

Настя… Насти — тоже. Не было. Получается, так.

Она стояла в дверях, неотрывно глядя, как он собирается. Лицо со странным выражением — будто хотела что-то сказать, но остановилась. Глаза были сухи и темны.

Больше ничего его тут не было…

Он прошёл мимо неё, молясь внутренне, чтобы она его остановила.

Но она молчала.

Он остановился на пороге, спиной к ней, наполовину повернув голову назад, к плечу.

Молчание.

Он задержал дыхание и шагнул на лестничную площадку.

За спиною клацнул дверной замок.

Всё…

Переночевал Алексей в расположении, в офицерском кубрике. Слава Богу, что Злой с Еланчиком остались где-то в городе — что-то говорить им после всего происшедшего не было сил. Душевных прежде всего. Как тому же Юрке пояснить, как и из-за чего Настя его прогнала? Нет, злорадствовать и издеваться тот, конечно, не стал бы — но как ему в глаза смотреть?

Так что всё прошло тихо и нормально. Пообщался с ребятами, почистил, наконец, оба пистолета, заодно и по винторезу прошёлся, и по автомату своему. Нервы привёл в порядок.

А наутро Алексей уже стоял перед командиром, изучавшим приказ о переводе капитана Кравченко в отдельный разведывательный батальон корпуса Народной милиции.

Были сборы недолги, что называется. А что собирать-то? После разгрома квартиры всё уцелевшее, включая разбитый нетбук, умещалось в одной сумке. Да там ничего особо и не было, на квартире-то. Комок оставался здесь, в располаге, гражданская одежда была на нём, мыльно-рыльные уцелели и теперь тоже лежали в сумке. И Алексей, забрав необходимые бумаги, поехал на новое место службы.

Оно оказалось вполне на внятном армейском уровне, что ему сразу понравилось. Бывший военный городок, судя по всему, стандартно-добротная советская казарма в три этажа, отдельное штабное здание, плац с разметкой для строевой и даже спортгородок. Рядом высилось пятиэтажное здание, то ли недостроенное, то ли растащенное — без окон, без дверей, что называется. Зато в нём — надо будет узнать — можно устраивать тренировки по бою при захвате зданий. Хорошо устроился товарищ Перс, и порядок явно поддерживает.

Ну, а дальше — представление новому командиру, суровому, плотно сбитому, словно излучающему мощь, новым сослуживцам, парочку из которых Алексей знал по прежним контактам. Постановка на довольствие, место в казарме — обычная армейская упорядоченность, пусть и с непременным налётом привычной партизанщины. Или нет, скорее, семейности, что ли. Да и понятно оно: ещё два месяца назад вся луганская армия представляла собою набор отдельных самостийных отрядов, сплочённых не столько дисциплиной, сколько чем-то вроде «понятий» и ощущением общего дела и общего риска. Ещё недавно сам Алексей жил и воевал в подобном отряде. Да и давно ли у них по располаге народ слонялся чуть ли не в трусах, но с автоматом. Ну, не в трусах, потому как октябрь и уже прохладно, да и поварихой у них была тётка Ганна, которая иной раз и тряпкой могла наладить меж лопатками за, так сказать, «неуставной вид»…

Эх, времена были… Чистый военный коммунизм! А вспомнить, как такие же добро-строгие «тётки Анны» кормили бойцов прямо в подвале обладминистрации! Конечно, своих, в основном, кто в охране-карауле, но и пришлым солдатикам в миске макарон по-флотски не отказывали. Алексей тогда несколько раз оказывался по делам в администрации — там же тогда, считай, вся государственно-социальная жизнь бурлила, как в Смольном. Вот его пару раз в ту «столовую» и затаскивали. Которая, кстати, для всех действовала, по талонам каким-то…

В общем, у Перса была ещё не российская армия, но уже армия. Вот только сферы компетенции своих офицеров командир вынужден был разводить вручную. Отсюда и возник тот странный разговор о том, каким оружием владеет Буран, чтобы сразу нарезать ему кусок службы, где он не пересекался бы с другим замкомбатом. Что ж, тем лучше. На новичков во всех армиях всегда поглядывают со здоровым недоверием. А уж начинать с конфликта — последнее дело. Да и не по нраву это было самому Кравченко. Лучше товарищам офицерам поляной проставиться, по обычаю, мудрыми предками ещё при царях заведённому.

Чем Буран и занялся вечером после службы.