Вира Кровью (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич - Страница 60

Потом им прилетело в третий раз, и тогда уже танк заполыхал по-настоящему. И те, кто видел бой, с ужасом и восхищением рассказывали, что экипаж Монгола сделал всё же ещё два прицельных выстрела, уже сгорая заживо…

«И вот тут сами прикиньте, — зло и жёстко комментировал эту сцену командир, — мог бы злодей три прицельных выстрела сделать по танку, если бы тот прикрывала пехота? Да ни в жизнь! Значит, пехоты не было. А поскольку мы знаем, что она там должна была быть, то вопросы, блин, к Головному и его командирам у многих появились серьёзные»…

Результат боя: у укропов три танка «Булат» полностью сожжены, несколько танков, по донесениям, повреждены, убиты также две БПМ-2 и два БТР-80. По подсчётам, противник потерял порядка шестидесяти человек убитыми и ранеными. Но это подсчёты поля боя — то есть дели надвое, а то и натрое. Чего их, супостатов, жалеть? — этот наказ Суворова свято соблюдается во всех, наверное, армиях мира…

Потери свои: два танка уничтожено, два попали в ловушки, два бойца погибли, пятеро — экипажи двух танков — пропали без вести, пятеро ранено, в том числе командир танковой роты — тяжело, в обе ноги.

И всё из-за того, что кто-то «берёг жизни своих бойцов»… Тем более что батальон «Август», он же «Имени Александра Невского» тоже входит в состав бригады «Призрак»…

Когда нарисовалась ротация и Алексей получил разрешение выйти в город, то как-то без особых ответных эмоций воспринял известие о том, что задержанный гражданин Кудилов внезапно скончался на подвале МГБ. Аккурат после того как вышел указ Главы «О закреплении функций избрания меры пресечения», дававший генпрокуратуре ЛНР соответствующие полномочия и обязавший все органы и подразделения Народной милиции, МГБ и других силовых ведомств предоставить в ГП ЛНР материалы на задержанных.

Как раз после проведения очной ставки с изнасилованными — в частности и им лично — девушками не выдержал пан Кудилов мук совести и удавился. Причём собственными же штанами, умудрившись сделать из штанины петельку и затянув её у себя на горле.

«Недосмотрели», — сокрушённо прокомментировал Митридат, передавая Алексею эту историю, когда тот вернулся с боевых, и они увиделись в Луганске. Одно хорошо, добавил Миша хищно, — успели из гада выжать всё нужное.

В ответ на невысказанный вопрос он лишь успокаивающе прикрыл глаза: да, мол, дружище, я же обещал…

«А Лысый?» — так, на всякий случай спросил Алексей.

«И зверюга же ты, — удивился Мишка. — Он в схемах, Лёша. Потому пока нужен. Но по нынешним временам долго он ходить не будет. Слишком многих сдал. А поскольку это ты его так запугал, что он страх перед своими утерял, то, считай, ты ему приговор уже вынес».

Ну, хоть немного облегчилось на сердце…

Господи, насколько же он ожесточился! Получает облегчение от такого!

Что ж… война. Здесь враги — враги. И не до гуманизма по отношению к тем, кто убивает твоих близких.

Да и вообще… Тут и со своими-то разборки пошли не детские.

Как раз в этот день Мишка рассказал про случившиеся накануне события в Ровеньках, куда он ездил в составе спецгруппы МГБ разводить и усмирять казачков. По его словам, разборка, предварительно, произошла из-за дележа жирного куска: отряд Фотона, охраняющий железные дороги, то ли сам схлестнулся, то ли подвергся нападению со стороны «Ильича» — бывшего коменданта Ровеньков Павла Вязникова.

По собственным показаниям, «фотоновцы» будто бы потребовали от «ильичёвчев» не яйца греть в тылу, а двигаться на фронт, где им самое место. Те будто бы полезли в бутылку, из-за чего Фотон приказал их разоружить. Местные казаки отказались и грянули по грузовику людей Фотона из «Мух». Трое убитых.

МГБ, естественно, подтянуло свою группу быстрого реагирования с танком, БТР и «зушкой» и в ходе скоротечного боя «ильичёвцев» разоружило. Вязников, правда, сбежал. Впрочем, Митридат настолько густо выделил это слово, что Алексею оставалось только усмехнуться.

В итоге в руководстве сочли это хорошим поводом разогнать, наконец, казачью «махновщину». Причём не только в Ровеньках, но и далее. Мишка не сказал, куда, но догадаться труда не составило: Сонный с Головным пока воюют и периметр с украми держат, а вот в спокойном, контролирующем переход на границе с Россией Свердловске сидит некий товарищ Рим. И держит мазу. А кто это терпеть будет?

А вот и фиг ты угадал, довольно хохотнул Мишка. Товарищ Гайдай — коммунист, человек опытный и внимательный. Посмотрел, что деется с непослушными, и предпочёл разойтись с Луганском краями. К нему приехали, вызвали за город, потолковали убедительно. Результат: Рим согласился подчиниться центру, сдать бронетехнику, группировку свою отфиксить в состав Народной милиции и выделить из неё отряд на фронт под Дебальцево.

«Есть другие, — многозначительно заявил Мишка. — А сейчас начинается на фронтах замес не по-детски. Уже начался, лучше меня знаешь. А в этих условиях поливать дерьмом руководителя и главнокомандующего — роскошь непозволительная. Либо люди примолкнут и впрягутся в общее дело — вон хоть как Головной, — либо гуманизм будет не про них…».

В тот же вечер прошло ещё одно событие, как бы вынутое из карусели войны, — но одновременно вкрученное в неё. Вернее, в ту её часть, которая казалась непосредственно Алексея Кравченко.

Мишка позвал его в «Бочку».

— Познакомить хочу тебя кое с кем, — почему-то специально обосновал он это, в общем-то, обыденное приглашение. — С журналистом одним. Он в курсе твоей роли в спасении писателей. Поговорить хочет…

— Эп-па, стоп! — остановился Алексей. — А ты, часом, не забыл, что я военнослужащий? На подобные темы разговаривать без разрешения начальства не имею права. Это ж оперативная деятельность, ты чё?

— Пошли уже! — цыкнул на него Мишка. — Не дурее тебя-то — в оперативной работе понимать! Там и без тебя писатели порассказали уже в Москве. Купил бы уже нетбук себе, замшел совсем уже без интернета!

«А вот это провал, подумал Штирлиц, — похолодел против воли Алексей. — То-то командир в крайний раз с особой задумчивостью смотрел. Хрена себе, разведчик, о котором в сетях трезвонят!».

— Тем более не пойду без санкции, — упёрся он.

— Пойдёшь, — вдруг тихо и устало сказал Митридат. — Нужно. И для дела, и для тебя. И не волнуйся — никто идентифицировать тебя не будет. Все всё понимают. И в сети про вас ничего не сказали. Писателей вежливо, но твёрдо попросили расписывать свои приключения в застенках как хотят, но про освобождение своё ограничиваться фразой: «Были освобождены в результате усилий Народной милиции ЛНР». Без подробностей. Журналист тот, что здесь сидел, тем более промолчит, потому что там вообще началась тайная и запутанная история. Его, кстати, отозвали уже…

Вот блин! Опять он, Буран, оказывается затянут в какие-то секретные игры! Не, точно Мишка его использует!

Тот продемонстрировал обиду в ответ на такое обвинение.

— Я тебе когда-нибудь зла желал? — спросил Митридат, м-м… капельку слишком надрывисто. Но сразу снизил тон и голос до нормального: — Лёша, поверь, это нужно. Для тебя. Помнишь, мы с тобой решили раз и навсегда: спиной к спине — и отобьёмся! Вот сейчас как раз надо отбиваться, поверь.

— Кто хоть такой? — буркнул Алексей.

— Не знаком, — пожал плечами Мишка. — Вроде как в командировку приехал. Но мне рекомендовали подвести его к тебе знакомые люди. Не напрямую, конечно…

Да, всё страньше и страньше. Что за шпионские игры?

Прошли молча ещё несколько шагов. Усмешка обстоятельств — дорога к «Бочке» заставила свернуть на улицу, где до нового года Кравченко жил. На автомате он осмотрелся незаметно — обычная-то оглядка вошла в привычку, он сам подчас не замечал, что проверяется. Но тут как-то потянуло осмотреться особо.

— Будет Настя, — проговорил Мишка, заметив движение. — Это чтобы замотивировать. Она нас и подзовёт…

Настя. Вообще-то он не о ней думал. Но Настя — это хорошо. На завтра ему сбивать две группы и отправляться с ними к Дебалю. Сегодня должна была, как утром Куга довёл, открыться движуха на Чернухино, а «Призрак» — должен начать двигаться к Попасной и Троицкому. Такой, по крайней мере, нарезали вектор Головному, когда его бригаду всё же включили в общие задачи армии. А ОРБ был при всём.