Кровавая ярость (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 55

Он этого не переживет.

Вернувшись в шкаф, Ран взял свежую пару джинсов, чистую майку «Хайнс» и синий свитер, который подарила ему Битти.

Он носил этот свитер, когда требовалась удача. Прилив сил…

Раздался тихий стук в дверь его спальни, который не нес в себе ничего хорошего. Может, его племянница увидела пикап, припаркованный во дворе среди других автомобилей?

— Кто там? — спросил он.

И после паузы короткое:

— Я.

Услышав голос Сэкстона, Ран застыл от шока. Но потом мгновенно перешел к действиям и рванул к двери.

Открывая панель, он обхватил ручку с такой силой, что заныло предплечье.

— Привет.

— Уделишь мне минуту? Наедине?

***

Почувствовав, как Пэйтон замер на ней, Ново сама застыла. Этого не должно было произойти… речь не столько о сексе, хотя она удивила саму себя тем, что хотела его, несмотря на адское утомление. Нет, она не хотела именно такого секса.

Траха. Она всегда хотела яростного траха, от которого стучат зубы, а кровати ломаются в щепки, после которого болит все тело, словно ты побывал в автокатастрофе.

Но не такого, не нежного.

Первый вариант включал физическую нагрузку и агрессию, и потому было проще держать оборону. Но то, что они с Пэйтоном только что делали? Слишком близко. Слишком… интимно.

— Что случилось? — спросил он.

Когда Пэйтон отстранился, она избегала смотреть ему в глаза.

— Ничего. Все в порядке.

Спустя мгновение он вышел… и телу сразу же стало не хватать его, и Ново возненавидела себя за это. Это чувство пустоты ей также ни к чему.

— Знаешь, — сказал он через пару секунд ровным голосом. — …рано или поздно тебе придется определиться в своем отношении ко мне.

Укол совести заставил ее быть более откровенной, чем она могла себе позволить в обычное время.

— Дело не в тебе. Честно.

— О, Боже, эта фраза. — Бросив ей сухую улыбку, Пэйтон скинул ноги с кровати. — И знаешь, я тоже говорил их. Эти слова.

— Не всегда.

— Ну, как правило — да.

Повисло долгое молчание, и Ново пытался удержать свой взгляд и не смотреть на его плечи и торс. Он прибавил в мускулатуре, и ему это шло. И торс — не единственная часть тела, отличавшаяся размерами.

Она закрыла глаза, когда по телу пронесся огонь, напоминая вспышку на солнце.

— Ты нравишься мне, — услышала она себя. — Я просто… не так хороша в отношениях.

Он оглянулся через плечо.

— Иииии эту фразу я также использовал! Слушай, верни мне мой сценарий.

— Это правда.

Покачав головой, Пэйтон сосредоточился на полу.

— Нет, на самом деле, это чушь. Про кого можно сказать, что он хорош в отношениях? И, по-твоему, именно туда мы и катимся? Подожди, не отвечай… ведь сейчас все в прошедшем времени, да?

Ново села.

— Пэйтон, я серьезно.

— Да, меня так зовут. И да, не сомневаюсь в этом. — Встав с кровати, он начал натягивать брюки. — Ничего страшного. Пофиг, ты же знаешь. Я не стану давить на тебя.

— Я просто ничего не хочу.

— Это очевидно. Хотя, наверное, я должен чувствовать себя польщенным, раз ты так боишься меня. Это льстит мне. Но, скорее всего, ты выдаешь эту речь только тем, у кого есть хоть маленькая, но возможность забраться под твою непробиваемую скорлупу. Внеси меня в очередь на клубный значок, хорошо? Наверняка это будет средний палец на фоне символа феминизма, но уверен, я подберу для него пиджак.

Ново смотрела на Пэйтона, перебирая нужные слова, но только в своих мыслях: «Я потеряла ребенка. После того, как мой мужчина ушел от меня к моей сестре… и Софи взяла его только чтобы доказать, что она победила. Я в одиночестве пережила выкидыш в пустом холодном доме, и поклялась себе, что никогда больше не свяжусь ни с кем в эмоциональном плане».

«А потом появился ты, и на какое-то время я повесила на тебя ярлык богатенького мудака… пока ты не пообещал мне, что никогда не причинишь мне боли, а потом ты занялся со мной любовью вместо того, чтобы просто трахнуть».

«А сейчас я бегу от тебя, потому что не хочу повторения истории».

Так, ладно, лучше ей сказать это вслух, а не проговаривать про себя. Но она не могла перешагнуть эту пропасть. Не могла открыть рот и назвать ему все причины, почему она не пустит в сердце не только его, а в принципе никого другого.

— Я пойду, — сказал Пэйтон. — Прежде чем ты бросишь мне еще одну фразу из моего арсенала. Скорее всего, это будет «мне очень жаль, но сейчас мне нужно выспаться, ведь завтра рано на «работу»… хотя, в моем случае это было откровенной ложью, по крайней мере, до вступления в программу Братства. Но, что есть, то есть.

Наклонившись, он подобрал носки и затолкал их в карманы брюк. Надел рубашку. Пиджак. Лоферы, сначала левый, потом правый… они сделаны из страусовой кожи? Руками расчесал волосы. Подобрал запонки.

Он добавлял все больше и больше одежды на свое ранее обнаженное тело, ускоряясь в процессе, его уход напоминал поезд, набирающий скорость.

— Ну, еще увидимся. — Пэйтон помедлил у двери. — И я прекрасно тебя понял, окей? Я оставлю тебя в покое, особенно сейчас, когда ты вернулась в норму.

Он бросил ей эталонную улыбку с обложки журнала, нахальную, открывающую белые, идеально ровные зубы.

— Береги себя.

Он стукнул по дверному косяку как судья, выносящий приговор, а потом исчез так, будто его вообще здесь не было.

В тишине комнаты Ново убеждала себя, что это к лучшему. С ним было слишком хорошо. Слишком часто он забирался за ее щиты. Он был тем самым элементом неожиданности, который она не хотела видеть в своей жизни.

И лучшего ухода нельзя было представить. К следующей их встрече — а это будет ночь субботы — она навесит на него нужные ярлыки, и все будет в порядке.

Иного не дано.

Стоя в дверном проеме в спальню Рана и дожидаясь ответа, Сэкстон сделал глубокий вдох, чувствуя в воздухе комбинацию мыла и шампуня, которым пользовался мужчина.

— Прошу, — сказал Сэкстон.

— Заходи.

Первая мысль после того, как он вошел внутрь, была о том, что интерьер совсем не подходил Рану. Не то, чтобы комната была уродливой или с плохим декором. На самом деле, она изящным образом воплощала его представления о нео-монархизме, повсюду дамаст, шелк и позолота к месту. Темно-синий цвет был прекрасен и отлично гармонировал с картинами Старых Мастеров и сусальным золотом, но чувствовал ли Ран себя комфортно в этой комнате? Она была слишком вычурной и претенциозной.

Фермерский дом Минни был не в пример лучше, все выполнено своими руками, практичное, с четкими линиями и деревом, которое долгие годы собственноручно полировали воском, а не покрывали слоями лака.

— Мне оставить дверь открытой? — спросил Ран.

Сэкстон оглянулся через плечо.

— Нет. Прошу, закрой ее. Спасибо.

Послышался тихий щелчок, а потом Ран встал сбоку от панели, сложив руки в замок перед собой, опустив плечи.

Чем напомнил Сэкстону первое посещение дома Минни, когда они сидели на ее диване, и мужчина пытался казаться меньше, чем он был на самом деле.

— Я просто хотел сказать тебе, что… — Сэкстон хрипло рассмеялся. — Знаешь, будучи адвокатом, слова для меня — это хлеб насущный, но я с удивлением понимаю, что лишился дара речи.

— Я подожду, — сказал Ран. — Сколько нужно.

Оказавшись у кровати, Сэкстон остановился и с удивлением осознал, что все это время выписывал круги по комнате. Повернувшись, он начал:

— Прости за мою реакцию — я казался невероятно шокированным произошедшим. И я прошу извинить меня, если заставил тебя думать, что мое мнение о тебе изменилось каким-то образом. Я также хочу сказать, что считаю себя трусом.

Брови мужчины взметнулись вверх.

— Я… не понимаю.

Сэкстон подошел к изножью кровати.

— Я могу присесть?

— Да. Конечно. Этот дом в большей степени твой, чем мой.