Братва особого назначения, или Демьян и три рекетера! - Черкасов tm Дмитрий - Страница 26
- Предыдущая
- 26/40
- Следующая
Но Демьян ничего этого не знал, а потому слегка поражался самоуверенности французской искательницы приключений.
— Давай, пойдём прогуляемся на пляж? — предложила Софи, лукаво подмигнув Демьяну и носком туфельки толкнув его ногу. — Там есть весьма укромные уголки.
— Но как мы добудем кассеты? — бестолково переспросил он.
— Не волнуйся, «мон шер», завтра в полдень они будут у тебя.
При этом у Софи было такое выражение лица, что у Демьяна пропала всякая неуверенность насчёт видеокассет.
— Пойдём, — только и сказал он, покорно двинувшись следом за лукавой француженкой.
«Или пан, или пропал» — подумал он, выходя из гостиницы и подставляя лицо освежающему морскому бризу.
Марк Павлински, дежурный администратор гостиницы «Виктор Гюго», заступил на ночное дежурство.
Это было обычное, рядовое ночное дежурство, каких Марк уже отстоял за гостиничной стойкой не один десяток. И всё-таки в эту ночь он очень волновался.
Сегодня ему предстояло совершить кражу в отеле, где он проработал почти пятнадцать лет. Но чего не сделаешь ради красоты! Или ради денег! Или ради тогой другого…
Ведь они — французы — такая противоречивая нация. С одной стороны, они расчётливы и бережливы. И лишнего сантима не потратят на сомнительное удовольствие. А с другой стороны, они так любят жизнь! Так любят женщин, что порой теряют голову и целые состояния бросают под милые и очаровательные ножки!
А что было в жизни у Марка Павлински?
Родился он в провинциальном городке Вилер-Бокаж, где всего тысяча жителей, одна школа, одно кафе, один универсам, да одна церковь… И все девчонки там уже почти с первого класса были распределены и поделены между местными «звёздами» — тут уж не разгуляешься!
Куда там щуплому и близорукому польскому еврейчику Марку было тягаться с крупными нахальными, спортивного сложения парнями, такими как главный их школьный Дон Жуан — Жорж Дюкло.
Это у Жоржа была возможность свободно лапать всех девчонок в классе, не считаясь с распределением, потому что в случае чего мог и по рогам своими здоровенными кулаками настучать, а близорукому Марку оставалось только подглядывать в папин бинокль за своей соседкой, что жила в домике напротив, молодой булочницей Ани Безансон. Стыдливо прячась за штору, он наблюдал, как Ани раздевается, перед тем как лечь со своим мужем, мсье Безансоном. И Марк целыми часами подкарауливал этот всего одну секунду длившийся момент, когда Ани расстёгивала свой лифчик, и розовые бретельки легко соскальзывали с её волнующе округлых плеч… Это было единственное сексуальное развлечение за всю его юность…
Что-то тихонько напевая себе под нос за стойкой бара, дежурный администратор гостиницы «Виктор Гюго» даже головой покачал от неудовольствия, вызванного такими горькими воспоминаниями.
А потом… потом было училище коммерции в Гавре. В портовом Гавре, а не в Париже, да и то на деньги французской коммунистической партии, потому что у его родителей не было денег на парижскую «Эколь де Коммерс». Да и родителей-то у него не было.
Какого чёрта придумали люди на заре цивилизации эти самые деньги, проклятие человечества? Марк снова сокрушённо покачал головой и даже на секунду прекратил своё тихое пение, перейдя на протяжный свист.
В Гавре было то же самое, что и в школе, — даже хуже. Девчонки смотрели только на то, на какой машине приезжают за ними кавалеры. В крайнем случае, если это был не «Порше» и не «Мерседес», такую оплошность кавалеру прощали только за высокий рост и редкие в этих местах светлые волосы вкупе с голубыми глазами. Это считалось в те времена особым шиком — иметь голубоглазого и светловолосого кавалера. Таким парням девчонки не отказывали. Но у Марка не было ни голубых глаз, ни могучих плеч… ни чёрного элегантного «Порше»… Поэтому все два года учёбы он довольствовался тайным общением с цветными журнальчиками «Плейбой», «Пентхауз» и «Уйи»… Как пишется в книгах: верная рука — лучший друг индейца.
А потом была работа.
Марк Павлински любовно погладил стойку бара родного отеля. Так могут гладить лишь округлое гладкое бедро любимой женщины.
Он так дорожил этой работой администратора-рисепшиониста в гостинице «Виктор Гюго»!
Со временем, разумеется, у него завелась подружка — как говорят французы, «петит ами». Его «маленьким дружком» была некрасивая почтовая служащая по имени Анна-Лиза. Анна-Лиза была не только некрасивая, но ещё и на шесть лет старше Марка Павлински. Она была до этого замужем, потом муж бросил её. И Анна-Лиза буквально подобрала Марка, лишив его невинности в двадцать его французских лет. Вот такие парадоксы порой случаются во французской провинции.
Анна-Лиза была сварливой и подозрительной особой, считавшей (к сожалению, совершенно несправедливо), что её французский девственник изменяет ей с постоялицами гостиницы. Эти лишённые всяких оснований обвинения в свой адрес Марк полностью игнорировал и не отвергал только лишь из-за того, чтобы хоть как-то поддерживать свою мужскую репутацию, так как в противном случае Анна-Лиза не ревновала бы его, а насмехалась. Такой уж у неё был вздорный характер.
И вот в жизни Павлински вдруг появилась эта русская красавица.
Ал-ла…
Администратор по слогам выговорил имя женщины, подарившей ему незабываемые мгновения. Имя это, как карамелька, перекатилось по языку, оставляя сладкий след на нёбе.
Она была воплощением его — Марка Павлински — самой сокровенной сексуальной мечты.
У Неё была именно такая грудь, как у самой красивой картинки из журнала, что целых два года украшала стену над его столом в студенческой конуре на рю д'Алгер в Гавре. У Неё были именно такие ножки, как на обложке журнала «Уйи», которую он повесил над своей кроватью, когда переехал в Тру-вилль. У Неё были именно такие талия, шея, живот, как на самых любимых и вожделенных картинках.
Вспоминая о счастливых мгновениях, проведённых в её номере, Павлински чуть было не наделал ошибок в выписывании счётов для постояльцев отеля «Виктор Гюго». И даже насвистывать модную ныне мелодию перестал, а издал какой-то хрип, будто из его горла выскочило загнанное в самое нутро вожделение.
И теперь, когда счастье было так близко, он — нерешительный и робкий Марк Павлински — был готов совершить страшное преступление ради ночи любви с этой богиней! Он согласился залезть в комнату, где стоят видеомагнитофоны, соединённые с камерами наружного наблюдения, и взять оттуда видеокассеты, подменив их чистыми…
Кто эта русская — его не интересовало.
Шпионка она или бандитка из этих… новых русских?
Ему было всё равно. Марк совсем потерял голову.
И если бы Она предложила ему поехать на базу французских атомных подлодок в город Тулон и украсть там секретную оперативную карту, Марк Павлински согласился бы и на это.
Наступила глубокая ночь.
Марк сидел за стойкой в абсолютном одиночестве.
Редкие подгулявшие постояльцы парочками и в одиночку проходили в свои номера, возвращаясь — кто из казино, кто из ресторана, а кто и с ночного пляжа…
И в эту ночь Марка уже не охватывала зависть при виде счастливых богачей, влекущих в свои номера красивых девчонок…
Он говорил себе: «Ничего, ничего, погодите! Уже завтра я буду обнимать самую красивую женщину на этом курортном побережье! И, более того, я заработаю целых сорок тысяч франков и наконец куплю себе почти новую трехлетнюю „Тойоту" вместо моей постыдной развалюхи — „Рено" … Тогда мы ещё поглядим, кто кому будет завидовать, когда я поведу эту русскую в её номер».
Мечтая о предстоящей встрече со своей красавицей, которая обещала ему сладостные мгновения любовных утех, администратор неторопливо разложил на стойке подробные карты местности с непременным указанием достопримечательностей курорта, а также наиболее знаменитыми и популярными среди туристов пляжами, помеченными обязательными для европейских курортов голубыми флажками, которые обозначали высшую оценку чистоты.
- Предыдущая
- 26/40
- Следующая
