Крейстонские туманы (СИ) - Дударева Лидия - Страница 17

— Спокойно, Гладстон, тише, тише, мальчик…

Конь прядал ушами и косил глазом, задирая голову вверх и норовя сорваться с узды. Крейстон с трудом успокоил его и, наконец, оглянулся на то, что он видел пока только краем глаза, то, что так напугало Гладстона и Баска…

С первого взгляда было ясно, что это нечто, лежащее в глубокой холодной тени вала, на волглом, скомканном пледе, уже вне мира сущего и помощь безнадежно опоздала. Лицо, одутловатое, вздувшееся с искаженными судорогой чертами было неузнаваемо. Но с первого взгляда лорд все же понял, кто именно оказался этим роковым утром на краю его дорожки для верховой езды. Эти пестрые цыганские юбки, эти стоптанные дешевые туфли с расшатанными каблуками и сбитыми набойками и, наконец, этот вульгарный браслет на запястье в виде половинки наручника с обрывком цепочки, могли принадлежать только одной особе в округе.

— Кейси… — обреченно прошептал лорд.- Господи, она все-таки доигралась…

Дальнейшее Крейстон потом вспоминал смутно. Он дал команду Баску «Стеречь!» и совесть тут же больно кольнула его в сердце. Пес ответил хозяину почти человеческим по выразительности взглядом. Вышколенный пес не мог ослушаться, но в его глазах столь явственно читался такой горький упрек, что Крейстон предпочел крепко сомкнуть веки. Потом он вскочил в седло и наметом погнал скакуна в город, забыв о бездорожье за валом. Каким-то чудом Гладстон преодолел крутой овраг и вылетел на грунтовую дорогу, ведущую к городу. Затем всадник, распугивая прохожих, пронесся по узким улочкам городка прямо к полицейскому участку…

Крейстон, не слезая с седла, рассказал испуганному сержанту, стремглав выскочившему на его зов из дверей, о своей страшной находке и, подстегивая вздрагивающего коня, полетел обратно. Той же дорогой… Следом за ним, завывая сиреной, понесся патрульный автомобиль. Крейстон, не доезжая до вала, свернул к конюшням. Там, он спешился, бросив повод в руки подоспевшего конюха и попросил:

— Успокойте лошадь…

Конюх, обычно ворчливый и привередливый, в этот раз не сказал ни слова, просто кивком головы выразил согласие. Крейстон пешком отправился к месту зловещей находки и обнаружил там встревоженных полицейских и своего верного пса, который никого к этой находке не подпускал.

— Баск! Ко мне! — скомандовал лорд, и пес кинулся к нему с явным облегчением.

— Прости меня, дружище, — шепотом попросил Крейстон, сев на корточки и обхватив громадную голову пса обеими руками, — прости…

Полицейские, сержант Вильерс, детектив Хоули и шериф Маскхем наконец смогли подойти к телу Кейси и принялись за дело. Едва они успели накрыть тело какой-то казенной тряпкой и обнести место происшествия лентой, как подвалили зеваки густой, глумливой толпой. Это было явное нарушение частной собственности лорда, но он не стал никого гнать из своих владений. Он просто ничего вокруг себя не замечал, поглощенный воспоминаниями.

Крейстон рос в окружении не очень дружелюбных сверстников. Но неофициальный опекун Бартоломью все же привил ему идею о том, что его роль, как лорда для округи должна быть ролью покровителя, защитника. Мальчишка с юных лет обзавелся огромным, просто неподъемным чувством долга и с тех пор воспринимал своих соседей из городка, как людей, которым он должен и обязан помогать во всех случаях жизни.

В юности с ним на этой почве зачастую случалось много курьезного. Если не углубляться в подробности, то мальчишки считали молодого лорда слегка не от мира сего, а девчонки позволяли себе самые разные провокации. Дорис Смайл, получившая неизвестно почему прозвище Кейси, сделала для себя целью жизни травить и дразнить Крейстона. Она грубо заигрывала с ним, не стесняясь в выражениях. И каждая случайная встреча с этой не совсем адекватной девицей больно ранила чувства подрастающего Крейстона.

Он почти забыл о Дорис, после того, как по традиции рода отправился учиться сначала в Итон, а затем в Сандхерст, и в его короткие побывки дома Кейси не попадалась молодому лорду на глаза. И вот только теперь она напомнила о себе… Таким радикальным образом.

У кого же поднялась рука на эту убогую? Кейси, а откликалась она только на эту кличку, была подкидышем. Нашла крохотный пищащий комочек миссис Хочкинс, потомственная прачка в замке Крейстона. Нашла на пороге своего собственного коттеджа и пришла в ужас. Мистеру Хочкинсу тогда тоже пришлось немало пережить, так как супруга подозревала его невесть в чем, и свои подозрения в тайне ни от кого не хранила. Девчушку несколько раз пытались удочерить, но как-то все неудачно. Она росла, кочуя из одной приемной семьи в другую по всей округе, но к тринадцати годам окончательно отбилась от рук и ударилась в бега. Где и как протекала жизнь девчонки в этих бегах, не знал никто. Но на лето Дорис неизменно возвращалась в Крейстонхилл и доставляла множество проблем и неприятностей всем матерям подрастающих сыновей. Стоило только замелькать среди вересковых зарослей неизменным цыганским юбкам Кейси, как тут же можно было видеть какого-нибудь прыщавого подростка, а то и двух, пробирающегося следом. С самым незаинтересованным видом, не способным обмануть даже бесхозную кривую корову, обитавшую на пустошах множество лет. В общем, Кейси, городская дурочка, служила добровольной отдушиной от известных напастей подрастающего мужского населения округи. Надо отдать должное Кейси, она никогда не распространялась об «успехах» своих бесчисленных кавалеров. Они же наоборот, никогда не стеснялись распускать болтливые языки.

И вот теперь бедняжка лежала под крепостным валом, как сломанная кукла, а ее «приятели» столпились вокруг и с жадным непристойным интересом наблюдали за работой полицейских и шерифа. И распускали языки…

- Ну, тут все ясно! – косясь на лорда и на громадину Баска, заявил Марти Симменс, - Семьсот лет родословной, у кого хочешь крышу свезет. Придушил подружку юных лет, а теперь скорбит, горюет и сам свято верит в то, что он здесь ни при чем. Лакунарная амнезия…

- Что ты сказал? – гаркнул шериф Маскхем, - Что ты посмел сказать!

- А вот что хотел, то и сказал, не ваше дело, шериф. Старые семьи, они, знаете ли, вырождаются…

- Семья лорда не старше любой другой, олух! А склонности известного рода мог гораздо успешнее унаследовать ты. Тем более далеко в дебри твоей генеалогии в поисках криминальных наклонностей и заглядывать не придется.

- Шериф, вы перегнули палку! – заорал задетый за живое ветеринар, - Отец свое отсидел…

- А тебе это еще предстоит, не за одно, так за другое. И если ты еще раз откроешь рот на месте преступления, то твоя отсидка начнется прямо сейчас, за злонамеренное введение следствия в заблуждение. И остальных это тоже касается.

Шериф окинул строгим взглядом толпу зевак и эта толпа разом посмирнела. Над местом следственных действий наступила тишина.

Наконец все, что можно было зафиксировать, зафиксировали и тело Кейси увезли. Крейстон уже почти безучастно наблюдал, как грузили в санитарный фургон носилки. Напоследок, словно в прощальном приветствии ему, рука погибшей девушки выпросталась из-под покрывала, и блеснул на солнце холодным стальным бликом этот жалкий браслет в виде половинки наручников с оборванной цепочкой.

***

Крейстон в сопровождении Баска поднялся в свой кабинет с твердым намерением приняться за текущие дела. События утомительного утра, растянувшегося до полудня, выбили его из колеи. Накопившаяся деловая почта требовала немедленного ответа. Крейстон не любил электронную переписку. Его респонденты вынужденно мирились с такой причудой. Крейстон всегда писал свои письма. Именно писал, даже не используя клавиатуру и принтер. О причинах такой странности знал один О’Райли, Крейстон как-то признался другу, что после тыканья в кнопки у него нарушается моторика и он начинает мазать по мишеням.

Обычно после верховой прогулки лорд брался как раз за почту, но теперь она праздно лежала на крышке бюро, а он, так же праздно восседал в своем неудобном кресле и бездумно разглядывал кладку древнего донжона.