Страна Арманьяк. Фаворит (СИ) - Башибузук Александр - Страница 29

И все? Так просто?

— Можете забирать этого... — дюк неопределенно покрутил рукой, — мерзавца... Если бы вы знали, сколько трудов мне стоило уговорить епископа не раздувать это дело...

— Весьма признателен вам, ваше высочество.

— Пустяки... Только что мой аудитор вернулся от Вельзеров. А если...

В итоге, меня еще раз попытались обуть. И таки немного обули. М-дя... Впрочем, довольно большой остров с полуразрушенным бастионом, маяком и бухтой я все-таки получил. Да-да, тот самый Enez Eussa, что в переводе с бретонского означает Уэссан. И еще с полтора десятка островков поменьше. И даже не в аренду. И теперь я могу именоваться сеньором де Моленом, ибо Франциск своем волевым решением признал этот островной архипелаг сеньорией. И освободил меня от налогов на десять лет, в счет уплаты процентов по ссуде. Правда, вассальную присягу за сеньорию пришлось принять. И обязаться построить на Уэссане мощный форт с маяком.

А юродивый схлопотал тумаков. Возвращаясь домой, я приметил, как монах слоняется по замковому саду, и кивнул близнецам. Что там случилось, я не знаю, но когда Луиджи и Пьетро меня догнали, у них были очень довольные лица...

Итак, подводя итоги сегодняшнего дня, могу с уверенностью заявить, что из меня стратег, как из дерьма пуля. Все, практически все замыслы, в той или иной мере, улетели кобыле в трещину. Меня ободрали как липку, всучили за бешеную цену безлюдные клочки земли, главный злодей попросту сдох, вместо того чтобы заливаться соловьем...

Стоп, стоп... ведь это я только о плохом. Но есть и хорошие моменты. И их достаточно много. Для начала, я получил великолепную промежуточную базу для своего флота. Да, я не оговорился, будет флот, причем в самом ближайшем времени. Помимо того, обладание этим островом позволит мне держать под контролем вход в Английский канал, что само по себе уже немаловажно. К тому же архипелаг Молен является сплошной устричной плантацией, и при должной постановке дела обязательно даст впечатляющий доход.

И есть еще один немаловажный факт: я вложил средства не в герцога, а в его борьбу с Пауком, а это святое. И опять же не свои денежки.

А еще, теперь в моих руках д’Ампьяццо, а это, при должном везении, может покрыть все расходы с лихвой. Но не буду забегать вперед...

Домой, то есть на шебеку, удалось попасть только далеко за полночь. Близнецы и Логан еще не вернулись, они руководили досмотром дома, в котором квартировал покойный де Монфор, а я приказал понемногу готовить к допросу его оруженосца, потом заглянул в каюту, чтобы переодеться.

— Ой... боярин... — Феодора не спала, что-то шила у стола, а увидев меня, отчего-то смутилась.

— Можешь называть меня Иван Иванычем. Ты как?

— Вот... — девочка продемонстрировала иголку с ниткой, — наряды перешиваю. Кра-асивые, но маленько велики на меня.

— Позже еще закажем... — Я сел в кресло и только сейчас понял, как устал.

— Благодарствую, боя... Ван Ваныч... — Девочка смущенно опустила глаза. — Я вот... вот хотела спросить... а для чего тебе я?

— Ни для чего. Брысь к себе в закуток, я переодеваться буду.

— Ой... — Феодора мгновенно скрылась за ширмой. — А это как?.. Ну-у... ни для чего...

— Вот так.

— А...

— Ты свободная благородная дама. На правах моей дочери.

— Дама?

— Боярыня. Боярышня.

— А кем тебе была...

— Полюбовницей. Наложницей.

— А я...

— Нет. Даже и не мечтай.

— Больно надо... — фыркнула за ширмой Феодора. — Я это так...

— Подрастешь маленько, отдам тебя замуж. За... за родовитого боярина...

— А домой?

— Трудно, практически невозможно. Сама понимаешь.

— Понимаю... — уныло прокомментировала Феодора и засыпала меня вопросами: — А тут грибы растут? Ягоду собирать можно? Хороводы водят? Песни поют?.. А хочешь, я тебе пирогов напеку?.. Вку-у-сных!!! А детки у тебя есть? А жена?.. А хоромы какие?

— Все позже... — Я накинул дублет и, не зашнуровывая его, вышел из каюты. — Вот же болтушка...

Д’Ампьяццо уже растянули на пыточном станке, профос и его подручные вовсю готовили инструментарий, попутно психологически стимулируя клиента к откровенному разговору. Надо сказать, Аскенс уже обжил отведенный ему закуток и теперь тот действительно был похож на пыточную. С любовью к профессии относится, стервец.

— Пока выйдите... — Я дождался, пока палачи вышли, и присел рядом с ломбардцем. — Догадываешься, о чем будет разговор?

— Жизнь мне сохранишь? — вопросом на вопрос ответил оруженосец.

— От тебя зависит.

— Ты знаешь, я не трус.

— Знаю, поэтому решил поговорить, перед тем как приказать пытать. И только от тебя зависит…

— Спрашивай... — прервал меня Джанлука и устало закрыл глаза.

— Вы перехватили обоз с казной Карла?

— Нет... — отрицательно мотнул головой ломбардец. — Признаю, хотели. Но не успели. Это сделал кто-то другой. Мы застали только трупы и разбитые повозки... Неужто ты думаешь, что с такими-то деньгами мы бы слонялись в поисках найма по Европе?

Я задумался. Осечка? Видимо, что-то чувствуя, прямо перед своей последней битвой Карл тайно приказал отправить свою казну с драгоценными реликвиями обратно в Гент, с малым эскортом из доверенных шамбелланов и лучников тела. В казне находилось по крайней мере три сотни тысяч ливров, их собрали на войну Генеральные Штаты Нидерландов. Это помимо драгоценностей, примерно на ту же сумму.

Так вот, обоз до места не дошел, его разбили еще в Лотарингии. Отступая со своим корпусом, я совершенно случайно наткнулся на место стычки. Потом уже узнал, что Карла предал Робер Жемо, старшина лучников тела, он же и завел обоз в засаду. Попутно выяснилось, что эта сволочь вела дела с одним из кондотьеров, а когда я опознал среди мертвых на месте стычки пару ломбардцев, окончательно стало ясно, что к этому приложил руку Кампобассо. А с другой стороны, Лука вроде не врет...

— Сир... — в пыточной появился Луиджи со свертком в руках. Парень откинул холстину и с поклоном подал мне небольшую корону — походный венец Карла Бургундского. — Нашли среди личных вещей кондотьера.

— Я не знал!!! — истошно заорал д’Ампьяццо. — Клянусь Девой Марией Неаполитанской! Он все скрывал от меня... Я не виновен... Я расскажу! Да, это мы устраивали покушения на тебя, барон, мы пытались отравить... стрелял тоже наш человек! Но здесь я не виновен... Возможно, это Джузеппе Бальцано со своими людьми... его куда-то посылал Кампобассо, а потом приказал вырезать весь отряд... Жан, я молю тебя, не надо...

Я жестом остановил Аскенса, и под запись еще два часа расспрашивал ломбардца. Остановился, когда уже сам устал.

— Господин шаутбенахт, а с этим что делать? — слегка разочарованно буркнул мне в спину Виллем.

— Что-что... Сам не знаешь? Работай. Но пока он должен остаться живым.

Будучи уже за дверью, услышал, как обреченно завыл ломбардец. И не нашел в себе никакого сострадания. Но меня вдруг стало тошнить от дикого омерзения к самому себе. В буквальном смысле тошнило. И я знаю, в чем тут дело: это из меня остаточные признаки современного человека прут. Толерантность, сука, намертво въелась, не хочет выкорчевываться, упирается, цепляется своими липкими пальчиками. Но чем быстрее я от нее избавлюсь — тем лучше. Так что перетерплю. Каждому воздастся по делам его. Когда-нибудь — и мне...

Приметил на палубе Гастона дю Леона, Бельведер прописал ему свежий воздух, а я разрешил под конвоем выводить франка на палубу.

— Не спится? Как вы, виконт?

— Через пару дней будет нормально... — Дю Леон поморщился и осторожно пошевелил перебинтованным плечом.

— Смотрите сами. Я вас не буду задерживать.

— Я хотел бы сначала поговорить, — виконт заглянул мне в лицо, — это важно, Жан...

— Перед вашим отбытием и поговорим. — Я осторожно хлопнул его по здоровому плечу и отправился в каюту.