Опер против маньяка - Черкасов Владимир - Страница 25

• Предыдущая
• 25/61
• Следующая

— Мне б человека твоего класса, Вахтанг, — уважительно произнес Кострецов.

Вах приосанился.

— Это понятно. Но лично я работаю только в кино, это моя единственная несгорающая звезда. А вот помощницу на первых порах могу предоставить. Сонь, поможешь Сереге?

Рыжеволосая красавица Соня, прозванная в определенных кругах Сонькой Медью за цвет волос и выносливость половых органов, тронула королевский бюст в низком декольте и любезно проговорила:

— Отчего же такому симпатичному Сереже не помочь?! С удовольствием посмотрю ваших девочек, подумаем о первых номерах вашего клуба.

— Большое спасибо, Соня, — поклонился Сергей. — Я с вами свяжусь по этому вопросу на днях.

Соня, привыкшая брать любого клиента с ходу, выразительно прищурила длинные ветви ресниц и проговорила:

— Вот мы с Вахтангом постоянно спорим о достоинствах русских мужчин. Он пытается доказать, что интереснее грузин нету. А я смотрю на вас и, как давно работающая в кино, любуюсь. Вы бы и на роль любовника подошли, и крутого сыщика.

— Мы с Вахтангом уже сталкивались по этому вопросу, — напомнил Сергей их разговор в казино. — Он считает, что плейбоев-русаков на наших красавиц не хватает, вот грузины и помогают.

Вахтанг возразил:

— Это я шутил. Русский мужчина безупречен с его примесью татаро-монгольского. Славянская расслабленность и нежность в таком деле недостатки, но, уравновешенные татарской грубостью, превращаются в большое достоинство.

— Фу, — сморщила свои призывные губы Соня. — Это, Сережа, Вахтанг опять шутит. Актерствует, с самым серьезным видом туфту лепит. А я скажу правду. Главная примета русского мужика — его всесторонняя импотенция. Он ленив и ни на что не способен. О постели уж и не говорю. И всегда одинок, рад прижаться под бабий бок.

— А вы злая, — заметил Сергей.

— Говорю, что есть. Почему я с Вахтангом неразлучно работаю? Пыталась наладить бизнес вместе с русскими-то. Лохи, пустышки. Ни сами ничего показать не в состоянии, ни других в дело произвести.

Сонька Медь, разгорячившись от второй попутно выпитой рюмки коньяка, который разжег ее после шампанского, углублялась уже в проблемы их секс-бизнеса, и Вахтанг ее остановил:

— Сонечка, так говорить в присутствии такого гостя неприлично, клянусь могилой мамы. Ты же начала с того, что Сергей — вылитый киногерой.

Раскрасневшаяся Сонька залихватски передернула грудью, но осеклась и уточнила:

— Потому при Сереже это и говорю. Он-то, сразу видать, человек совсем другой, исключение. Ночной клуб открывает, девочек лично просматривает. Непутевому в этих делах не место.

— Значит, попадаются среди русских еще исключения? — спросил, улыбаясь, Кострецов.

— А как же! — задорно воскликнула Сонька. — Исключения подтверждают правило.

Кострецов легко поддержал разговор, попутно обдумывая, как бы ему прогуляться по всей квартире. На улице сидел в машине Топков с аппаратурой подслушки. Капитану нужно было рассовать по квартире «жучки», чтобы сходу опробовать прослушивание.

— Извините, я на минуту выйду, — произнес он.

— Туалет направо по коридору, — подсказал Вахтанг.

Когда Кострецов вышел, Вахтанг мрачно проговорил:

— Сонька, лярва, ты уймешься?! Чего ты несешь, а? Чего ты, дура, на русских при блондине Сереге окрысилась? Из-за импотента Вадика отыгрываешься?!

— Да так, вообще размышляю, для поддержания светской беседы.

Вахтанг покачал головой.

— Хорошо этот Серега фраер самарский, но битый бы парень или интеллигент сразу б уловили, какая ты «киноактриса». Рассекли бы твои ухватки. Что ты за сиськи всю дорогу хватаешься? «Туфту лепит», «лохи»… Оборзела, манда ты, в блатной аудитории! Уже не хаваешь, как за нормальную канать.

Сонька Медь по-боевому сощурилась.

— Козел! Ты на кого наезжаешь? Кто тебя на это дело поставил? Кто из тебя, мудилы чугунной, путевого сделал? И ты, фуфляк, на меня катишь?! Сам-то уже кто?! Режиссер в штанине! Ты-то какими словами пользуешься? Вот чего ты мне сечас лепил? «Оборзела», «хаваешь», «канать»… Этому тебя во ВГИКе учили?

— Кончайте, придурки, базар! — возгласила Нюська.

Вахтанг и Сонька примолкли.

Вернулся Кострецов, рассовавший по дороге куда надо пару-тройку «жучков».

— Не буду больше занимать ваше внимание, — сказал он, не присаживаясь. — У вас дела, у меня дела. Соня, я с вами для консультаций обязательно через Вахтанга свяжусь.

Дамы грациозно наклонили головки с прическами от лучших московских парикмахеров.

Вахтанг пошел проводить Сергея.

Сонька налила себе коньяку в стакан, залпом кинула его себе в рот, крякнула и сказала:

— А я, Нюсь, этому кудрявому Сереге бесплатно б дала. Видать, огневой парень. Осточертел мне этот черножопый мудила да такая клиентура, как Вадик слюнявый. Не, с большим бы чувством голубоглазому-то дала.

— У тебя не заржавеет, — ответила Нюська.

Кострецов сел в машину к Топкову.

Тот прокрутил ему запись разговора «кинорежиссера» и «актрисы» Соньки, когда капитан был в туалете (тот успел воткнуть на выходе из гостиной «жука»). Сергей, слушая, хохотал.

— А вот самое для тебя интересное, — сообщил Гена и включил слова Сони, когда Вахтанг провожал Кострецова до передней.

— Впечатляюще, — аттестовал Кострецов. — А что? Сонька эта, как та знаменитая Сонька Золотая Ручка. Вернее, она из-за рыжины — Медная. Женщина хоть куда. Причем я уже доложил в ФСБ, что на баб я в данное время зол, — упомянул он беседу об истинно офицерском с Сашей Хроминым.

Вечером в заведение Ваха и Соньки Меди пожаловали Гриня Дух и киллер Вадик.

Вахтанг встречал каждого и провожал в гостиную к шикарно накрытому столу. Он предложил гостям выпивать-закусывать, а сам удалился в дальние комнаты, чтобы осмотреть перед выходом к зрителям свою «труппу», в том числе и двоих одурманенных девиц.

— Рад вас видеть, — сказал Грине пришедший позже Вадик, когда они остались одни. — Если не ошибаюсь, вас зовут Гриня. Я Вадим.

— Гриней Духом кликают, — небрежно ответил Гриня, разглядывая этого хиляка с бесцветными и будто б пустыми глазами. — А ты от кого обо мне слыхал?

— Думаю, что общий знакомый у нас один. Я имею в виду Маэстро.

— О, так ты с ним кашу варишь? — произнес Гриня, удивляясь про себя на такого подельника Маэстро.

— Исполняю разные поручения, — скромно произнес Вадик.

— Ну, давай для знакомства.

Дух налил Вадику и себе водки в большие рюмки. Чокнулся с хиляком и с удовольствием выпил. Вадик сделал маленький глоток, отставил рюмку и смущенно пояснил:

— Я мало пью.

В комнату заглянул Вахтанг и позвал Гриню. Дух бодро встал и пошел за ним в предчувствии приятных минут, когда получаешь большие деньги.

В закутке Вахтанг положил перед Гриней на тумбочку кейс.

— Пожалуйста, ознакомься.

Грузин отошел. Гриня распахнул крышку, глянул на вечнозеленые долларовые купюры и ласково пропел, перефразируя старинную блатную песню:

Он стал серьезным, пересчитывая наличность. Да, расплатился Маэстро и за «роллс», и за другие сданные ему в последнее время машины сверх Грининых ожиданий. Дух аккуратно закрыл кейс ключиком, который висел на его ручке. Спрятал ключ и позвал:

— Вахтанг!

Тот снова появился.

— Убери это пока, — протянул ему кейс Гриня. — Буду уезжать, напомни, чтобы взял, — он усмехнулся.

— А что, кацо? — весело откликнулся Вахтанг. — Тут так может дело пойти, что не только о бабках, а и о себе забудешь, клянусь могилой мамы.

— Слышь, а чего этот Вадим за бивень? — поинтересовался Дух, употребляя выражение, обозначающее слабоумного. — И Маэстро он знает…

— Вадик-то? — переспросил Вахтанг и закатил глаза под неандертальский лоб. — Да это первый человек у Маэстро! Никогда плохого о нем не говори.

• Предыдущая
• 25/61
• Следующая