Опер против маньяка - Черкасов Владимир - Страница 8

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая

— После убийства попадьи ему уж все нипочем было, — произнес Кострецов. — Такое трудно лишь в первый раз.

— Забрали они китель с орденами, орденские книжки, даже адмиральский вымпел прихватили… Органы на уши встали, когда выяснилось, что Холостяков командовал Новороссийским оборонительным районом, — фронтовой соратник Брежнева! А жена его оказалась бывшей супругой новороссийского героя Цезаря Куникова, которого увековечил Брежнев в своей книжке «Малая земля»…

— И дошло до Андропова, — продолжил капитан.

— А ты почему так решил? Правильно. Андропов приказал найти убийц во что бы то ни стало.

— Да, то же самое, что в бриллиантовом деле, о котором я тебе рассказывал. Если узнали на самом верху, то точно раскопают и всех переловят. А не заинтересуется высокая шишка сложным делом, останется оно висяком, если более-менее инициативный правильный мент за него не возьмется. Так было, Гена, и так есть. Вот что обидно! Ведь умеем ловить, но на хрен это надо, если начальство не придавит.

— Короче, досталось муровцам. Что только они не отрабатывали. Добрались и до того, что в 1937 году Холостякова арестовал НКВД. Просчитали человека, который на него донес, но тот уже умер.

— А по приказу Андропова должны были стукача из могилы достать и применить спецметоды допроса, — засмеялся капитан.

— Муровцам не до смеха было. Курировал следствие заместитель прокурора Москвы. А Калинины по Союзу тем временем «журналистами» все болтались. Вот тогда-то, Сергей, опера и взялись за то, с чего мы с тобой сейчас начинаем. Начали анализировать все уголовные дела, которые хоть как-то были похожи на это. И вышли на главаря шайки Тарасенко! Оперативно подсмотрели у него в коллекции орденок, который украли Калинины еще в начале своей карьеры у себя в Иванове. К Тарасенко на допросах и применили те самые спецметоды. Раскололся он, взяли банду. Калинину дали вышку, его жене — пятнадцать лет.

— Ты, Гена, неплохо подготовился, — сказал Кострецов. — Надеюсь, почерки и других «орденоносцев» у тебя на учете.

— Загнал все в компьютер.

— Ну, а у меня уже имена имеются. Одно веселое — Неумывайкин, другое тоже звучное — Вахтанг Барадзе. Эдик Неумывайкин, который уж, наверное, седой, — это современниковский барыга-бриллиантщик: по-прежнему проживает в Москве, крутится в театре. А на грузина Вахтанга я совершенно случайно попал. И представь себе — ездит на угнанном из «Современника» красном «пежо»! Все кругом считают этого Барадзе кинорежиссером, но, судя по ухваткам в обращении с женским полом, сдается мне, он только одно у девиц может снимать. Кроме того, есть наколка на главаря автоугонщиков — Гриню Духа. Знаю я по Чистякам этого аса.

— Быстро ты работаешь, — с завистью проговорил Топков.

— Да это элементарные оперские подлеты. Освоенный тобой объем работы научней, солиднее. Каждому свое. Я ж «земляной», вот и кручусь, больше прыгаю, чем думаю. Продолжай в том же духе, с генералом Рузским сможешь умно поговорить, — умалил капитан свои достижения, чтобы молоденький опер не расстраивался.

Лейтенанту Гене Кострецов все же не захотел рассказать «банановый» анекдот, задевший его за живое.

Об Эдуарде Анатольевиче Неумывайкине Кострецов навел справки в МУРе. Фигурировала эта театральная личность и в современных оперданных. Промышлял он старым и вовсе нетеатральным ремеслом скупщика краденого, значительно расширив в последнее время ассортимент. Был замечен в подозрительном сбыте икон, картин, других вещей, похожих на экспонаты из музеев.

Кострецов поехал к Неумывайкину на квартиру.

Дверь открыл сам хозяин. Был Эдуард Анатольевич приземистым, заплывшим жиром, и седой весь, словно белой плесенью покрыт. Глаза бегали, как у типичного кладовщика, ведающего отделом снабжения и сбыта.

Капитан показал удостоверение.

— Можно задать вам несколько вопросов?

— Где мне их только не задавали, — печально произнес Неумывайкин и пригласил войти.

Прошли в роскошно обставленную гостиную. Сергей, кинув взгляд на антикварную мебель, сел на диван карельской березы. Эдуард Анатольевич взгляд заметил, пробормотал:

— Какое счастье, что нынче не нужно отвечать на вопросы хотя бы о комнатной обстановке.

— Да, теперь и каменная дача органы мало интересует, — усмехнулся Кострецов. — Мир и Россия наконец пережили информационную революцию. Общеизвестно: кто владеет информацией, тот владеет всем. Так что слово ныне дороже кирпичных палат.

— Истинно, истинно, гражданин капитан, — задвигал глазками Неумывайкин, — вспомнили о библейских временах. Как там в Библии? «Сначала было Слово».

Капитан, налегая на важность информации, подумал, что достаточно намекнул, зачем сюда явился. Поинтересовался уже отвлеченно:

— Библию почитываете?

— Теперь это надо, как раньше «Историю КПСС». Все возвращается в нормальные жизненные расклады… Те же брюлики взять. Зачем их с производства тащить? Иди в магазин и купи, сколько тебе нужно. А раньше-то — дефицит.

Кострецов простецки заулыбался.

— Неужели ничего не осталось, что требуется по-старинному стырить?

— Почему не осталось? Всегда есть. Но воруют-то больше, чтобы не терять квалификации. Профессия есть профессия, — рассудил Неумывайкин, попивая лимонад из стакана, стоявшего на передвижном столике рядом с ним. Кострецову, однако, угоститься не предлагал.

— Значит, и скупщики краденого не переведутся. Тоже не имеют права терять квалификацию, — проговорил Сергей, внезапно остановив взгляд на переносице Эдуарда Анатольевича.

У того клюквенно прилила к лицу кровь, он угрюмо спросил:

— Вы уточнили уже все, что хотели?

— Еще и не начинал.

Неумывайкин глянул презрительно.

— Зря издалека заходите. Я эти ментовские фокусы наизусть знаю. Сначала — об отвлеченном, вроде б оно и главное, а потом, вскользь, об основном. Так что будьте попроще.

Кострецов сказал:

— Вам привет от Далилы Митрофановны.

— Да?! — немного растерянно переспросил бывший театральный администратор. Капитан почувствовал, что Неумывайкину неуютно. Подумал: «Об ограблениях в „Современнике“, конечно, знает. Понимает, что его элементарно можно заподозрить как наводчика. А может быть, он действительно в доле? Возможно, связан и с Духом?.. Нет, насчет Грини вряд ли. Машины не его профиль. Ну а пропавшие драгоценности, ордена?»

Тот, словно бы подслушав размышления опера, грустно проговорил:

— Если в «Современнике» что-то не в порядке с ценностями, обязательно мытарят Неумывайкина.

— Уже беспокоили вас?

— А то как же, гражданин капитан! Но вы поймите! Этот театр был и остался для меня вторым родным домом. Никогда ничего из него не выносил, а вот за то, что туда принес, отбыл долгий срок.

— Это да, — задумчиво произнес Кострецов, — там в свое время вы формировали утонченный вкус богемы, не всегда понимающей прекрасное.

Неумывайкин заговорил серьезно:

— Вот именно! А тут какие-то шакалы обнаглели до предела. Кого они грабили?! Талантливых людей, которые при новой жизни только-только смогли почувствовать возможность заработать, купить что-то дорогое. Ну хотя бы машины, которые на Западе у любого давным-давно как расхожие зажигалки в кармане.

— Не одобряете этих грабителей?

— Если вы с Далилой обо мне говорили, то зачем спрашиваете? Я патриот «Современника»! Все, кто протягивает к нему грязные руки, мои враги.

— Даже если они из одного с вами цеха? Я имею в виду не театральное братство. Я ведь, кроме Далилы, и в МУРе досье на вас посмотрел.

Неумывайкин с достоинством потряс седой головой.

— Там на меня пухлое досье. И пополняется разными слухами.

— А что же еще остается, Эдуард Анатольевич, если после зэковских академий вас черта с два ухватишь?

Рассмеялся Неумывайкин, довольно прищурился.

— А, пришлось-таки признать? Постарел Неумывайкин, стал мудр. Но если начистоту, мне теперь много не надо. Квартира обставлена хорошо, есть машина для выездов. Кое-что отложил на дожитие, как старые зэки говорят. Но и это в деревянный конверт не заберешь. Чего же мне еще? Я один, ни жены, ни детей… Так что сбавил былые обороты. А в тех случайных операциях, о которых стучат в МУР, участвовать не рискую. Да и кому я всерьез нужен?! Может быть, РУОПу? Так я не завязан ни в банды, ни в группы. Дряхлый волк-одиночка. Ну что мои обороты, когда на Москве заправляет международная антикварная мафия! Уголовке я требуюсь? Тоже не особенно. Скоро умру, зачем меня преследовать?

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая