Как один день (СИ) - Computers - Страница 19

Олег замолчал и засыпал в кипящий котелок с рыбой порезанную морковь и картошку. Мне Олег насчет звания Героя никогда не говорил, наверное, не хотел, чтобы я подумал, что хвастается… Ленин сидел и чертил пальцем по столу, потом поднял глаза.

- А как вы встретили Нину? Вадим Васильевич рассказывал…

- Это просто чудо было, знаете! Я ведь в нее влюблен был до войны, из училища тоже приезжал пару раз, встречались. А началась война – переписывались. Здесь… я вспоминал ее часто, тосковал. Месяц проходит – я пришел в Галерею посмотреть, что там. Вижу – девушка какая-то. Меня будто толкнуло что. Подхожу поближе – Нина! Что тут было… Я ее на руках до дома донес, боялся отпустить, думал – исчезнет! Вот так все и случилось.

- Да… А вот позвольте еще спросить. Что вы думаете о Сталине?

- А что – Сталин… Я его не видел.

- А что говорили о нем?

- Разное. Некоторые восхищались, но как-то литературно, что ли, как по- писанному. Не искренне. Большинство, кого коснулись репрессии перед войной, или кто слышал про это – те больше молчали.

- А правда ли, что, идя в атаку, кричали: «За родину, за Сталина»?

- Я такого не слышал ни разу. По-моему, сказки это. Когда идешь в атаку, не до лозунгов, одна мысль – выжить! Ну, может, и кричал кто. Я не слышал, врать не буду. А вот матерятся в бою от души, это да. – Олег усмехнулся. – Особенно, в рукопашной…

Мы посидели еще за котелком с ухой, Ленин ел с удовольствием и даже не отказался от рюмочки какой-то наливки, которую предложил Олег. К концу обеда подошла Нина. Она восприняла присутствие Ленина как нечто, само собой разумеющееся. Ну, пришел человек в гости, и что? Подсела к столу, доела уху, похвалила. Ленин расспрашивал ее о коллективизации, о голоде, она рассказывала, чему была свидетелем. Потом зашел разговор о послевоенном времени, о том, как ей удалось, наконец, получить паспорт, уехать в город, поступить в институт животноводства. Как там вышла замуж, как с мужем уехала на целину, как жилось там. Ленин всем живо интересовался.

Наконец, стали прощаться. Олег и Нина вышли нас проводить, вместе дошли до реки, посидели на берегу.

- А что, - спросил Ленин, - если бы не было войны, лучше сложилась бы жизнь?

- Да кто знает, Владимир Ильич? - ответил Олег. – Народ перед войной стал другой, неживой какой-то, запуганный. Конечно, не все и не всегда об этом думали, но будто тень лежала на всех. Только и слышно было – того забрали, этого посадили… Всюду виделись шпионы, враги.

- У нас председатель колхоза был, - вступила в разговор Нина. – Дельный мужик. Придумал он скот содержать не так, как раньше. На ферме стали закреплять коров за отдельными бригадами, чтобы они следили, телят выкармливали, нянчились, как со своим скотом. Людей в бригады набирали они сами. Бездельников не брали, конечно. И оплачивали им не по трудодням, а по результату – привесу, надою. Зарабатывали в несколько раз больше, чем раньше. Написал кто-то донос, председателя и забрали. Больше мы его не видели. Потом говорили, что разрешения райкома на этот эксперимент у него не было, сказали – вредитель, враг народа…

Ленин молчал, глядя в землю. Потом встал, отряхнул пыль с брюк.

- Ну, спасибо за гостеприимство! Извините, что отвлекли от дел… - Он пожал руки Олегу и Нине, они пошли к дому.

- Вот так, значит, Вадим Васильевич… - сказал Ленин, глядя им вслед. – Послушать очевидцев – не то, что читать в книгах. Пойдемте домой, а?

- Пойдемте, Владимир Ильич.

Мы подошли к реке, я взял его за руку и пошел по воде. Он – за мной. Перейдя на другой берег, оглянулся, усмехаясь:

- Вот каким образом, стало быть, Христос по воде ходил…

- Да. Но вы оказались лучше Петра, и не стали тонуть.

Он засмеялся.

- Это значит, что я – верующий?

- Где-то так, наверное. Вы поверили мне, когда я пошел, и пошли за мной.

Мы направились к домику, и всю дорогу он молчал, о чем-то размышляя.

* * *

На следующий день я взял у Ленина кровь на анализ и передал ее здешним генетикам. Мне необходимо было знать, действительно ли у него имеет место мутация, приводящая к раннему склерозу мозговых сосудов. Через три дня я получил ответ – да, мутация у него имеется. Генетики обещали в течение нескольких дней синтезировать вирус, способный исправить мутировавшие гены. Специалисты в области генной инженерии творили здесь чудеса. Они могли превратить одних животных в других, излечить рак, сделать человека невосприимчивым к любым заболеваниям и другим вредным воздействиям…

Я спросил Иисуса, планируют ли передавать эти разработки на Землю? Он ответил отрицательно, а на вопрос – почему? – сказал, что эдак люди начнут жить вечно, а это Богу невыгодно. Я так и не понял, пошутил он, или нет. Но фактом являлось то, что и здесь эти разработки были не в ходу – людям они не нужны, они и так ничем тут не болели, а селекцией животных занимались по старинке, как на Земле. Я подумал, что это правильно. Чем бы занималась Нина, если бы за нее новую породу овец вывели генетики с помощью своих методов?

Через неделю я дал Ленину небольшую таблетку, и он ее проглотил, даже не допытываясь, что это за препарат. Он продолжал напряженно работать, изучая материалы во всех областях знаний, в том числе по ядерной физике, химии, электронике.

- Вы хотите стать специалистом во всем, Владимир Ильич? – спросил я.

- Ну, до специалиста мне очень далеко, Вадим Васильевич, а вот хотя бы на дилетантском уровне мне все это пригодится. Ведь вы не дадите мне взять с собой никаких книг, не относящихся к моему времени, я так понимаю?

- Да, Владимир Ильич, не дам, это может привести к непредсказуемым результатам.

- Ну, тогда я должен разместить все книги здесь, - он постучал себя по лбу и засмеялся.

- Это не возбраняется. На худой конец, ваши знания припишут вашей гениальности, и не более.

Он опять засмеялся.

- Пусть приписывают чему угодно, но я намерен существенно ускорить развитие науки в нашей стране, чтобы наглядно показать всему миру преимущества социализма. Должен сознаться, что до сих пор я недооценивал влияние науки на политику, это надо исправить. Мы создадим для ученых идеальные условия работы, даже независимо от их политических убеждений. Наша страна должна быть лучшей в мире! – и, помолчав, он спросил:

- А сколько еще лет жизни вы мне можете обещать, Вадим Васильевич?

- Думаю, Владимир Ильич, что не меньше тридцати, а то и сорока.

- Ну, надеюсь, что этого хватит. Жаль только, что Надя не проживет столько, мне ее будет недоставать…

- Владимир Ильич, вы для начала хоть пару лет проживите. После того, как Сталин поймет, что вы угрожаете его власти, ваша жизнь постоянно будет в опасности.

* * *

Так прошло еще около года. Ленин продолжал усиленно работать с книгами и материалами из Интернета, лишь время от времени отвлекаясь на прогулки и экскурсии. Как-то раз мы на несколько дней выбрались с ним в горы, которые я видел при первом полете. Иногда он делился со мной планами на будущее. Однажды я спросил его, как он планирует реформировать политическую и экономическую систему страны после возвращения.

- Ну, прежде всего, я хочу упразднить однопартийность, это, как вы правильно заметили, путь к единоличной диктатуре. Нелегко будет убедить в этом товарищей, но постараюсь. Я думаю, кроме коммунистической, создать еще рабочую и крестьянскую партии, куда войдут как коммунисты, так и беспартийные. И хорошо бы создать еще партию интеллигентов. Там посмотрим.

- А в области науки?

- Тут сложнее, вот это я и думаю устроить с помощью интеллигентской партии. Прежде всего, надо укреплять обороноспособность страны, которая в вашей истории была очень сильно подорвана из-за преследования старых «спецов». А ведь в основном это честные люди, которым ничего, кроме работы, не надо, наука и техника – их бог! Надо только их как следует использовать… Среди них много истинных патриотов России, хотя порой они и противники коммунистической идеологии. Но и саму эту идеологию мы трансформируем. Кроме того, нужно перестать противопоставлять науку и религию. Каждой – свое место! Но вот любое слияние церкви и государства, как это было в царской России и происходит в вашей современной, должно быть исключено. Никого не должно касаться, во что верит тот или иной человек, и верит ли он вообще во что-то. Церковь не должна иметь отношения к бизнесу или владеть каким-либо имуществом. Вообще! Все церковное имущество должно быть в собственности государства и лишь передаваться церкви в аренду. Кто хочет заниматься духовным просвещением людей, должен делать это, и только это. И доходы церкви необходимо ограничить и взять под строгий контроль. Это должно равно касаться всех культов и религий. Ни один священник не должен жить намного лучше, чем его прихожане.