Чародей фараона - Лещенко Владимир - Страница 53

• Предыдущая
• 53/68
• Следующая

– У нас нет осадных орудий, – посетовал голубоглазый. – Того же тарана…

– Ничего! – бесцеремонно перебил его желторотый ливиец, и Рахотеп едва не лишился рассудка от гнева. – Мы вам одолжим… За небольшую плату, разумеется.

Шакалы пустыни и впрямь оказались экипированы так, словно собирались вести долгую и полномасштабную военную кампанию против небольшого города. У них имелась парочка прекрасных таранов, выполненных из прочнейшего ливанского кедра, обитого бронзой; десятка два осадных лестниц; мотки прочной веревки с бронзовыми крючьями?кошками. Представив, что все это могло пойти в ход при осаде какой?нибудь из пограничных крепостей Та?Мери, Рахотеп злобно поругивался. Но потихоньку, себе под нос, не желая портить отношения с нежданными «союзничками».

До рассвета оставалось часа два или три, когда храм Тота был атакован.

Полтора десятка эфиопов, взяв наперевес таран, подошли к пилону и, раскачав массивное бревно, бухнули бронзой о бронзу.

Отряд египетских лучников, натянув тетивы, приготовился засыпать стены у врат, буде там покажется кто живой, тучей остроносых стрел.

Темная масса ливийцев, обойдя цитадель с тыла, устремилась с лестницами и веревками к задней стене храмовой ограды.

Джедефхор, Данька с Упуатом, Наакон?младший и Каи замерли на возвышении, напряженно наблюдая за началом атаки.

«Бум! Бум! Бум!» – забасил таран.

«Хрясь! Хрясь! Хрясь!» – в такт ему заработали боевые эфиопские топоры из черной бронзы.

Храм безмолвствовал, как бы прислушиваясь к новым, непонятным ощущениям, потревожившим его организм. На стенах пока никто не появлялся.

– Вымерли они там все, что ли? – удивился кушанец. Ответом ему стал долгий, тоскливый вой Упуата, ни с того ни с сего решившего пообщаться с полной луной.

– Ты чего? – цыкнул на волчка Даниил, но тот и не думал униматься.

Наоборот, песнь его становилась с каждым мгновением все заунывнее.

– Как по покойнику плачет! – сотворил охраняющий жест Каи. – Не к добру это, ой не к добру!

– Не каркай! – осадил его археолог.

Он присел на корточки рядом с Путеводителем, обхватил его рукой за шею и начал нашептывать в остро торчащее ухо ласковые, успокаивающие слова.

Однако нетеру, казалось, впал в транс. Его голова раскачивалась взад?вперед, желтые миндалевидные глаза закатились, розовый язык вывалился наружу.

– Вели своим людям отойти! – мгновенно среагировал на эту сцену Джедефхор. – Немедленно!

– Поздно! – вскричал Наакон и ткнул пальцем куда?то вперед.

У пилона творилось нечто непонятное.

Под ногами у эфиопов вдруг затряслась земля. Большая часть рослых, могучих воинов, не удержав равновесия, упала. Оставшиеся на ногах сначала замерли, ошалев от неожиданности и испуга, а затем бросились прочь от ворот. Но твердь продолжала сотрясаться мелкой дрожью, и бежать по ней было практически невозможно. Людей подбрасывало, словно камешки на чьей?то гигантской ладони.

Затем грунт пошел трещинами. Сначала образовался широкий разлом прямо поперек дороги, отрезав эфиопам путь назад, в лагерь. Тогда они снова метнулись к воротам, пытаясь уцепиться за выпуклости бронзовой обивки и забраться по ним вверх, лишь бы подальше от сошедшей с ума земли. Очумевшие от ужаса люди отталкивали друг друга от створок, казавшихся им единственным путем к спасению. Сильнейшие попирали ногами более слабых, наступая им на головы. Слабые сопротивлялись что было сил, пуская в ход зубы и ногти.

И тут бронзовые листы обивки пошли яркими сине?белыми искрами. Те ловкачи, которым таки удалось вскарабкаться повыше, заорав благим матом, сверзились на землю. Остальные, обрадовавшись, что места освободились, ринулись поскорее их занять. Но не тут?то было! От бронзы шел непонятный жар, не позволяющий до нее дотронуться. Он ощущался даже на расстоянии вытянутой руки.

Между тем трещины зазмеились уже под самыми ногами. Эфиопы оказались зажатыми с двух сторон. Впереди – разлом, уже превратившийся чуть ли не в пропасть; сзади – обжигающие створки ворот. Люди сгрудились на последнем, крохотном пятачке еще относительно спокойного грунта.

Рыжебородый только бессильно скрежетал зубами, наблюдая за мытарствами своих воинов. Джедефхор, чтобы хоть немного приободрить соратника по оружию, подошел к нему и положил руку на плечо кушанца. Упуат выл не переставая.

Вперед вышел эфиопский колдун.

– Слушайте, братья мои, слова Мулунгувы! – протяжно начал он громким голосом. – Не поддавайтесь страху! Не дайте злобным чужеземным демонам повода посмеяться над вами! Недостойны они того, чтобы видеть испуг на лицах сыновей прекрасного Куша!

Говорил чародей намеренно по?египетски, чтобы понимать его могли и те, кто засел за храмовыми стенами.

– Братья мои! Сделайте так, чтобы ваша смерть стала вашей славой!

Выкрикнув это, маг поставил перед собой верный походный тамтам и стал ладонью выбивать на нем медленный ритм. Потом к мелодии присоединилась печальная, похожая на рыдания песня. Ее Мулунгува пел уже на родном языке.

Воины у ворот заметно приободрились. Они вытянулись в полный рост и расправили плечи. А затем тоже подхватили слова похоронного гимна, уже не обращая внимания на то, что творилось вокруг них. Пятачок «спокойной» земли все сужался и сужался, пока совсем не исчез. И вот один эфиоп рухнул в разверзшуюся у его ног бездну, за ним последовал другой, третий. Но пение не прекращалось.

Пока у ворот не осталось ни одной живой души.

Только тогда умолк тамтам Мулунгувы. В скорбном молчании смотрели египтяне и соплеменники павших на гигантскую воронку, образовавшуюся перед пилоном храма Тота. Краев ее коснулись лучи восходящего солнца, окрасив в алый цвет. Окровавленная пасть хищника – вот что напоминала сейчас эта яма.

Продолжалось это жуткое видение недолго, какие?то считанные мгновения, после чего края воронки сошлись. На ее месте вновь оказалась мощеная дорога, ведущая к храму. И ничего не напоминало о только что разыгравшейся под его стенами трагедии. Как будто ее не было в помине.

В звенящую тишину диссонансом ворвалось конское ржание. На командный холм взлетел всадник.

Это был один из тех молодых ливийских вождей, которые заключали соглашение о временном военном союзе отрядов. На парне не было лица.

– Нашего войска больше нет! – пролепетал он. – Голубой огонь! Он сжег всех, кто сумел взобраться на стены!

Восходящее солнце поднималось над песчаным морем. Ночная прохлада еще держалась, но было ясно, что это ненадолго.

Тут, среди песчаных холмов Нубийской пустыни, в местности, не имеющей названия, близ храма Тота, тоже безымянного, собралось несколько десятков измученных, упавших духом людей.

Начинающийся новый день не сулил им ничего доброго.

С глухой тоской Даниил оглядывал пробуждающийся лагерь.

Эта жалкая кучка людей и была армией принца Джедефхора. Причем армией без всяких кавычек. А как же еще именовать войско, во главе которого стоит наследный принц?

Он принялся в очередной раз пересчитывать в уме наличные силы.

Ровно тридцать эфиопов, включая Наакона и чародея, – все, что осталось от лейб?гвардии царства Куш. Десятка полтора ливийцев – в основном те, кого охранял лагерь. Среди них три женщины, у одной из которых был уже довольно заметный живот.

(«А чему ты удивляешься? – бросил ему Джедефхор, когда Даня впервые обратил внимание на этот факт. – Я помню, они прямо на поле боя рожали, ну чисто кошки. Уж такой это народ!»)

Двое были забинтованы грязными тряпками – им единственным удалось вырваться из огня, уничтожившего штурмовавших.

Возглавляли это разномастное сборище амнистированный колдун Крух и Хайса – та самая тетка, что всего несколько дней назад демонстрировала египтянам свою филейную часть.

Молодой воинственный отморозок, который приказал скрутить шамана, вчера вечером покончил с собой, забив себе в глотку копье, – не вынес позора. А Самасих, которому тоже вернули свободу, без разговоров занял место рядового бойца. Пока ливиец не смоет позор в битве, он не сможет и заикнуться о том, чтобы вернуть себе место вождя.

• Предыдущая
• 53/68
• Следующая