Цена его коварства - Лукас Дженни - Страница 16

— Быть может, ты прав, — тихо проговорила я, опустив взгляд. — Обещания не имеют смысла. У нас есть только сегодняшний день.

Эдвард взял меня за руку, прошептав:

— Но если мы проживем его правильно, это уже неплохо…

Воздух между нами внезапно словно вспыхнул электрическим разрядом. Эдвард потянулся ко мне губами…

Внезапно от двери раздалось покашливание миссис Макуиттер. Мы отпрянули друг от друга, как смущенные школьники…

— Простите, что помешала вам, сэр, — проговорила, входя, экономка. — Я хотела лишь предупредить, что ухожу. Весь персонал уже разошелся по домам. Мы все благодарны за очень щедрые премиальные к праздникам. Ваша щедрость нас всех поразила. Софи собирается отправиться со своим дружком на Сейшелы, а я помогу сестре починить крышу, и еще кое-что останется…

— Это самое малое, что я могу сделать, — проговорил Эдвард. — Учитывая, как вам нелегко со мной.

— Все не так плохо, — улыбнулась она. — Сэр… если вы считаете, что мне стоит остаться, я не поеду в Шотландию…

— Не глупите, — сердито сказал он. — Вы уже несколько месяцев мечтаете увидеть сестру.

— Но… в вашем нынешнем состоянии… Кто же будет ухаживать за вами?

— Мисс Мэйвуд.

Миссис Макуиттер с недоверием оглядела меня:

— А в кухне?..

— И в кухне, и везде.

— Тогда… я поехала. Счастливого Рождества, мистер Сен-Сир. Мисс Мэйвуд, вы уж позаботьтесь о нем как следует.

— Обещаю, — пробормотала я.

Я сдержала обещание. Я хорошо заботилась об Эдварде Сен-Сире — как и он обо мне. Мы сидели у камина и смотрели в окно на снегопад. Мы занимались сексом — и на Новый год, и на Рождество, и в другие дни. Мы пили шампанское, искали предсказания в рождественских печеньях и даже приготовили рождественского гуся — к моему изумлению, Эдвард оказался неплохим кулинаром. Мы разгуливали по дому нагишом, запалив камины во всех помещениях замка. Мы занимались любовью под рождественской елью, и так увлеклись, что в самый ответственный момент Эдварду на голову упала куча мишуры. Но в новогодний вечер на меня накатила печаль: ведь наше время истекало. Эдварду предстояло вернуться в Лондон мне — лететь в Калифорнию. Я думала о том, что никогда, никогда не увижу его…

— Прекрати вздыхать, — потребовал Эдвард. — Больше ты меня этим не проведешь.

Мы сидели в кабинете, где, перетащив стол поближе к камину, играли в покер на раздевание. На мне были трусики, бюстгальтер, носки и галстук Эдварда. Он же остался в одних спортивных шортах.

— У кого ты научилась так играть? — спросил он, с ненавистью глядя в карты.

— У Мэдисон. Мы часто играли с ней.

Я смотрела в карты. Я знала, что делать. Только чудо могло спасти Эдварда от поражения. Уж блефовать-то Мэдисон меня научила.

Несмотря ни на что, я скучала по Мэдисон. Я звонила отчиму с поздравлениями — он был в Нью-Мехико, где снимал очередную серию популярного телесериала. Я хотела поговорить с Мэдисон, но Говард сообщил, что она недавно уехала в Индию, чтобы прийти в себя после скандального разрыва с Джейсоном.

— Ей не помешало бы пообщаться с настоящим другом, — сказал тогда Говард.

— Она не хочет со мной говорить, — пробормотала я. — Она меня ненавидит.

— Не совсем, — поправил меня отчим. — Больше всего она ненавидит саму себя.

Телефонный звонок прогнал воспоминания. Эдвард, сжав зубы, взял трубку:

— Руперт! Что, черт возьми, тебе нужно?

Прижав трубку к уху, он стал расхаживать по кабинету, отрывисто произнося какие-то непонятные финансовые термины… Что заставило его забыть обо всем — в том числе обо мне, сидящей полуобнаженной у камина?

— А я говорю тебе, — жестко проговорил он. — Если ты не разберешься с этой проблемой, акционеры не простят… Нет, это не моя ошибка. В сентябре, когда я занимался этим делом, все было в порядке.

Некоторое время он молча расхаживал взад-вперед, затем едко произнес:

— О, прости, что я доставил компании неудобства, чуть не погибнув и проболев несколько месяцев! Но даже полумертвый я вдвое лучше тебя… Нет, это ты послушай! Если сделка сорвется, это будет твоя вина! И совет директоров узнает. — Он остановился — плечи напряжены, зубы крепко сжаты. — Я знаю, чего ты добиваешься, негодяй! Но это у тебя не пройдет! «Сен-Сир Глобал» принадлежит мне!

Я тихо сползла со стула и стала собирать разбросанную одежду. Продолжая слушать, Эдвард внимательно следил за мной. Его лицо посветлело при взгляде на алые кружевные бюстгальтер и трусики — подарок, который я сделала ему на Рождество. Я натянула длинный хлопчатобумажный свитер и черные трикотажные легинсы. Он нахмурился.

— Буду завтра, — отрывисто бросил он в трубку и дал отбой. Затем повернулся ко мне. — Раздевайся обратно. Мы еще не закончили. Ты выигрываешь.

Он попытался обнять меня, но я вывернулась из его рук:

— Ты едешь в Лондон?

— Срывается сделка ценой в миллиарды. Я уезжаю рано утром.

— В первый день нового года?

— Мой кузен пытается сорвать ее. Когда я решу проблему со сделкой, я соберу акционеров и потребую выкинуть его к черту…

— Что?

— Всего лишь из совета директоров, — улыбнулся Эдвард. — Не считай меня чудовищем. У Руперта есть жена и детишки, с которыми он практически не видится. Избавившись от директорских обязанностей, он сможет больше времени проводить с семьей…

— Ты и сам мог бы от них избавиться, — проговорила я.

— Но у меня нет семьи. — Он чмокнул меня в нос. — Мне нельзя доверить даже цветок в горшке.

— Это неправда.

— Увы, правда.

— А как же Цезарь?

— Миссис Макуиттер возвращается завтра. Она позаботится о нем. А мне надо ехать.

— Ясно… — Я всеми силами старалась удержаться и не броситься с рыданиями к нему в объятия. — Значит, мне пора собирать вещи.

— Конечно, — рассеянно сказал он. О боже! Я, конечно, не думала, что наше расставание разобьет ему сердце, но все же, после этих дней вместе я надеялась, что кое-что значу для него…

Ну и дура!

— Отлично. — Я попыталась улыбнуться. — Посмотрю, когда ближайший рейс на Лос-Анджелес. Говард как раз предложил мне сняться в массовке. Наверное, это забавно — быть зомби. Говорят, в Нью-Мехико очень красиво…

— Ты о чем? — Эдвард взглянул на меня.

— Завтра ты отправляешься в Лондон. Значит, мне нет смысла оставаться здесь.

— Разумеется.

— Тогда нам пора прощаться. — Я изо всех сил старалась казаться спокойной.

Его брови поползли вверх.

— Ты бросаешь меня?

— Ты же сам сказал, что мне незачем оставаться!

— Тебе незачем оставаться в Пенрит-Холле, — терпеливо объяснил он. — Ты едешь со мной в Лондон.

Я смотрела на него, не в силах уразуметь смысл его слов:

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? В Лондон?

— Да, в Лондон.

— А что я там буду делать? — спросила я, с трудом скрывая радостное облегчение, охватившее меня при этих словах.

— Могу опять нанять тебя в качестве физиотерапевта, — предложил он.

— Это смешно. Тебе уже не нужен физиотерапевт.

— Тогда будешь моей любовницей на полную ставку.

— Значит, я буду жить в Лондоне, чтобы проводить с тобой время в постели?

— Считай это отпуском.

— Но у тебя-то не будет отпуска! Ты все время будешь занят на работе.

— По ночам я свободен. — Он озорно ухмыльнулся. — Буду твоим мальчиком для развлечений. Можешь развлекаться со мной всю ночь. — Он подошел ближе. — Как раз то, что ты во мне любишь, а?

«Я люблю в тебе все!» — хотелось крикнуть мне. Но это было последнее, что Эдвард хотел бы услышать.

По нашему соглашению нас связывал лишь секс, и не более. Я смотрела на него, освещенного пляшущим пламенем камина, все еще в одних спортивных шортах. Мощный торс, накачанные бицепсы, мускулистые бедра… Секса вполне достаточно, сказала я себе.

— Диана? — Он вопросительно смотрел на меня. Я вспомнила, что так и не ответила ему.

— Конечно, это мне нравится больше всего. — Я покачала головой. — Что еще в тебе может привлекать?