Возрожденный Обескрыленный Мир (СИ) - "persona non grata" - Страница 23

Пит даже усмехнулся про себя — столько объятий было между ними, столько поцелуев, но природа их происхождения была совсем иной. Теперь все изменилось. Теперь они знали, что испытывают друг другу одинаково трепетные чувства.

Он решил подняться в свою студию — нужно собрать краски, кисти и некоторые полотна. В доме Китнисс тоже найдется место для мира красок. Вот Пит остановился напротив той самой картины, на которой позволил себе изобразить ее такой, какой ему хотелось ее видеть.

Сзади послышался шорох, Пит обернулся, пытаясь заслонить собой картину, но Китнисс стояла уже рядом с ним и вовсю рассматривала его творение.

— Здесь я такая… ранимая.

— Открытая, — поправил ее Пит.

— Уязвимая…

— Хрупкая… — не сдавался художник.

— Сломленная…

— Восставшая из пепла, — Пит не кривил своей истерзанной душой: он действительно видел её такой. Раньше — на бумаге, а теперь… и в жизни.

Китнисс удивленно изогнула бровь, а потом прошептала, краснея:

— Только благодаря тебе, Пит. Это ты возродил меня к жизни…

Комментарий к 32. Возрожденный Обескрыленный мир. Перемены

Шлю Вам небольшую весточку… В виде малюсенькой главки…

Я не забросила свои работы, просто очень сильно болею и даже писать нет сил - мозги плавятся от температуры и боли.

А потому… Если глава Вам покажется никакой… Я пойму.

========== 33. Возрожденный Обескрыленный мир. Звонок из прошлого ==========

С того разговора минуло уже несколько месяцев. Китнисс и Пит жили в одном доме и проводили много времени друг с другом.

Девушке пришла идея создания Книги Памяти — наподобие книги трав, что они заполняли той далекой зимой перед Квартальной бойней, только с более горьким содержимым… Лица близких людей, кто погиб по ее вине (как она сама считала) застыли на страницах.

Вот Финник, вечно улыбающийся задорно и искренне.

Вот отец Пита, с добрыми глазами, такими же, как у сына.

А вот… Прим… совсем юная и… снова грудь сдавило чувство вины — Прим погибла, а она, Китнисс, выжила и даже нашла в себе силы жить дальше… Точнее, Пит наделил ее этой силой. Она снова прерывисто вздохнула, как и всегда, добираясь до страницы с портретом сестры.

— Все хорошо, Китнисс? — Пит внимательно следил за возлюбленной.

— Да… Лучше, чем я могла себе представить, — смущенно проговорила она, закрывая книгу.

******

Когда ментор узнал, что они съехались, то отнёсся к этому событию довольно серьезно.

— Может, вам узаконить отношения, чтобы не болтали лишнего?..

— Хеймитч! — возмущаясь, воскликнула его подопечная. — Между нами ничего такого…

— Ну-ну, не заливай, солнышко! Видел я вас вместе. Эй, ты опять стала цвета свеклы, — заржал он.

На самом деле, Китнисс и Пит, действительно, вели довольно целомудренный образ жизни. У них были свои отдельные спальни, пусть и по соседству. Но каждую ночь Китнисс неизменно приходила к нему и молча ложилась на другую половину кровати. И все равно в итоге они оказывались в спасительных объятиях друг друга. Он был только рад — она нуждалась в нем. Да и она ему была нужна не меньше. Так они оба справлялись с кошмарами. Утром девушка всегда ускользала раньше, чем Пит просыпался. Видимо, ей не хотелось испытывать снова неловкость и смущение. Но это не важно. Главное — она с ним.

******

Этот день походил на все остальные — на душе было спокойно, впрочем, как и всегда, после переезда Пита. Сейчас он рисовал в студии, а Китнисс хозяйничала на кухне. Хотя, если честно, полноправным хозяином здесь был Пит.

Тишину разорвала трель телефонного звонка, девушка поспешила в кабинет: наверняка, это доктор Аврелий… Узнав, что молодые Победители живут вместе, он регулярно справлялся о состоянии Пита.

— Да? ­

— Привет… — донесся до неё далекий голос, бывший когд­а-то таким родным, а ­теперь ставший бескон­ечно чужим…

— Здравствуй… мама.­. — на слове «мама» Китнисс предательски запнулась.

— Как твои дела, дочк­а? — чувствовалось, что­ разговор матери даёт­ся тяжело.

— Нормально… — меха­нический ответ.

— Я хотела с тобой по­говорить…

— О чем?.. — напряглась Китнисс.

— Видишь ли… Я слыш­ала, что ты снова с Питом…

— И? ­

— Доченька… Мне каж­ется, ты совершаешь о­шибку.

Какая ей разница? Она брос­ила меня, моя жизнь б­ольше её не касается…

— Твоё мнение меня ин­тересует меньше всего­.

— Зачем ты так?.. Про­сто выслушай меня, хо­рошо?

-…­

— Я знаю, что к тебе ­приезжал Гейл…

Доро­гая, мне кажется тебе­ следовало принять ег­о предложение и уехат­ь… Двенадцатый дистрикт — э­то ещё одно напоминан­ие о боли… Видит Бо­г, ты этого не заслуж­ила. И честно говоря.­. Пит. Он ведь болен­. Он опасен. Я не хоч­у тебя потерять… — ­произнесла миссис Эве­рдин на од­ном дыхании.

— Мама, не поздно ли ­ты спохватилась?.. Ты­, которая уехала не о­глянувшись? Теперь те­бе есть дело до моей ­жизни?! Как же ты хорошо устроилась. Дождалась, пока я соберу свою жизнь по­ кусочкам, а теперь раздаешь советы?.. Что­ ты обо мне знаешь? -­ голос девушки сорвался.

— Китнисс…­

— Нет, мама, теперь б­уду говорить я! Я расставлю все точки над ­«i», раз и навсегда. ­Ты бросила меня дважд­ы. Дважды, мама. И ес­ли сейчас я могу тебя хоть как-то понять в­ отношении папы… Я ведь и сама вела себя­ не лучше, когда Пит был в плену… Но… ­Но в этот раз я не мо­гу тебя понять и простить. Ты потеряла одн­у дочь. И отказалась от другой. От единственного оставшегося ро­дного человека! Знаеш­ь, в чем отличие межд­у тобой и Пит­ом? Ты думала о себе, ­ всегда о себе… Теб­е было больно возвращ­аться сюда, а я в списке твоих приоритетов гораздо­ ниже. Думаешь, Питу не было больно вернуться в родные края, гд­е погибли все его род­ные? Но он вернулся ради меня, мама! Потом­у что его единственно­го заботит моё благополучие, несмотря ни н­а что.

— А ты не думала, что­ он приехал, чтобы завершить начатое?..

— Чтобы узнать ответ, ­ тебе следовало бы быть ­здесь, а не вести душещипательные беседы п­о телефону…

— Я всегда думала, чт­о Гейл — твоя судьба.­. Вы так с ним похож­и…

— Мама, если ты выбра­ла шахтера, это не значит, что я хочу тог­о же… Мне не нужен военный или охотник — я сама была и тем и ­другим, и теперь я хочу стать обычным человек­ом. Пит… он тот, кто­ мне нужен. Он несёт ­мир и покой…

— Но охмор, Китнисс! ­

— Мама, ответь мне на один-единственный вопрос. Если бы папа не погиб, а был охморен, ты бы его бросила?

— Нет, конечно, нет. Но… Ты так молода, ты не можешь знать, что…

Китнисс издала горький смешок.

— Мама, я стара как мир… Я успела повзрослеть и даже умереть… И только Пит смог меня возродить к жизни. Неужели ты думаешь, что все, через что мне пришлось пройти, не состарило меня, и я осталась все той же глупой девчонкой? Тебе не понять меня. Только Пит способен на это. Мы связаны с ним невидимой нитью, и я не откажусь от него, потому что кто-то считает, что «для меня так будет лучше».

— Я поняла твою точку зрения и постараюсь её принять. И ещё… Знаю, что просить прощения бесполезно… Но… Не думай, что я тебя бросила. Я каждый день о тебе вспоминаю, и молю Бога, чтобы ты оставалась целой и невредимой. Я просто не могла…

— Верится с трудом, мама. Как раз ты-то и могла, но не хотела. Видишь ли, это я была ограничена в передвижениях, ты свободна, как птица, и ты предпочла меня бросить и закрыться в своём горе… И ещё. Ты так надеялась, что я буду в порядке, так знай… Я бы наложила на себя руки, если бы не надежда и вера в Пита… Благодаря ожиданию, я сумела продержаться до его возвращения… И я постепенно оживаю. Капля за каплей ко мне возвращается жизнь…

— Мне жаль, что я оказалась такой слабой. Из нас двоих ты всегда была сильнее… Милая… Теперь, когда Гейл добился для тебя снисхождения, может быть ты…

— Нет, мама. Я никогда не приеду к тебе, не надейся. Если ты захочешь меня увидеть, тебе придётся пройти тот путь, что прошла я… Тебе придётся приехать в Двенадцатый.