Сыграем любовь (СИ) - Весенняя Марина - Страница 53

— Скажешь, что тебе не нравилось-то? — Рич рывком преодолел расстояние между нами, обвивая меня одной рукой, а вторую засовывая ко мне под джинсы. Я забилась в попытке оттолкнуть от себя парня. От него отчетливо несло выпивкой. — Цветочки и прочая ванильная херня не прокатила.

Он сжал мою ягодицу, причиняя боль. Меня чуть не вырвало от отвращения и страха. Высвободив одну руку, вцепилась в волосы брюнета и потянула в сторону от себя. Лишь бы отлепить, убрать подальше.

— Отойди от нее.

В какой момент возле лифтов появился Дерек, я не заметила. Именно он рванул парня от меня с такой силой, что я не устояла на ногах. Осела на пол тряпичной куклой, оставаясь смотреть, как Брэдфорд впечатывает кулак в рожу Ричарда.

Меня трясло крупной дрожью. Даже отползти в сторону оказалось выше моих сил.

Двое мужчин сцепились, словно дикие звери. Дерек еще раз ударил Харрингтона по лицу, и хруст сломанного носа заглушил только сдавленный стон брюнета. Кровь струей хлынула по лицу Рича, срываясь крупными каплями на белую плитку холла. Дерек пропустил быстрый толчок коленом в бедро и чуть согнулся, тут же словив удар локтем по скуле.

На звуки борьбы пришли зрители — несколько человек покинули свои кабинеты, чтобы посмотреть, что происходит. Я слышала, что кто-то уже позвонил охране, чтобы этих двоих разняли. Девушка в сером костюме помогла мне встать и, кажется, спрашивала, не пострадала ли я.

А у меня слова в горле застряли, я не могла отвести взгляда от мужчин.

Рич разошелся, стараясь отыграться… наверное за всё. Было видно, что Дерек хотя бы адекватность сохраняет — больше выставляет блоков, наносит короткие и точные удары, в отличие от брюнета, который и ногами и руками стремился нанести противнику как можно больше урона.

Девушка попробовала отвлечь меня, заставить отвернуться. Майк выбежал в холл одним из последних и от увиденного схватился за голову.

В ушах звенело, стояли крики и визги тех, кто пытался словесно разнять потасовку. Двери лифта открылись, двое охранников выбежали из кабины, растаскивать драчунов в разные стороны. У Дерека была разбита губа, тонкая полоска крови спускалась по подбородку. Стерев этот след кулаком, мужчина сплюнул еще немного крови на пол, после чего начал искать среди собравшихся… меня. Это понятно, ведь наткнувшись на меня взглядом, он больше его не отводил.

Рич все еще пытался вырваться из крепкого захвата охранника, пока Дерек восстанавливал дыхание. Майк уже начал снова кричать.

Я больше не могла.

Думала, что предел достигнут еще в кабинете продюсера, но нет. Вот он.

Сплетни, слежка, потоки ругани и кровь.

Отличный получился финал.

И я ухожу.

До того, как двери лифта успели захлопнуться, я скрылась в кабине и нажала кнопку первого этажа. Меня еще потряхивало, пока я заказывала такси с помощью приложения на телефоне.

Сотовый я выбросила, стоило сесть в машину. Дома куплю новый, старый номер ничего хорошего мне точно больше не принесет.

Покидая студию, мне казалось, что я уезжаю с пожарища. Незримая стихия бушевала за стенами, в которые возвращаться я не собираюсь больше никогда, не желая быть поглощенной со всеми остальными тем, что называется голливудской мечтой.

— А я все равно думаю, что тебе нужно их засудить.

Я чуть вслух не застонала, устав слышать от Клэр одно и тоже практически каждый день.

Мы сидели в моей комнате. Вернее, Клэр сидела — крутилась на кресле возле письменного стола, я лежала на кровати, задрав ноги вверх, пятками упираясь в стену. За прошедшую неделю я успела пожалеть о том, что поделилась с подругой деталями моего ухода из фильма уже… не знаю, миллион раз?

— Это вообще можно все выдать за сексуальное домогательство. А еще притеснение на почве гендерной ненависти.

— Ага, была бы афроамериканкой, мне бы цены вообще не было…

— А вот зря ты смеешься, — серьезно ответила Клэр — эксперт в раздувании скандалов с денежной выгодой. — Дискриминация должна быть наказана. Ты сидишь без работы, с моральной травмой, только потому что один женоненавистник считает, что ему позволительно выплевывать в адрес девушки все, что ему заблагорассудится!

— Клэри, давай не будем? — взмолилась я тоже в миллионный раз. — Я просто радуюсь, что все закончилось. И что на меня до сих пор не подали в суд за то, что я их кинула.

— А не подают они в суд, подруга моя, потому что знают, что в случае ответного иска ты нагнешь их! — Клэри не отступала. Вот кому в жизни точно не хватает драмы. — Идиоты получают сотни миллионов от компаний из-за отсутствия дурацких надписей на стаканчиках, а ты хочешь продолжать жить в этой дыре, когда деньги — вот у тебя под носом. Я уж не говорю о том, что ты наверняка нарыла столько грязного бельишка, что редакции по тебя так и плачут.

— А-а-ар-г-х! — взывала, отбрасывая подушку в сторону. — Отстань! — прикрикнула на подругу. — Просто… Закрыли эту тему. И я ничего слушать не желаю.

Как они все меня достали!

Клэри со своими деньгами и желанием бороться с патриархатом (если это принесет денег, конечно).

Родители… на них я злиться не могла, но очень хотелось получить чуть больше поддержки с их стороны. Мама еще могла понять мое нежелание и дальше продолжать съемки. А вот отец осуждал.

Он у меня тихий, спокойный. Так что свое мнение папа высказал всего один раз.

Я приехала домой, измотанная долгой дорогой. В тот же день, когда новостные каналы были взорваны громким скандалом, участницей которого я стала благодаря Брэдфорду, я арендовала машину и отправилась в Чикаго. Вариант, к которому стоило прибегнуть еще когда не оказалось самолетов, а не после постели Дерека. Вела осторожно, старалась не сильно гнать. Но один водитель на весь путь — это слишком изматывающе.

Домашние встретили меня с волнением, ведь я не позвонила, телефон мой не отвечал, а все что они знали — это дурацкие слухи из интернета, подкрепленные парой фотографий.

Пришлось рассказывать все честно. Никогда не врала родителям.

Только их реакция оказалась не совсем той, на которую я рассчитывала.

Конечно же, я не ожидала, что меня погладят по головке. Но слова отца из головы не лезли всю неделю.

«Я понимаю, что ситуация в высшей степени неприятная. И ни один из мужчин в этой истории не повел себя достойно. Но и ты не права. Ты же взрослый человек, должна была отдавать отчет в своих действиях. Чему я тебя всегда учил? Думать, потом делать. Да, сейчас трудно принять все произошедшее. И как отец я бы ни за что не отпустил свою девочку к этим скотам обратно. Но ты приняла на себя некие обязательства, и не имеешь права отказываться от них, только потому что оказалась не готова к последствиям. Если бы вопрос касался только тебя — я бы поддержал твое решение на все сто процентов. Но ты сама говоришь — это целый муравейник. Десятки людей, задействованных в вашем мероприятии, могут лишиться зарплаты, если фильм закроют. Это работа, на которую ты подписалась. А работа должна быть выполнена.»

И я даже думать не хочу о лекции по поводу половой жизни, которую они на пару с мамой мне зачитали, словно мне было четырнадцать и слово «секс» я услышала впервые. Краснела я ничуть не меньше, чем в прошлые разы, когда родители принимались обсуждать интимные вопросы.

А про возвращение…Я пыталась повторять себе, что ничего там не закроют. Где я, и где этот фильм. Дублерши, изменение сценария, двойника в конце концов найдут… Да и снято было почти все.

Только не помогало.

Отец ходил по дому мрачнее тучи, считая, что не давит на меня, раз молчит. Мама пыталась поговорить, чтобы унять мои душевные терзания. А я просто хотела тишины.

Не только внешней, но и душевной. Чтобы миллиард мыслей перестали разъедать мой мозг круглые сутки напролет. Я засыпала — и думала о случившемся. Мне снилось одно и тоже каждую ночь. Чертов Трумэн, кричащий ругательства, подвыпивший Харрингтон, тискающий возле лифтов, Дерек с разбитыми кулаками и губой.