Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович - Страница 55

— Вообще, меня выгнали по служебному несоответствию, — сказал Игорь, — сначала хотели взяточником сделать, но что-то не заладилось.

— А ты, типа, не виновен? — с иронической ухмылкой спросил Фил.

— Ну, знаешь, — сказал Игорь, — не зря же говорят: «Простота хуже воровства». Я как бы такой дурачок и есть. Если с тобой сравнивать, то мое дело — это как если бы ты не переписку вел, а купил игрушечный автомобильчик, пришел к пацану в гости, открыла бы его мать, а ты бы ей с порога: «Здравствуйте, я пришел к вашему сыну, вот ему сразу подарок, где его комната?»

— Это ты доступно объяснил! — улыбнулся Фил. — А в подробностях?

— Да в подробностях не так интересно, — сказал Игорь. — Я схему у коллег спалил, что таможенники комплектующие для бытовой техники за рубеж сплавляют под флагом инноваций и того, что Россия с колен встает, потом, типа, находящийся у нас зарубежный филиал производителя бытовой техники эти же запчасти закупает у той подставной фирмы из-за границы по завышенной цене, разница делится на нескольких этапах. Потом, по идее наши, холодильники и микроволновки загоняются под немецким брендом, с заявленным немецким качеством. Там еще сливки снимали, потому что загоняли это все в кредит с переплатой чуть ли ни в сто процентов. Ну, я и подумал, что это неправильно. Меня, главное, родственники отговаривали, когда я с ними этими своими наблюдениями поделился. Мне троюродный брат рассказал, что когда он в вытрезвителе работал и они всяких пьяных работяг обирали, среди них какой-то особо честный работник завелся, типа меня, и его быстро оттуда выперли и из милиции тоже. И это, он говорил, всего лишь из-за нескольких тысяч за смену, а ты прикинь, какие у этих ребят деньги крутятся.

— Но ты же говоришь, фирма немецкая была, — сказал Фил, и на лице его отобразилось легкое недоверие.

— Ты прямо как оппозиционер заговорил. Может, если бы я в какую-нибудь прокуратуру европейскую ломанулся, все бы по-другому сложилось, — сказал Игорь. — Может, я бы сейчас был известный российский диссидент, потому что хер бы меня обратно пустили. Но там тоже все непросто.

— И куда ты пошел? — спросил Фил.

— К начальству я пошел, — с досадой ответил Игорь, — и так моя карьера оборвалась. Не дослужился я до генерала.

— И что, даже денег не предлагали? — не поверил Фил. — Даже не пытались отмазаться?

— От кого, от меня? — смех Игоря был полон желчи. — Спасибо, хоть так уволили, а могли бы придумать что-нибудь, чтобы потом икалось до самой старости.

Фил смотрел, как Игорь закуривает, выкуривает и тушит сигарету, а потом сказал:

— Можно подумать, тебе отдел не будет икаться до самой старости.

— Вот, кстати, да, — покивал Игорь, — тоже местечко. Две дороги, по-моему, из отдела — или в суд, или на кладбище.

— Не-е, ты все-таки бодрее смотри на вещи, — возразил Фил. — При мне какого-то перца на пенсию провожали, но, что уж скрывать, он, по-моему, несколько раз до «белочки» допивался, что не удивительно, поэтому его и решили спровадить.

— Я удивляюсь, как вы с Васильичем не квасите каждый вечер, с вашими-то обязанностями.

Фил проникновенно посмотрел Игорю в глаза и намекнул:

— Игорь, я до отдела с терроризмом боролся этими же руками, так что большой разницы нет.

— Но тут-то не террористы, — заметил Игорь и, увидев упрямые глаза Фила, закурил еще раз.

— Нет разницы почти, — повторил Фил. — Ты присягаешь стране — и все. В этом и отличие гражданских от солдат. Васильич же пояснял за это. Сегодня страна дает тебе приказ бороться с этим типом людей, завтра с тем, и неважно, кто это — террористы, коррупционеры, оппозиционеры или нарушители авторского права. Вот, допустим, митинг. Какой-нибудь студентик не хочет лезть в автозак — его крутят и затаскивают и не смотрят — отлично он учится, в очках он — или без. А когда разгоняют какую-нибудь демонстрацию — лупят по кому ни попадя дубинками, разве что по башке бить запрещено. И ведь демонстрация не всегда агрессивная, но если есть приказ разогнать — разгонят. Так и мы, только мы, слава богу, не такими пачками людей убиваем, какими людей на всяких шествиях винтят. А ведь людям просто сказали — они враги, и они верят. Или тем же немцам сказали, что мы враги — и началась заварушка.

— Это еще у Толстого было, — напомнил Игорь.

— Что было? — спросил Фил.

— Ну, что если бы французы сами не хотели нападать — они бы и Наполеону никакому не поверили, а раз напали, значит сами этого хотели, значит вина должна на весь народ распространяться.

— Это, батенька — экстремизм, — рассмеялся Фил. — Но мы, когда по горам бегали за каким-нибудь хером, меня знаешь какая мысль посещала? Какого хрена я тут делаю? Какого хрена это мудак по горам лазает, организует какие-то подполья ради какого-то эмирата? Почему нам обоим не сидится дома? Был бы он, если бы за ним не бегали? Был бы я, если бы таких, как он, не было, или таких бы специально придумали, чтобы таких, как я, в тонусе держать? Одни приматы морочат головы другим приматам, чтобы те взорвались в толпе приматов, а потом приматы, и я в их числе, ловят приматов, чтобы они не морочили головы приматам. Со стороны вся эта свистопляска очень забавно, наверно, выглядит. Жаль, что динозавры не стали разумными, чтобы граница, знаешь, проходила четко по видовому признаку.

— Вообще-то, граница проходит по видовому признаку, но человек не может иногда с простыми животными справиться, с теми же, например, тараканами, или муравьями, или, там, глистами какими-нибудь. Только локальные победы одерживает, а полностью избавиться не может. Что уж говорить о разумных существах. Они бы нас раскатали по бетону.

— Да ладно, разумные, — нашелся Фил, — ты о том же гриппе забыл. Если он во что-нибудь мутирует смертельное, хотя он и так бывает смертелен, мощная штука может получиться. А вот зомби-апокалипсис меня никогда не пугал, даже в детстве. Может, потому что я частично в деревне вырос или всякой дохлятины в детстве насмотрелся.

— Ну и где связь? — спросил Игорь.

— Связь такая, что если зомби-вирус появится, а это уже само по себе дико обсуждать, но даже если появится, то в теплое время года от трупа, даже ходячего, за несколько суток не останется ничего функционального — зомби пойдут на корм мухам с бешеной скоростью. Будет как? Чем больше трупов, тем больше мух, там еще зверушки подключатся, пойдут на запах падали — и все. Нужно будет не зомби бояться, а стай голодных собак и волков. И еще, никогда в фильмах не понимал, как это зомби, гниющий ходячий труп, может незаметно подкрасться. Люди, которые сценарии пишут, они что, ни разу мимо трупа дохлой кошки летом не ходили? А человек пахнет так, что ни с чем не спутаешь, уверяю тебя. Даже рана гангренозная такое амбре издает, что ничем не заглушишь.

— А зимой? — поинтересовался Игорь, хотя примерно уже предчувствовал ответ.

— Зимой двухсоткилограммовая свиная туша в глыбу льда превращается за несколько часов, что уж говорить о человеке. Эпических битв стенка на стенку не будет.

— Это же для красоты и драматизма, — вступился за киношников Игорь.

— Да я понимаю… — ответил Фил.

Вот такие примерно разговоры вели Игорь и Фил каждый вечер, только дальше уже продолжали без алкоголя.

В отделе переезд Фила к Игорю, конечно же, восприняли юмористически, но вроде бы одобрительно. Молодой издевался над Игорем и Филом, всячески глумясь и подтрунивая и делая недвусмысленные намеки, хотя сам поцапался с родителями и собирался снимать квартиру на пару с каким-то из своих друзей. Игорь и Фил, в свою очередь, издевались над Молодым, картинно удивляясь, что у него могут быть друзья. Игорь Васильевич, узнав, как обернулись для Игоря поиски Филом квартиры, стравил несколько баек из бытности советского рабочего общежития, где одно время обитал. Но, глядя на то, как фонтанирует похабными шутками Молодой, все ж таки не сдержался и поделился мыслью, что дело молодое, а «статьи за это сейчас нет, так что живите». Сергей Сергеевич полностью одобрил такой поступок, Игоря он похвалил за то, что он пригласил Фила к себе, а Фила за то, что тот согласился на время переехать в, как он выразился, «человеческое жилье». Игорю он пояснил свое одобрение тем, что оба они — и Фил и Игорь — были уже на взводе, и то, кто из них первый полезет в петлю или начнет уже неизвестно какой по счету погром в отделе, — было лишь вопросом нескольких дней, если бы все оставалось по-прежнему.