Понедельник не кончается никогда (сборник) - Лукьяненко Сергей - Страница 11

Прошу.

Я заметил, что при слове «совместно» Выбегалло дернулся, как кот, которому мимоходом наступили на хвост, но промолчал. Потрепал бороду и бодро начал:

– Товарищи! Чего мы все хотим?

Витька засучил руками, как девица, щиплющая пряжу, но промолчал.

– Хотим мы все внести свой вклад в закрома Родины! – продолжил Выбегалло. – Так, Янус Полуэктович?

Невструев поморщился и вежливо ответил:

– Без сомнения. Реальный вклад, а не демагогическую болтовню.

Кое-кто хихикнул, но Выбегалло сделал вид, что ничего не понял.

– Что мы на данный момент наблюдаем? – продолжал Амвросий Амбруазович. – Страна шагает вперед семимильными шагами – но ведь без помощи сапог-скороходов. Космические корабли бороздят просторы галактики, но что вынуждены есть наши героические звездопроходцы, покорители Марса и Венеры, наши славные Быковы и Юрковские? Всяческую водоросль и иную консерву! Некоторые личности занимаются производством живой воды, но так и не наладили ее полноводный поток на целинные поля, которые нас всех кормят!

К моему удивлению, Витька прореагировал очень спокойно. Негромко сказал:

– Докладчик сегодня плохо позавтракал, – и продолжал слушать Выбегалло.

– Итак, вклад наш в общенародное хозяйство никак не отвечает возросшим потребностям населения…

– Можно конкретнее? – осведомился Янус Полуэктович. – Самовыкапывающаяся морковь плохо себя оправдала.

– Есть у нас отдельные недостатки, – признал Выбегалло, косясь на корреспондентов. – Кто много работает, тот и ошибается… порой. А в чем мастерство подлинного ученого? В том, чтобы, эта, обращать внимание на дела своих коллег и, творчески их доработав, обратить на пользу материальным потребностям народа! Вот сидит мой скромный товарищ, Луи Иванович Седловой, создавший малополезную штуку – машину для путешествия по придуманному, значится, будущему…

– Вот гад, – сказал Эдик. – Сашка, надо было вам вчера…

– Не помогло бы, – отмел я недоконченную идею. Смущенный Седловой съежился в кресле.

– Зачем советскому человеку путешествовать в выдуманные миры? – вопрошал Выбегалло. – Не будет ли это уклонизмом, и, не побоюсь этого страшного термина, диссидентством? Ежели кто хочет книжку почитать, так это дело хорошее. Много чего напечатано, одобрено и стоит на нашей книжной полке. Читай хоть журналы, хоть газеты, хоть иную литературу. А заглядывать туда из порожнего любопытства – вещь смешная, ненужная. Этим пусть оторвавшаяся от труда молодежь занимается, чтобы нам было что пресекать.

Янус Полуэктович глянул на часы и повторил:

– И все же я просил бы вас быть конкретнее. На данный момент лучшие умы института собрались выслушать вас… понимаете?

Выбегалло закивал:

– Вот я и обдумал, нет ли в придумке с машиной времени хоть какого-то полезного зернышка? И вспомнил совет всеми нами любимого товарища Райкина – можно все поставить на пользу обществу, даже хождения писателя по комнате, когда ему, значится, слов не хватает и он их где-то там ищет.

Питомник и Проницательный громко засмеялись. Им явно не доводилось заниматься поисками недостающего слова, данный в начальных классах запас их вполне устраивал.

– Ежели можно посмотреть на то, что писателя́ наши навыдумывали, то следует все это и взять для изучения, – продолжал Выбегалло. – Известно, что литература наша много чего полезного напридумывала. Это и сеялки с атомной тягой, и подводные лодки для сбора морской капусты, и прочие полезные вещи.

Кристобаль Хозевич поднялся и спокойно сказал:

– Полагаю, все мы убедились, что имеем дело с очередной прожектерской идеей. Из миров выдуманного будущего, равно как настоящего или прошлого, невозможно что-либо принести в наш мир. По причинам, понятным всем… здравомыслящим людям.

– Мне к-кажется, что, несмотря на определенную резкость тона, К-кристобаль Хозевич п-прав, – осторожно заметил Киврин. – Амвросий Ам-мбруазович, видите ли…

Странно, но Выбегалло словно обрадовали слова Хунты:

– Неправ! Неправ наш любимый Кристобаль, понимаете, Хозевич! – Он даже слегка поклонился Хунте, и я впервые увидел бывшего Великого Инквизитора растерянным. Довольный эффектом, Амвросий Амбруазович продолжил: – Мои сверхурочные работы с машиной времени дали результат, прямо-таки феноменальный, говоря человеческим языком – недюжинный! И это сейчас будет объяснено и продемонстрировано, к восторгу населения и посрамлению скептиков от магии! Труд, эта… духовный, привел к появлению плодов материальных! В полном, понимаете, соответствии с законами единства и борьбы одного с другим!

Выбегалло взмахнул рукой, и два его лаборанта, скромно стоящие в углу, подтащили к столу большие, закрытые мешковиной носилки. Корнеев крякнул и шепнул:

– Вот ведь натаскал… Выносилло наш недюжинный!

И все же даже Витька казался смущенным и заинтригованным.

Амвросий тем временем сдернул с носилок мешковину и, отпихивая лаборантов, принялся выкладывать на стол перед магами самые разнообразные предметы, приговаривая:

– Все заучтено и заоприходовано, ничего не пропадет…

Предметы пустили по рукам.

Много чего здесь было. И те самые часы, правда с порванным ремешком – видимо, уж очень старался Выбегалло их нацепить на себя. Небольшой, очень симпатичный импортный телевизор, зачем-то соединенный шнуром с совершенно непонятным плоским ящичком, аккуратный пластиковый чемоданчик, женские колготки, что-то вроде кинокамеры, но очень изобильно украшенной кнопками… Как ни странно, но лежала даже пара книжек, точнее, огромных цветных альбомов, с надписью на английском – «OTTO».

– Смотрите, смотрите, удивляйтесь, – покровительственно сообщил Выбегалло. Все смотрели. Только Янус Полуэктович с усмешкой пролистал альбом, передал его дальше по столу, и, подперев голову руками, стал наблюдать за Амвросием.

– Как я п-понимаю, – сказал Киврин, – все это – просто з-западный ширпотреб. Г-где-то там с-сделанный.

– Нет, – замотал головой Выбегалло. – Подвело вас чутье, товарищ Киврин! Не «г-где-то там», а у нас! В мире, созданном талантливым писателем!

– А почему тогда все импортное? – ехидно спросил Корнеев.

– В будущем это уже значения иметь не станет! – изрек Выбегалло.

Я толкнул Витьку и шепнул:

– Бесполезно. Ты его не подловишь. Молод еще.

То ли Выбегалло услышал мои слова, то ли уловил движение – но, схватив чемоданчик, передал его мне:

– А это для изучения нашего уважаемого специалиста! Откройте!

Я открыл. Внутри чемоданчик оказался прибором. С оборотной стороны крышки – тускло-серый экран. Была и клавиатура, напоминающая пишущую машинку, но с буквами и русскими, и английскими.

– Что это? – спросил я, совершенно очарованный.

Выбегалло, извлекая из недр зипуна грязный клочок бумаги, навис над моей спиной. Неуклюже нажал какую-то кнопку.

Экран слабо засветился синим, на нем появилась какая-то желтая таблица с английскими надписями.

– Это, дорогой мой, гений мысли человеческий, электронная вычислительная машина!

Корнеев страшным шепотом произнес:

– «Шкаф для устройства памяти», да?

– А… как она работает?

– Сейчас-сейчас… – Выбегалло поводил грязным пальцем по клавишам, бормоча: «стрелочка вниз, стрелочка вниз, эн-те, еще раз стрелочка вниз, эн-те, пять раз стрелочка вниз… эн-те!»

Из глубины чемоданчика донеслась тихая, тревожная музыка. Появилась цветная – цветная! – картинка – человек, обвешанный жутким оружием, и наседающий на него страшный монстр.

– Сейчас… – бормотал Выбегалло, сверяясь с бумажкой. – Сейчас…

Картинка растаяла. Вместо нее появилось что-то вроде мультфильма – мрачные коридоры, бродящие по ним чудовища, торчащая вперед рука с пистолетом.

– А! – радостно заорал Выбегалло. Все уже стояли вокруг, затаив дыхание, лишь Янус Полуэктович негромко беседовал с Хунтой.

– Вот так, значится, она ДУМАЕТ! – закричал Выбегалло, безжалостно давя на хрупкие кнопки. Изображение сместилось. Я понял, что он управляет происходящим на экране! Пистолет дергался, стрелял, чудовища выли, падали и кидались в экран желтыми огненными клубками. Все было настолько реально, что я подавил желание отпрянуть. А Выбегалло, оттесняя меня, бил по кнопкам и вопил: – Так мы ДУМАЕМ! Так мы всех врагов побеждаем! Так!