Сети зла - Лещенко Владимир - Страница 43

• Предыдущая
• 43/57
• Следующая

Так никто их больше и не видел.

Лишь безумный жрец Хозяина Морей иногда начинал бормотать что-то о «звере, выходящем из моря» и о «великой блуднице», которая сумела украсть облик Зла, за что на народ Ат-Алан обрушатся великие бедствия.

– Дочь моя, дочь моя, что с вами? – донесся до нее тревожный голос.

– А? Что? – вскинулась Орланда, протирая глаза.

Над ней склонилось бритое мужское лицо. «Настоятель Рамсес», – узнала Орланда.

– Вам плохо?

– Н-нет, – ответила девушка неуверенно. – Впрочем… Что-то голова болит.

– Это, наверное, от дурного воздуха. Сколько раз говорил брату Нефертуму, чтобы он хоть раз в неделю проветривал книгохранилище.

Книгохранилище? Да, все верно.

Она по-прежнему находилась в библиотеке храма Анубиса-угодника Мемфисского.

Вот и книга тартесских хроник на столе. Открытая на первой странице.

А где Ваал? Наверное, спрятался, заслышав приближение чужого человека. Ну да, вот, что-то шевелится в котомке.

А тот симпатичный золотоволосый красавец царь, до странности похожий на маленького Кара? И седой стратег?

Неужели приснились?

Сколько же она проспала, что привиделся такой длинный и удивительный сон? Настолько реальный, что, казалось, сама присутствует и в государевых покоях, и в чудесном стеклянном ящике, опускавшемся на морское дно, и на набережной, где возводились базальтовые статуи морских чудовищ.

Как жаль, что уже проснулась. Как жаль.

– Который час?

– Только что закончилась вечерняя месса. Храм закрывается.

– Можно мне еще как-нибудь заглянуть? – робко попросила девушка, оглядываясь по сторонам.

– Конечно, – кивнул настоятель. – Анубис-угодник всегда рад принять под своим кровом странствующих и ищущих. Приходи. Заодно расскажешь о своей земле. Мне будет любопытно, да и нашим прихожанам тоже. Из-за этих волнений мы почти лишились возможности выезжать за пределы Тартесса.

Выйдя их храма, Орланда полной грудью вдохнула свежий морской воздух.

– Как хорошо-то, Господи!

«Ви!» – подал из котомки голос кусик.

Наверное, согласился с нею.

Из сумерек навстречу девушке шагнула темная фигура. Послушница испуганно шарахнулась и перекрестилась.

– Ну как, паненка, раздобыли паперы? Пан Будря. Надо же. Она, признаться, думала. что лех уже давным-давно сбежал и пьет себе пиво или вино в какой-нибудь таверне. Ан нет, ошиблась. Желание получить чин центуриона оказалось сильнее жажды.

– Нет, вельможный пан, – развела Орланда руками. – Ничего не раздобыла. Все облазила, осмотрела. Возможно, перепрятали в другом месте…

Владелец Большого Дупла подозрительно уставился на ее котомку. Не поверил. Пришлось для пущей верности раскрыть. Не обнаружив там ничего, кроме Ваала, Будря несколько успокоился.

– Эх! – крякнул он сокрушенно. – Напрасно ждал.

И, не говоря ни слова, подался прочь. Наверное, заливать спиртным досаду из-за несбывшихся надежд.

Заторопилась и Орланда. Ох и достанется же ей от сестры на орехи!

Вернувшись и вполуха, выслушав невнятный рассказ сестры о том, как та провела день, Орландина сняла со стены лютню, стерла рукавом пыль. Играла она последний раз года два назад, да и то могла взять пару аккордов. Но почему-то песня случайного знакомого тронула ее душу и не уходила из памяти.

– «Десять стрел на десяти ветрах, лук, сплетенный из ветвей и трав, – пропела Орландина, несколько раз тронув струны. – …С ним идет единорог, он чудесней всех чудес…»

Орланда вдруг вся ощетинилась, на лице ее отразилось явное недовольство и едва ли не ужас.

– Не пой, пожалуйста, больше таких песен! – испуганно вскрикнула она. – Нельзя!

– А что такое? – с невинным видом осведомилась воительница. – Чем тебе не нравится?

– Это друидическое песнопение, – неохотно пояснила бывшая послушница. – Одно из их священных песен-заклинаний.

– Ладно, не буду, раз тебе не по вкусу, – немного подумав, пожала плечами Орландина. – Только вот одного не понимаю. Если все боги, кроме Христа и Симаргла… Ну, ладно-ладно, одного Христа – выдумка, и их нет, то почему тогда поклоняться им и даже поминать – смертный грех? И еще, ты вот христианка, а я, как у вас говорят, язычница некрещеная! Но вот я про этих твоих друидов ничего не знаю и вообще вблизи видела их раза два только. А ты, вижу, вполне соображаешь, что там у них к чему. С чего бы это?

Следующие пять минут Орланда объясняла сестре, что истинно верующие должны знать все, дабы по незнанию не прельститься языческой прелестью и не согрешить случайно.

– Вот, например, у тебя внизу живота татуировка нехорошая…

– А что в ней особенного?

– А то, – назидательно произнесла сестра, – что это знак ложной богини Хатхор, которой поклоняются в Египте. Богиня похоти…

– Не похоти, а любви… – поправила Орландина. – Кроме того, это ж всего-навсего картинка.

– Ну вот это самое и называется языческой прелестью, – припечатала Орланда.

Пожав плечами, амазонка отвернулась к стене.

В кои-то веки последнее слово в споре осталось за ее сестрой. Оно и неудивительно – в богословских спорах Орландине прежде участвовать не приходилось.

Ночью Орланда поднялась по вполне прозаической причине и направилась в то место, куда и августы ходят пешком.

На обратном пути ей попался давешний знакомец, Пульхерий Крикс. Девушка лишь поприветствовала его, слегка смутившись. И когда тот вдруг схватил ее и потащил куда-то, она не сразу испугалась. Просто не поняла…

– Пойдем, птичка, ко мне в номер, – сипел Пульхерий в ухо Орланде, волоча ее по коридору. – Ну что ты упираешься, дурочка! Ничего от тебя не убудет, что я, не вижу, что ли, кто вы с сестрой такие? Можно подумать, в первый раз…Да если даже и в первый! Говорю тебе – лучше уж я, чем какой-нибудь грязный матрос тебя оприходует.

Она пыталась вырваться из цепких лап, но старый потаскун имел немалую сноровку. Ни освободиться, ни даже укусить ладонь, зажимающую рот, ей не удавалось.

– Эй ты, урод, а ну живо отпусти мою сестру!

На лестнице стояла Орландина, полностью одетая, но к глубокому сожалению послушницы – без оружия.

Воспользовавшись замешательством артиста, несостоявшаяся жертва его похоти рванулась, что есть сил, мгновенно оказавшись вне досягаемости иллирийца. Тот не слишком уверенно двинулся в ее сторону.

– Ты слышал, жирный козел, оставь мою сестру в покое!

– Так, – изрек антрепренер сальным голоском, – а с близнецами я еще не развлекался. Давай, бери сестренку, живо ко мне в номер – и солид ваш.

Орландина несколько оторопела от такой наглости.

– Я с тобой, педрило-мученик, и срать на одном поле не сяду, – сообщила она, спускаясь по лестнице и как бы между делом запихивая за спину шмыгнувшую как мышка сестру. – Разве что за миллион!

В следующий миг боль взорвалась в ее голове роем огненных звездочек.

Отлетев к стене, она машинально потерла челюсть, при этом проверяя языком, не выбиты ли зубы.

«Все боги и демоны! – подумала она, отгоняя подступившую к голове боль. – Как он мне врезал!»

Она, может, и не так хорошо, но знала людей искусства. Как-никак у наемников водились деньги, и в надежде вытрясти их из карманов вояк в Солдатскую слободку наведывались не только дешевые танцовщицы, но и исполнители похабных куплетов.

Это были люди, обожающие выпить и закусить (особенно за чужой счет), не пропускавшие ни одной юбки и свысока смотрящие на «неотесанных солдафонов».

Но никто из них, тех, с кем она сталкивалась, не был способен ударить или даже просто грубо оскорбить женщину. И вот теперь опыт первый раз ее подвел.

Отлетев к стене, девушка несколько секунд оторопело смотрела на Крикса, машинально потирая ноющую челюсть.

– Ну что, сучка, – высокомерно процедил он, – получила?

• Предыдущая
• 43/57
• Следующая