Петлистые времена
(Повести. Рассказы) - Лукина Любовь Александровна - Страница 15

— А вернут? — с сомнением спросил Влад.

— Конечно, вернут, — сказала Чага. — Мы же не в степи.

Влад вздохнул.

— Не надо было сюда сворачивать.

— Я не собиралась! Просто нас заметили!

Да-да, силуэт всадника на холме, сменившийся ритм бега…

— Чага, а от кого мы убегали?

Она отвернулась и с озабоченным видом принялась развязывать мешочек, как бы желая проверить, хороша ли заработанная Седым соль. Мешочек почему-то никак не желал развязываться. Влад уставился на ставшие вдруг неумелыми пальцы Чаги, и его наконец озарило.

— За нами вообще гнался кто-нибудь? — спросил он, понизив голос.

— Нет, — сдавленно ответила она, не оборачиваясь. — Просто я испугалась, что ты уйдешь. Так никто не делает… Все боятся, что их оставят в степи, сам никто не уходит… А ты другой. Я иногда боюсь тебя сильнее, чем металла. Не уходи больше! — внезапно попросила она и обернулась.

— Господи, Чага, — только и смог выговорить Влад.

Они действительно ушли ночью. Никем не преследуемые и ни разу не потревоженные металлом, они покачивались в седлах среди обильных звезд и высоких шуршащих трав. Потом небо стало бледнеть, прорисовалась черная гряда холмов, потянуло зябким утренним ветерком, — и пришлось поплотнее закутаться в колючие одеяла из шерсти зверя.

Потом взошло солнце. Тускло взблескивающая речушка потекла расплавленным металлом. Другой воды нигде видно не было, и Влад, хорошо запомнивший вчерашний совет Армая, забеспокоился.

— Чага, а где же озера?

— Там. — Она не глядя махнула рукой куда-то на запад.

— Как?.. — Влад растерялся. — Но ведь там же этот… родственник Матери… Если он действительно примет нас обоих…

Вместо ответа она затянула свою кошмарную песню.

— Чага!

Она оборвала ноту и усмехнулась.

— Камах — родственник Имки, это правда, — сказала она. — Но он еще и родственник Калбы. Хороши бы мы с тобой были, явившись к нему с Седым!..

Влад вникал в сказанное минуты две. А когда вник, закутался в одеяло еще плотнее. Зазнобило всерьез.

— Так это что же? Выходит, Армай посылал нас на смерть?

— Выходит, так…

— Но зачем?! Может быть, он просто не знал?

— Может быть, — сказала Чага. — Какая разница? Главное, что я знала…

Снова заклубились серо-зеленые, похожие на спутанную проволоку рощи, над северным горизонтом вставало, подобно айсбергу, пришедшее со стороны океана облако. Так, глядишь, и промочит. Дожди здесь короткие, но бурные. Все равно что постоять под водопадом? — эффект тот же…

Правда, нет худа без добра: в грозу металл не летает, видимо, велики помехи… Влад нагнулся поправить мягкое кожаное стремя, и в этот момент за рощей справа сверкнула на небосклоне вертикальная мгновенная царапина.

— Чага!

Она даже не повернула головы.

— Да, — сказала она. — Металл просыпается. Пока он только смотрит. Роиться начнет дней через пять. Но мы уже тогда будем далеко…

Привал устроили в полдень на берегу, поросшем чудовищным, как бамбук, камышом. После вычесывания зверей, омовения и прочих обязательных обрядов Влад рассудил, что до начала земляных работ у него еще есть час свободного времени. Скинув куртку и похожие на мокасины башмаки, он перепоясался потуже и начал тренировку.

Честно Говоря, он был уверен, что Чага немедленно это безобразие прекратит, причем самым простым и надежным способом, а именно забросает распоряжениями, как она это делала всегда, завидев у него в руках нелюбимый ею блокнот. Однако, к удивлению Влада, Чага лишь поглядела на него с интересом и, взяв костяную лопатку, пошла рыть окопчик. Сама.

То же самое произошло и на следующем привале, и простенькая истина открылась наконец Владу: если мужчина оттачивает боевое мастерство, мешать ему не следует. Трудно, правда, сказать, как Чага воспринимала невиданную здесь капоэйру, но каждый раз, когда Влад доходил до наиболее эффектных акробатических приемов, она бывала несколько озадачена и долго потом с сомнением качала головой.

А дождавшись конца тренировки, доставала свои кистени и принималась круто замешивать ими гудящий воздух.

— Слушай, Чага, — осторожно начал Влад, глядя, как мечутся, настигая воображаемого врага, певучие дырчатые булыжники. — Помнишь, когда мы с тобой поссорились, ты сказала: сначала отбери у меня камни… И Армай тоже что-то такое говорил… Что это значит?

Чага пустила оба камня по кругу, наматывая ремни на ладони. Испытующе посмотрела исподлобья на Влада.

— Кто отберет у женщины камни, — негромко, но как-то по-особенному отчетливо проговорила она, — станет ее мужчиной.

— Так мы же вроде уже… — растерянно сказал Влад.

— Это ничего не значит, — бросила Чага, и смуглое лицо ее снова стало неподвижным, чуть ли не враждебным.

Ну вот! Как ночь, так извольте на кошму, а теперь, оказывается, ничего не значит!.. Хотя все правильно: сейчас он любовник, а отберет кистени, — станет мужем… Ой, Влад, а нужен ли тебе этот законный брак?.. Влад пригляделся и понял, что, кажется, нужен: видя его колебания, Чага уже была готова с презрением отвернуться, а этого он перенести не мог.

— Кто-нибудь еще должен это видеть? — спросил он, чтобы просто потянуть время.

— Зачем?

Ну ясно. Значит, свидетелей не требуется… Жених с невестой да пара кистеней… Влад вздохнул.

— А прямо сейчас?

Фыркнули, слетая с ладоней, спели, натянувшись рывком, ремни, взвыли просверленные насквозь камни. Видно, дырки в них были сделаны не только для крепления, но и для устрашения тоже…

Ну что ж, надо решаться… Влад чуть пригнулся и, пританцовывая по-боксерски, двинулся навстречу, ловя момент, когда в этом яростном камнепаде возникнет хотя бы намек на брешь. Не дождавшись такого намека, он сделал резкое обманное движение и, пропустив камень над плечом, кинулся Чаге…

Она бы не тронула его. В конце концов, так всегда поступают, если видят, что нравящийся тебе мужчина не может прорвать заслон из мелькающих камней. Тем более заслон, поставленный Чагой, которая владела кистенями не хуже Матери… Но он сделал какое-то странное непредсказуемое движение, уклоняясь от обманного броска, как-то неловко сунулся головой вперед, и тяжелый гладкий камень пришелся ему прямо в лоб, причем с таким звуком, что Чага обмерла, а потом бросилась к опрокинувшемуся навзничь Владу.

Хвала металлу, он был жив: ерзая по земле локтями, пытался встать. Увидев над собой испуганное лицо Чаги, заставил себя криво улыбнуться, хотя боль была, честно говоря, ошеломительной.

— Кажется, не слишком удачное сватовство, а?..

Их перехватили на четвертый день возле излучины, точнее подстерегли. Три мускулистых голых до пояса туземца выехали им навстречу из-за шевелящейся стены похожего на бамбук тростника. Непонятно, почему они не подпустили путников поближе, но, надо полагать, из спортивного интереса, чтобы не лишать себя радости погони, исход которой был ясен заранее: звери преследователей не были навьючены, и уйти от них можно было, лишь скинув на ходу поклажу. То есть лишившись всего…

Именно так перехватили когда-то Стрый и Натлач молодого изгнанника, прикинувшегося потом калекой: догнали и сбили с седла, пока он пытался отвязать полные водой мехи…

Чага избавилась от поклажи мгновенно, и освобожденная от груза Рыжая полетела вдоль бамбуковых зарослей, далеко выкидывая голенастые сильные ноги. Седой отставал — Влад никак не мог распустить узел, связывающий левый тюк с правым. Топот, храп и ликующие крики за спиной неотвратимо надвигались, а из синего неба равнодушно смотрел на людскую возню пробуждающийся паутинчато взблескивающий металл.

Наконец узел поддался, тюки глухо ударились о землю где-то позади, и в этот миг Седой резко сменил направление бега, пытаясь обогнуть притаившийся невдалеке овражек. Влада не выбросило, а скорее вынесло из седла, он довольно удачно упал боком и, кувыркнувшись пару раз, вскочил.