Петлистые времена
(Повести. Рассказы) - Лукина Любовь Александровна - Страница 40

— Так что с ним? — спросил юноша. Тоже шепотом.

Директор быстро оглянулся на лежащего и, снова сделав страшные глаза, покрутил пальцем у виска.

— Что вы говорите! — ахнул юноша. — Так это надо сообщить немедленно!..

— Тише!.. — прошипел директор. — А куда сообщить, вы знаете?

— Ну конечно… Все-таки в службе связи работаю…

— Молодой человек… — В голосе генерального директора прорезались низы. — Я вас убедительно прошу сделать это как можно скорее…

Они еще раз оглянулись. На нежно-зеленой поляне по-прежнему сияло воспаленно-розовое пятно. Как ссадина.

— Вот так, — с горечью произнес директор. — Работаешь-работаешь…

Не закончил и, ссутулясь, пошел к кабинету. Потом вздрогнул, опустился на корточки и с заговорщическим видом поманил к себе юношу туфлями, которые все еще держал в руке. Юноша посмотрел на странного клиента, как бы сомневаясь и в его нормальности, но подумал и тоже присел рядом. Оба заглянули под светлое матовое днище кабинета.

— Слушайте… — снова зашептал директор. — А вон тот кабель… Он куда идет?

Юноша пожал загорелым плечом.

— Это надо схему посмотреть, — сказал он.

— Слушайте… А он нигде не соединяется с каким-нибудь… компьютером, например?

— Ну а как же! — все более недоумевая, ответил юноша. — И не с одним. У вас же в инструкции…

— Да нет, — с досадой перебил директор. — Я не о том… А не бывает так, что компьютер вдруг возьмет и подключится сам?

— Сам? — Юноша недоверчиво засмеялся. — Это как же?

— А что, такого быть не может?

— Нет, конечно.

Они поднялись с корточек.

— Спасибо, — стремительно обретая утраченное было достоинство, изронил директор. — Спасибо вам большое… И, пожалуйста, не забудьте о моей просьбе… — Он хотел было подать юноше руку, но в руке были туфли. Возникла неловкость.

— Вы сейчас в лифт? — поспешно спросил директор.

— Да нет, я, пожалуй, пройдусь… — отвечал юноша, озадаченно на него глядя.

— А, ну пожалуйста-пожалуйста… — благосклонно покивал директор и вдруг встревожился: — Позвольте, а как же вы тогда сообщите?..

Вместо ответа юноша многозначительно похлопал по сумке.

Ступеньки взметнулись, распрямились, и прямоугольник входа исчез. Это директор нажал клавишу в своем кабинете. Потом внутри слепого матового куба что-то слабо пискнуло. Это включились экраны.

Юноша в «плетке» повернулся и, покачивая сумкой, двинулся через парк.

— Ну и зачем вам это было нужно? — с упреком спросил он, останавливаясь над воспаленно-розовым мужчиной.

Лежащий приоткрыл глаз.

— А-а… — сказал он. — Так вы, значит, еще и экраны ремонтировать умеете?

— Мы же вас просили ни с кем из них не общаться! — Юноша был явно расстроен. — Излечение шло по программе, наметились сдвиги… Сегодня мы его выпустили на травку, подобрали погоду, настроение… Неужели за речкой места мало? Почему вам обязательно надо загорать рядом с… э-э… — И юноша в «плетке» обвел свободной рукой многочисленные белые кубики, виднеющиеся из-за деревьев.

— А он первый начал, — сообщил лежащий, кажется, развлекаясь. — И вообще — где яхта? Вы мне обещали яхту!

— И с яхтой тоже! — сказал юноша. — Зачем вы нас обманули? Вы же не умеете обращаться ни с мотором, ни с парусом! Перевернетесь на первой излучине…

— Ну не умею! — с вызовом согласился лежащий. — Научусь. Пока до моря доплыву, как раз и научусь. А пациент этот ваш… Я тут с ним поговорил… Зря возитесь. По-моему, безнадежный.

— Должен вам напомнить, — заметил юноша, — что вы тоже считались безнадежным. Причем совсем недавно.

Воспаленно-розовый мужчина открыл было рот, видимо, собираясь сказать какую-нибудь грубость, но тут над парком разнесся гул и шелест винтов, заставивший обоих поднять головы. Что-то, похожее на орла, несущего в когтях щуку, выплыло из-за крон и зависло над неширокой полоской воды.

Вертолет нес яхту.

Я сразу же заподозрил неладное, увидев в его квартире оседланную лошадь.

— Как это ты ее на седьмой этаж? — оторопело спросил я, обходя сторонкой большое дышащее животное. — Лифтом?

Он горько усмехнулся в ответ.

— Лифтом… — повторил он. — Да разве такая зверюга в лифте поместится? В поводу вел. По ступенькам…

Собственно, я уже тогда имел право арестовать его. Лошадь была не просто оседлана — на ней был чалдар… Что такое чал-дар? Это, знаете, такая попона из металлических пластинок. Похищена в феврале прошлого года из энского исторического музея вместе с мелкокольчатой броней и доспехом типа «зерцало».

— Удивляешься… — с удовлетворением отметил он. — Понимаю тебя.

Он уже ничего не скрывал. Комнату перегораживало длинное кавалерийское копье, а к столу был прислонен меч, восстановленный недавно специалистами по крыжу XII века. Кроме него из экспозиции пропал еще, помнится, полный комплект боевых ножей.

Я решил не засвечиваться раньше времени и, изобразив растерянность, присел на диван.

— Значит, летим исправлять историю? — продав голосу легкую дрожь, спросил я.

— Летим, — подтвердил он.

— Рязань?

— Калка! — Произнеся это, он выпрямился и сбросил домашний халат. От груди и плеч моего подопечного отскочили и брызнули врассыпную по комнате светлые блики. Его торс облегала сияющая мелкокольчатая броня, усиленная доспехом типа «зерцало». А вот и пропавшие ножички, все три: засапожный, поясной и подсайдашный…

Услышав грозное слово «Калка», лошадь испуганно всхрапнула и вышибла копытом две паркетные шашки.

И тут меня осенило, что у него ведь могут быть и сообщники…

— Сними ты с себя это железо! — искусно делая вид, что нервничаю, сказал я. — Тебя ж там первый татарин срубит! Знаешь ведь поговорку: один в поле не воин…

Крючок был заглочен с лету.

— Один? — прищурившись, переспросил он. — А кто тебе сказал, что я там буду один? В поле?

Уверен, что лицо недоумка вышло у меня на славу.

— А кто второй?

— Я.

— Хм… А первый тогда кто?

— Тоже я, — сказал он, насмешливо меня разглядывая.

Лошадь переступила с ноги на ногу и мотнула головой, как бы отгоняя мысль о предстоящем кошмаре.

— Ну хорошо… — смилостивился он. — Сейчас объясню…

И возложил длань на высокое седло, куда, по всей видимости, и была вмонтирована портативная машина времени марки «минихрон», украденная три года назад прямо из сейфа энской лаборатории.

— Итак, я включаю, как ты уже догадался, устройство и перебрасываюсь вместе с лошадью во вторник 31 мая 1223 года. Провожу там весь день до вечера. К вечеру возвращаюсь. Отдыхаю, сплю, а назавтра… — Он сделал паузу, за время которой стал выше и стройнее. — А назавтра я снова включаю устройство и снова перебрасываюсь во вторник 31 мая 1223 года! Вместе с лошадью! То есть нас теперь там уже — сколько?

— Ну, четверо, — сказал я. — С лошадьми…

И осекся. Я понял, куда он клонит.

— То же самое я делаю и послезавтра, и послепослезавтра! — Глаза его сверкали, голос гремел. — Семь тысяч дней подряд я перебрасываюсь туда вместе с лошадью и провожу там весь день до вечера. Я трачу на это без малого двадцать лет, но зато во вторник 31 мая 1223 года в окрестностях реки Кажи возникает войско из семи тысяч всадников! И оно заходит татарам в тыл!..

Весь в металле, словно памятник самому себе, он стоял посреди комнаты, чуть выдвинув вперед правую ногу, и в гладкой стали поножа отражалось мое опрокинутое лицо.

«Брать! — тяжко ударила мысль. — Брать немедленно!..»

Но тут он дернул за свисающий с потолка шнурок, на который я как-то не обратил внимания, и со свистом развернувшаяся сеть из витого капрона во мгновение ока спеленала меня по рукам и ногам.

— Почему бы тебе не предъявить свое удостоверение? — мягко осведомился он. — Ты ведь из Группы Охраны Истории, не так ли?

«Спокойствие! — скомандовал я себе. — Главное, не делать резких движений!.. Это витой капрон!»