Стриптиз (СИ) - Бирюк В. - Страница 28

Поразительно: никто не поведёт своего ребёнка в школу, где у преподавателей нет педагогического образования. А лучше — многолетнего успешного опыта. Но процесс обучения малограмотными средневековыми «физкультурниками» — описывается как чуть ли не вершина воспроизводства воинской элиты.

И сказал Иисус: «Оставьте их: они слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».

Поверьте: «боевой опыт» в изложении «бывалого воина» — не каскад батманов и рипостов, а перечень съеденного, выпитого и трахнутого… в том или ином походе. Если уж очень доверительные отношения — расскажет как было страшно. И какие идиоты и сволочи — отцы-командиры.

2. Непригодность учеников.

Вот вам приводят семилетнюю девочку.

— Дочь губернатора. Научите её фигурному катанию.

А этого ребёнка нельзя даже просто ставить на коньки! Это превратит её жизнь в цепь несчастий и мучений. Проблемы с опорно-двигательным — навсегда.

Но это никого не волнует. Потому что папа — губернатор.

Это — типовая ситуация феодализма. «Честь — по отцу». И наставник вынужден убивать время на бесперспективного воспитанника. Мучая и ребёнка, и себя. Потому что: «у него семь поколений благородных предков, а ты — морда холопская». И это правда: будешь мявкать — плетей огребёшь. В лучшем случае — вышибут со двора на голодную смерть.

Негодные учителя учат негодных учеников негодными методами. Единственная надежда получить хоть что-то приемлемое — заниматься этим годами.

Дальше — обратная связь. Если все ученики — двоечники, то доучил своего на тройку, и — хватит. А зачем дальше тянуться-напрягаться?

— Мой — знает «удар сокола»!

— А мой — «сокола», слив и рубку поперёк!

— Ну ты… вооще! Гроссмейстер! Типа: лучший по профессии. Во всей нашей Нортумбляндии!

Конечно, есть люди, для которых рубка в доспехах тяжёлым мечом — вкус, цвет и смысл жизни. Такой и сам по себе будет совершенствоваться. Но… Вы много танкистов-хоббитов видели? Для которых хобби — поездить на танке по минному полю, пострелять в противотанковую батарею, поиграть с ПТУРСом в гляделки? Не в компе, а в реале. С оплатой топлива из своего кармана?

Бывает. Но не часто.

Конечно, сын феодала к 15 годам умеет ездить на коне, а сын смерда — нет. Дети простолюдинов больше страдают от голодовок, чем дети аристократов.

А вот в равных условиях…

Грубо говоря, из десятка юных баронов можно вырастить трёх КМС. А из сотни недорослей-виланов — десять КМС и трёх МС. И виланская команда баронскую — запинает.

Надо только посметь выбирать и уметь учить. Первое у аристократов — запрещено. Второе — давится отсутствием отбора. Если половина детей в классе — глухие, как вы будете учить такой класс пению? Или, все-таки, разделите учеников на группы? По их личным свойствам.

Феодальное общество — жёстко стратифицировано, судьба — предопределена от рождения.

У меня не так. У меня — свобода.

«Пой по свойски. Даже как лягушка».

— Хочешь? Можешь? Мы знаем — как научить.

Нам плевать на родословную, мы обращали внимание не только на «стати» очередного волонтёра, но и на его обучаемость. И — мотивацию.

На самом деле — не такая уж большая новизна. Сходно — с отбраковкой по личным качествам учеников и учителей формируются княжеские дружины. У гридней не родовое — воинское братство. Янычары, мамлюки, гулямы.

Немало людей просилось в воинскую службу. Пополнялись все отряды: егеря Могуты, Фанга, Авундия, пешие стрелки Любима, пешие мечники Салмана…

Под присмотром Чарджи, Ивашки, Артёмия, Дика… шло формирование новых подразделений, создаваемых военных специальностей.

Про «гранатомётчиков» — я уже… В чистом виде — не пошло.

Лыжники — обязательно. Не воспользоваться твёрдым сдутым снегом на льду больших рек — глупость. Кстати, и в степи… Чуть позже, когда туда вылезем.

Драгуны? — Само собой! Чем дальше мы уходили от рек, тем чаще возникала нужда в быстром, верховом перемещении бойцов. С последующим пешим боем. Этому учили, это накатывали.

Повторюсь: ни русский крестьянин, ни, тем более, лесовик — верхом не ездит, седла в хозяйстве — не держит.

«Вот следы ваших обоих иноходцев! Этот гурон путешествует, как генерал. Его постигла божья кара — он сошел с ума!.. Поищи-ка следы от колес, сагамор, — продолжал он, смеясь от удовольствия. — Того и гляди, безумец скоро будет путешествовать в карете…».

Мы — не гуроны. Другие возможности, другие задачи. «Путешествие верхом» не безумие, а насущная необходимость. Навыки верховой езды вбиваются во всех. Начинающие, после первых уроков, с ипподрома уползают в раскоряку.

Это помимо стандартного из кавалерийских уставов: «чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были у него истреблены…».

Конные стрелки. Тут уж Чарджи развернулся! Рыдали не только курсанты, но и их лошади. Уровень требований был задран настолько, что формирование шло медленно — не находилось соответствующих.

Надо сказать, что конные стрелки требовали едва ли не самого сложнейшего обучения.

Можно вспомнить построения кавалерии 17 века, когда конница выстраивалась до десяти рядов в глубину, порядно выезжала вперёд, давала залп по противнику и уступала место следующему ряду. Русские кавалерийские уставы 18 века допускали стрельбу с седла только из пистолетов и только по «лёгкому противнику».

Лишь после того, как полное неумение и нежелание американских федералов применять холодное оружие в ходе их Гражданской войны, привело к вооружению всадников револьверами — ситуация изменилась.

Лучник с колчаном — не гусар с пистолем. Может сделать несколько выстрелов в атаке. Да и стрела летит иначе, чем пуля — можно бить навесным через головы своих.

Меня успокаивали наблюдения германского посла 16 века, который отмечал удивительную воинскую выучку московитов. Русские дворяне весьма эффективно ухитрялись и конём управлять, и чуть ли не одновременно применять пику, саблю, лук, кистень, в морду… У Ивана Грозного — могли? — И мои смогут.

Чарджи зверел. Я сдуру объяснил ему элемент из подготовки самураев: с коня, скачущего во весь опор мимо забора, нужно попадать в щели между досками. Мне, почему-то, помнится, что из 14 стрел — 10 влетали. Теперь Чарджи днём гоняет новиков, а по ночам пытается самурайничать. Скоро на лицо будет одним цветом со своим чекменем. Я уж успокаивал его, типа:

— Извини, ошибся. Брось ты это.

А он только шипит. Тут мимо проходил Любим. И я, чисто для прикола, сообщил обоим моим стрело-метателям и палко-натягивателям, что один чувак (1686 г., Киото, Вада Деихати) выстрелил в течении 24 часов 8 тысяч стрел, попадая раз за разом в мишень на расстоянии ста метров. А другой, тоже… экземпляр (1852 г., Масатоки) за двадцать часов выпустил в цель 10 тысяч стрел, попав 8 тысяч раз. Причём луки у японцев… длина доходила, как говорят, до 2.80 м. И чётко асимметричные. Как у гуннов, только наоборот: верхняя часть вдвое больше нижней.

Чарджи зубами заскрипел, а Любим посмотрел на небо, «потусторонне» улыбнулся:

— Да. Интересно. Надо попробовать.

И через два дня у нас возник дефицит камыша — древков для стрел не хватает.

Чисто для знатоков.

Что наконечник с втулкой, что — со штырём, а крепление боевых средневековых стрел отличается от спортивных 21 века — хорошо воткнувшуюся стрелу за древко не вытащить. Поэтому при ранениях ни в коем случае нельзя тянуть — сразу древко выскакивает. Стрелу проталкивают. А уж потом, когда наконечник выйдет наружу — обламывают. Естественно, это возможно только если по пути раневого канала нет жизненно важных органов.

Вытаскивать наконечник назад… существенным расширением раны и вытягиванием в раскачку.