Не плачь, орчанка! - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 27

Наемники загомонили, и спустя короткое время решение было принято. Диборк радовался. В этот миг он не подозревал, что его предприятие приведет к долговременным последствиям. Но не в отношении его самого и наемников. Для них понятие «долго» перестало существовать…

Караван вышел с рассветом. Процессия выглядела солидной. Топали новобранцы, кое-как выстроенные в колонну по четыре. Лошади тащили повозки, груженные фуражом, семенами и железом. Мыча и блея, шли коровы и семенили овцы. Взбрыкивали молодые жеребчики. Антон сдержал слово и купил приютившей его деревне племенной скот. У старосты руки дрожали, когда он грузил в повозку плуги. В Гаци их не имелось – ковыряли землю сошками. Теперь деревня заживет сытно. Добрый скот на племя – тоже богатство. Будет оркам мясо!

Люсиль с лофом возглавляли колонну. Оглядываясь на обоз, девушка улыбалась. С тех пор как ей восстановили лицо, Люсиль почти постоянно пребывала в приподнятом настроении. Она будто родилась вновь. Ей было интересно все – даже набор навобранцев и их последующее обучение. Прежде она сочла бы это скучным. Она даже уговорила Иль-Ина набрать воинов больше. Три десятка Гонсею мало. Земли лофства обширные. Нужно высылать дозоры, для этого тридцать конных – в обрез. А кто будет охранять замок? Расходы? Гонсей и сотню прокормит. Зато у них будет пехота и конница, как в нормальном войске.

Куворк согласился, скрепя сердце, лоф только кивнул. В военных делах он не смыслил совсем. Люсиль это изумляло. Как хумми могли утвердить лофом? За красивые глаза, что ли? Подумав об этом, Люсиль вздохнула. Глаза у лофа и вправду были красивые. Очень притягательные, если честно. Но доверять неумехе править землями? Что из того, что он маг? Наместник из ума выжил?

В других обстоятельствах Люсиль высказала бы это вслух, но теперь смолчала. Во-первых, она дала слово. Во-вторых, случившаяся с ней беда и последовавшее исцеление многое в ней изменили. И еще… Лоф нес в себе какую-то загадку, а Люсиль была девушкой любопытной. Расспросить его в Оули не представлялось возможным – слишком много хлопот. Зато в пути времени много.

Люсиль послала жеребца вперед и поравнялась с лофом.

– Могу я спросить, высокородный?

– Можешь, – кивнул хумми. – Только брось эти титулы. Мое имя Антон.

– А как же Иль-Ин? – удивилась Люсиль.

– Это фамилия. У людей в моем мире три имени. Личное, имя отца и родовая фамилия. Я Антон Игоревич Ильин. Но так пишут в бумагах. Молодые люди в общении используют личное имя. Обращаясь к пожилым, добавляют отчество. В войске приняты звания. В переводе на ваши – воин, десятник, сотник. В определенных случаях к званию добавляется фамилия. Например, старшина Ильин.

– И как мне обращаться к тебе? – спросила Люсиль, поразившись вываленным на нее сведениям. Надо же, как сложно!

– По имени, – улыбнулся Иль-Ин. – Мы, вроде, молодые.

– Хорошо, – кивнула Люсиль. Если он так хочет… – Но только с глазу на глаз. При слугах и воинах я буду звать тебя «господин лоф».

– А я тебя: «госпожа сотница».

В глазах лофа прыгали смешинки. Люсиль хотела обидеться, но смогла – настроение не позволило. Пусть будет «сотница». Ее нынешнему положению соответствует. А что звание «сотник» не имеет женского рода, она объяснит.

– Хорошо, Энтон, – Люсиль сделала ударение на первом слоге – ей так больше нравилось. – Чем ты занимался в своем мире?

– Проходил срочную службу.

– Что значит, «срочную»?

– Молодых мужчин в нашем государстве призывают в войско на два года. Затем отпускают домой.

– Это не выгодно! – удивилась Люсиль. – Обучить воинов и отпустить?

– Зато в случае войны их можно призвать, получив миллионы бойцов.

– Так много?

– В моем государстве живет свыше двухсот миллионов жителей.

– Сколько?!

– СССР – большая страна. У нас много земель – больше чем у кого бы ни было. Это многим не нравится. Поэтому мы вынуждены содержать большое войско. Нам приходилось воевать – и не раз. Мы всегда побеждали.

Люсиль кивнула. С таким войском и не победить? Да будь в Руме хотя бы в сто раз меньше… От зургов ошметки бы полетели! А также от иль с хумми.

– Чем ты собирался заняться потом?

– Закончить учебу в институте. Я будущий переводчик, знаю несколько языков.

Люсиль только головой покачала. Высокородный – толмач? В Руме они слуги. Или в их мире высокородных много?

– Кто твои родители?

– Отец – полковник запаса, мать была врачом. Лекарем, по-вашему, – Энтон вздохнул.

– Что значит «полковник»?

– Командир полка, – ответил Энтон после заминки. – Тысячи, по-вашему.

«Его отец тысяцкий! – обрадовалась Люсиль. – Мы ровня».

– А почему «запаса»?

– Ему пятьдесят шесть лет, более не служит. Государство платит ему пенсию. Это такое жалованье за прошлые заслуги.

«Надо же! – удивилась Люсиль. – У нас удалившимся со службы ничего не платят. Зато дают земли».

– Почему мать «была»?

– Умерла два года назад. Перед этим болела. В последнюю войну она была моложе тебя. Жила в Сталинграде, это такой город. Его пытались захватить враги, много бомбили. Говоря по-вашему, били Кулаками. Только эти кулаки много мощней. Мать с жителями пряталась в подвале. Рядом упала бомба. От сильного сотрясения у нее в сердце что-то оборвалось. После войны она стала врачом, лечила людей. Но сердце болело. Она лечилась, но не помогло…

Энтон смолк и дал шенкеля кобылке. Та унесла его вперед. Люсиль проводила его взглядом. Несмотря на печальное окончание разговора, она не испытывала смущения. Мать Энтона умерла, ну, так ее тоже. У нее и отца нет. В ее возрасте многие сироты. До пятидесяти в королевстве доживают редко. Архилю за шестьдесят, так его маги лечат – подпитывают Силой. Иначе в Руме был бы другой король.

«Отец – тысяцкий, мать – лекарь, – подумала девушка. – Высокородная семья. В Руме таких мало. Наместник правильно сделал, что назначил Энтона. Он, конечно, неумеха, но я помогу ему стать лофом. Я обещала…»

Обещала она другое, но Люсиль не стала об этом думать. Постигнуть женскую психику – сложное дело. Лучше и не пытаться…

К полудню обоз прошел десять миль. Вообще-то в Руме их называли «меаны», но Антону мили были привычнее. В нимейском меане насчитывалось полтора километра, если считать по-земному. 15 километров за половину дня – немного. Но это обоз. Люди и кони могут идти быстрее, а вот скот – нет. Скорость движения каравана измеряется по самым неторопливым путешественникам.

Обоз встал на привал. Все накоротке перекусили, включая коров и овец. Готовить обед не стали. До ночи следовало поспеть в селение. До него оставалось около пяти миль. Там ждет ужин, стойла для коней, сарай для коров и загон для овец. И всем – ночлег. Селение, расположенное у тракта, зарабатывало на предоставлении подобных услуг. Антон с Куворком об этом знали – останавливались здесь на пути в Оули.

Дорога втянулась в лес. Могучие деревья подступили к обочине, затеняя кронами узкую полосу грунта. Если б не осень, стряхнувшая с крон листья, обоз двигался бы в полумраке. Но и так путь выглядел сумрачно. Поэтому Люсиль не сразу увидела возникшего на дороге волка. А, разглядев, потянулась к луку.

– Не нужно! – остановил ее Антон. – Это Серый Брат.

Он спрыгнул на землю и пошел к зверю. Люсиль проводила его ошалевшим взглядом. Лоф, что, умом тронулся? К ее удивлению, волк не набросился на хумми или, что было бы более вероятно, не порскнул в лес. Остался стоять, и подошедший лоф с ним о чем-то заговорил. Слов разобрать Люсиль не могла. Энтон говорил тихо, а между ней и этой странной парой насчитывалось три десятка шагов. Люсиль увидела, как волк дернул головой, как будто кивая, Антон ответил тем же и пошел назад.

– Плохо! – сказал Люсиль и Куворку. – Впереди засада.

– С чего ты решил? – удивилась девушка.

– Серый Брат поведал. Говорит, что двуногих много, и они злые.