Калинка-малинка для Кощея (СИ) - Комарова Марина - Страница 36

Эсай тем временем поднял обе руки и что-то прошептал.

А потемнело-то как. Вроде шли всего ничего, а почти ночь на дворе. Забава неуверенно потопталась на месте и подошла ко мне.

— Если что — прыгаем и валим в воду, — шепнула она мне на ухо дальнейший план действий.

Вода вдруг ожила, засияла огромным сапфиром, пошла серебристой рябью. Миг — разошлась вправо и влево, открывая огромную лестницу, уходящую куда-то вниз, в клубящуюся тьму.

Мне стало не по себе.

На небе появилась луна, рассыпала серебро лучей по изъеденным временем ступеням.

— Идем, — коротко сказал Эсай.

— Куда это вы собрались? — вдруг раздался позади голос Дивислава.

Испокон веков считается, что девушки на свидания должны опаздывать.

Хорошо это или плохо — пока еще никто не определил. Да и вряд ли будет определять. Женщины всё же, наследницы самой матушки Земли. Таким что скажешь, так сразу начинается. Что ты для меня сделал? Хату построил? Дерево посадил да фруктовое? Сына родил?

Тьфу. Почему родить сына обычно предписывалась представителям мужского пола, для меня до сих пор одна из невероятнейших загадок. А я, между прочими, живу уже не первый век. Но…

— Ты же царь, — донесся мягкий женский голос. — Что ты прям как мальчик?

— Ну, не девочка же, — резонно возразил я.

В моей любимой комнате царила полутьма. Доля лежала на боку на разобранной кровати, подперев щеку кулаком. Золотистые волосы укутывали её почти до талии, сквозь них кое-где виднелось мраморное тело. Лицо — правильный овал, глаза небесно-синие, как небо летом. То самое, которое без единого облачка. Ведь именно такой должна быть судьба человека, когда её не трогают напасти. Прямой нос, тонкие крылья, изумительные губы. Жемчужно-розовые, чуть приоткрытые. И глаза хоть и спокойно смотрят, но на дне их горит хитрющий сапфировый огонёк. Знает ведь, что я взволнован не потому, что задерживается дочка чудесницы. И не потому, что Эсай не спешил почти под конвоем доставить её. Хотя… Эсай обходителен. Он знает своё дело, будет учтив и обворожителен. Если же эта Калина еще и питает слабость к симпатичным темноволосым молодцам (а я знаю, что питает), то точно проникнется его манерами.

Тут важно, чтобы победа была за нами, а не за Кощеями. А то вообще потеряли всякий страх — девиц человеческих уводят. Что с Радой тогда, что сейчас…

Нет, в целом я против кощеевского рода ничего не имею, но надо же себя прилично вести.

Доля приподнялась, потянулась за своим нарядом, но я перехватил её изящные запястья и коснулся пальцев губами. Она улыбнулась.

— Не торопись натягивать на себя это шитое золотом одеяние. И без него чудно хороша.

— Развратник, — мягко заметила она. — Посиди со мной.

Я опустился на простынь рядом с ней. Пахнущие ромашками и скошенной травой руки обвились вокруг моей шеи.

— Будь с ней помягче. Всё же девочка имеет полное право тебе отказать. В конце концов, ты просишь не просто о спасении, но и скорее всего о пожертвовании.

— Мы сделаем так, что ей не будет вреда.

Золотистый локон щекотал мою щеку. Я аккуратно заправил его ей за ухо, скользнул губами по розовой мочке. Доля тихонько фыркнула.

— Ну вот не начинай, а?

— Не буду, — невинно пообещал я, думая, что «не буду» — понятие очень растяжимое, а главное — без строгих рамок.

Доля положила ладонь мне на грудь, провела вниз к животу, замерла. Вот как можно быть одновременно такой соблазнительной и невозмутимой? Словно находишься не в объятиях одного из самых завидных красавцев среди богов и змей, а где-то на скучном совете у Богатыря-Солнца.

— Предлагай ей змеиные сокровища осторожно. Согласится вряд ли, а вот запомнить может. У них, у чудесниц, знаешь память какая?

— Какая-какая, хорошая, — буркнул я, припомнив всех девиц, с которыми так или иначе приходилось сталкиваться на узких тропках.

— Вот и я о чем, — кивнула Доля, отстраняясь и глядя в прямо в глаза. — Лучше бы в награду пообещать желание. Но при этом посмотреть и подумать, как ограничить. А то… — В синих глазах мелькнули смешинки. — Будешь потом, ненаглядный мой, всю жизнь детей Калинки нянчить да на спине своей возить.

— До детей дойдет вряд ли, — уверенно заявил я, привлекая Долю к себе, вдыхая аромат её волос и кожи. — И вообще…

— Успокойся, — фыркнула она и несильно хлопнула меня по рукам. — И так всю ноченьку у тебя провела, имей совесть.

— Зачем мне совесть, когда у меня есть ты?

Доля только покачала головой, всё же закуталась в простынь, подошла к столу, уставленному плошками с фруктами, сыром и тонко нарезанным мясом. До еды-то нам добраться было некогда. Поэтому подкрепить силы необходимо. Эх, надо бы своим змеевичам свистнуть, чтобы вина принесли, чаю или ещё чего хорошего. А как гостья появится, так там точно стол должен быть.

— Ты с ней в зале будешь общаться? — спросила Доля, взяв виноградную гроздь и отрывая ягодку за ягодкой.

Тёмно-синие ягоды идеально контрастировали с белой кожей, не давая сосредоточиться на более важных вещах. Ну, или просто сосредотачиваться на них откровенно не хотелось.

— Не хочу в зале. Слишком официально, да и может себя неуютно чувствовать. Поговорим в саду. Там и обстановка попроще, и вид на реку славный, и слуг быстрее кликнуть.

— Река-а-а-а, — мечтательно протянула Доля.

— Началось, — чуть нахмурился я. — Всё никак не можешь забыть кощеева сынка?

Доля лукаво улыбнулась. Золотистые волосы скользнули по спине, окутали её плечо.

— А как его забыть? Хорош же. Только… — Доля чуть поморщилась. — Угрюм больно. Знаешь ли, cо временем такой и батюшку своего переплюнет. Будет потом смотреть на всех так, будто прикопал бы с удовольствием под ближайшей березкой.

— Березка против, — донеслось вдруг из окна.

— А ты не подслушивай! — возмутился я.

— А что сразу береза?

Доля хихикнула, совсем, как девчонка с простого двора Полозовичей. А я только закатил глаза. Вы знаете, что такое сад с говорящими деревьями? А я знаю. Это значит, что вас постоянно кто-то подслушивает и комментирует действия, выдавая своё драгоценное мнение за непреложную истину. С березой еще туда-сюда, можно договориться. Ива у реки и вовсе обожает любовные истории и тайные встречи, вечно прикрывает от чужих глаз. Яблоня зато ворчит постоянно. К вишне подходить нельзя: мало того, что плоды кислющие, так язвит же еще постоянно. Орех вот парень добродушный, понимает меня во всем, кивает только кроной зелёной, вздыхая на ветру. А самый ужас — это шиповник. Мало того, что жизни всё время учит, так еще и начинает колючками кидаться, если вздумаешь его слушать без должного почтения.

Сад передается из поколения в поколение. Считается священным, почитается каждым отпрыском царской крови. Ну и дает полезные (и не очень) советы каждому из нас. Но вот находиться с ними рядом каждый день — еще то удовольствие.

Доля подошла к окну. Только сейчас я заметил, что тонкая ветвь коснулась подоконника. Тонкие красивые пальцы Доли, так часто скрепляющие судьбу человека, ласково погладили ветку.

Тут же донесся удовлетворённый шелест березовых листочков.

— Ну, не ворчите, — ласково сказала Доля.

Они не могут не ворчать. Но куда ж денешься-то? Из-за всего этого богатства, в том числе и сада, пришлось моему деду покидать Полозовичи и отправляться на родину предков. Никто же не знает, что мы перенимаем внешность и повадки своих отцов. Потому и ходит легенда, что Змеиный царь живет тысячелетиями. Однако на самом деле это совсем не так. Всего лишь наша маленькая хитрость.

— Ну вот, сделайте из меня еще изверга, — хмыкнул я.

На самом деле, конечно, изверг. Собираюсь кровью невинной девицы пожертвовать во имя мира на наших и людских землях. Правда, не всей. При разумном подходе и Калине ничего не сделается, и к нам всякие гады будут лезть куда меньше, чем им хочется.

Доля и бровью не повела. Только посмотрела на меня. На розовых губах появилась улыбка: