Калинка-малинка для Кощея (СИ) - Комарова Марина - Страница 41

— Я расскажу, — мягко улыбнулся он. — Когда-то, давным-давно, матушка твоя, Калина, оказала мне неоценимую помощь. Спасла одного из змеиных царевичей. Малые детки, неразумные. Выбрался на камушек, пригрелся на солнышке да задремал. А то, что рядом враг кружил черным вороном, не знал даже.

Но матушка твоя помогла, сумела отогнать злую птицу, на самом деле обращённого колдуна. Пронзила его зачарованной стрелой…

Рукав царя будто шевельнулся. Миг, второй, третий — двинулся, заскользил по столу зелено-золотым телом, сверкая чешуйками, словно капельки воды на солнце. Удлинённая голова была направлена в сторону Калины. Чёрные глаза змейки, такие же, как и царя, смотрели гипнотически, не давали отвести взгляда.

Калина невольно покачнулась, но Дивислав удержал её. Взгляд зелёных глаз прояснился. Кивнула только в благодарность.

Змея поднялась перед Калиной и братом. Её черный и раздвоенный язык затрепетал ядовитым жалом. Даже я почувствовал, что голова идёт кругом. С ужасом осознал, что все попытки сопротивляться исчезают без следа.

— Ох… — выдохнула рядом Забава.

— За спасенного царевича я прислал подарок тебе, Калинушка. Живую и мертвую водицу. Ибо и впрямь был благодарен. Только сама понимаешь, что раз водицей воспользоваться смогла, то кровь у тебя не простая, чудесница. Мало такой крови что в ваших, что в наших краях. А потому и попрошу я тебя вот о чем…

Ивы зашумели, мягко, но в то же время с ноткой лёгкой угрозы, словно предупреждали, что не стоит отказываться от предложений Змеиного царя.

И я понял, что попали мы и впрямь в серьёзное положение.

А потом из глаз змеи словно хлынула живая тьма. Затопила всё кругом, подхватила, словно щепочку, закрутила безумным вихрем. И тело стало легче пушинки, руки-ноги онемели, в голове зазвенело.

Со всех сторон доносились голоса, стоны, крики… Звон стали и леденящее кровь шипение.

Тьма вдруг развеялась, разошлась в стороны смоляными клубами дыма, открывая выжженное поле. Протекающую реку, чья вода из прозрачно-голубой стала красной как кровь.

Тела убитых воинов покрывали землю, повсюду пылал огонь. Черная туша огромного крылатого змея с отрубленными головы лежала на берегу. Три головы… Значит, один из родичей горыновых. Только приглядевшись, понял, что не один тут змей-то… Битва была великая. Да в живых никого не осталось.

Над головой ослепительно сверкнула молния, а потом загремело так, что захотелось зажать уши. Только ничего не вышло — руки не слушались.

Прямо над рекой, словно в каком-то чудовищном сне, завис мост из калёного металла. Аж белый весь, смотреть на него больно. И дышать невозможно — воздух опаляет немыслимым жаром. И пусть понимаешь, что видишь события прошедших лет, всё равно делается неспокойно, а сердце колотится как безумное.

Напоенная кровью река заволновалась, плеснула рубиновыми водами на берег. А потом поднялась огромной волной, накрыла мост от края до края. Донеслось шипение — вода плеснула на раскалённый металл — и вдруг ров заполнился жидким пламенем. Стала вода огнём, забурлила, застонала… и хлынула на берег, поглощая тела убитых.

— Коль нет между вами мира, — прогремел страшный голос с небес, и солнце вдруг закрыло черным пологом, — то и живите в разных углах земли. И моста больше не будет между вами, пока не поймете, что нельзя из-за глупых дрязг да жажды власти идти друг на друга с мечом и огнем.

Снова сверкнула молния, задрожала земля, разверзлась с жутким грохотом. Хлынули вниз огненные потоки, унося за собой павших.

— И не будет связи между живыми и мертвыми, какой она была прежде, пока не вернете Калинов мост как был. Только возвращать придётся не водой, а кровью. Чтобы поняли: просто так ничего не бывает.

Смутная догадка забрезжила на грани сознания. Неужто я вижу древнюю легенду о Богатыре-Солнце, который до того устал от войн между своими человеческими и змеиными детьми, что решил их наказать, навеки разрушив грозный Калинов мост? По легенде, когда нападал враг, князь людей и Змеиный царь восходили на мост, разрезали свои ладони, сжимали руки крепко-крепко, чтобы кровь могла перемешаться. А потом опускали руки в воду. И тогда река разносила течением заклятье, оберегавшее земли людей и змеев, а мост крепко-накрепко соединял миры живых и мертвых. Последние приходили из умрунских пределов и становились на защиту родной земли.

До сих пор, кстати, в преданиях наших восточных соседей сохранились страшные сказки о том, как глупый и жестокий хан поднял народ и повел его войной, чтобы захватить близлежащие земли. И как поднялось войско мертвецов, небо потемнело от их стрел, воздух наполнился жутким говором, а под ногами проползали черные змеи с горящими адским пламенем глазами. Было оно настолько огромным, что полегли все воины хана.

— Придёт враг, — прогрохотал Богатырь-Солнце, — задумаетесь! А пока не найдёте путь мира, то стоять тут городу Межанску, и сторожить межу роду Кощееву!

Ослепительная вспышка больно ударила по глазам. Дышать стало невозможно. Снова тьма окружила со всех сторон, завертела-закрутила и швырнула куда-то вниз.

Некоторое время я не двигался, чувствуя, что болит… всё. Дыхание вырывалось из лёгких со страшным хрипом. Голова раскалывалась, в горле пересохло. Так, что даже вся ругань, которую я был готов обрушить на голову Змеиного царя, сейчас была просто не способна вырваться.

— Кажется, я перестарался, — донесся откуда-то сверху озадаченный голос царя. — Больше так не буду, честное змеиное.

— Да чтоб ты был здоров, — со стоном выдохнула Калина. — Кто же так в прошлое бросает людей простых?

— Это кто тут простой? — делано удивился тот. — Одна чудесница, вторая — дочь богатыря, а эти двое вообще Кощеи. Что-то ты не в ладах с характеристиками, Калинушка.

— А ты с силой, — выдохнул Дивислав.

Я приоткрыл глаза. Так, темные точки, границы размыты, стол вижу с трудом. Еду — тем более. Очень нехороший признак. Кстати, не слишком приятная вещь, но… девушки и впрямь могут спокойнее перенести змеиные штучки, так как их магия не вступает в конфликт с чарами Змеиного царя. Это мы-то, защитники межи и всего остального, будем упираться до последнего и сразу настораживаться, если где-то почуем какую-то угрозу.

— Ничего дурного не хотел, — неожиданно вполне по — человечески сказал Змеиный царь. — А чем вам долго всё объяснять, уже показать сразу лучше. И лишние вопросы отпадут, и никто дурным голосом орать «не верю» не станет. Правильно я говорю?

Дивислав что-то проворчал, Калина схватилась за чашу с вином, Забава очень нехорошо посмотрела на Змеиного царя. До меня только сейчас дошло, что из всех четверых она выглядит как-то бодрее всех. Интересно, почему это?

— Правильно, — выдохнула Калина. — Только всё равно предупреждать надо. А то можно подумать, что и так позвал гостей, а потом убить решил.

— Решил, — вдруг ровным голосом сказал Змеиный царь. — Только вот не убить. Дело есть, мои дорогие.

Словно по команде мы все повернули головы в его сторону.

Во-первых, обращение ко всем сразу. Что задумал, старый хрыч? Во-вторых, явно дело на миллион золотых должно быть, раз не поленился нас сюда заманить, не насторожился при явлении двух Кощеев, да и рискнул при них говорить. В-третьих… кто его знает, что там в-третьих, но явно ничего хорошего.

— Ну, слушаем с огромным вниманием, дорогой царь, — пробурчал Дивислав, потирая виски.

Ага, младшего приложило не меньше меня. Так-так, очень интересный феномен. Когда разберёмся со всем происходящим и эти двое наконец-то поженятся, а обо мне все спешно позабудут, можно прийти в змеиный край и поизучать магию. Ну-ну, змей любезный, не молчи. Видишь, гости извелись уж все?

— А дело вот в чем, — вкрадчиво произнёс Змеиный царь. — Участились в Удавгороде да окраинных землях всяких странные явления. То змеелюды мои пропадают, то заболевают хворью непонятной, что встать не могут, то вдруг вообще память теряют, близких не узнают, дома свои оставляют… Стоит только взойти луне на бархат неба, как можно услышать стук дверей и увидеть пустые глаза, в которых плещется лунный свет. А потом… поминай как звали. Даже следов отыскать не могут. И догнать… — голос Змеиного царя превратился в жуткое шипение. — Догнать никто не может. Хоть кажется, что идут медленно-медленно, босые ноги едва переставляют.