Калинка-малинка для Кощея (СИ) - Комарова Марина - Страница 43

— Слушай, — вдруг таинственно начала Забава, — а тебе не кажется, что это всё странно?

— А ты только заметила? — не сдержала я ехидства.

— Не умничай, — фыркнула она. — Но задумайся: все ведут себя так, словно тебя ждали. Никто не удивился, что Дивислав привел девицу и сказал: «Здравствуйте, это Калина, теперь она будет тут жить».

Вася хрюкнул за сундуком. Ага, вот куда он забрался. Боже, сколько можно лопать? Возникает ощущение, что он вечно голоден!

Я переключилась с мыслей о ненасытном филине на сказанное Забавой. Хм, а ведь в этом есть зерно истины. Я-то, со всем этим Калиновым мостом, условиями Змеиного царя и надеждой на то, что отыщем Леля, совсем не задумалась о Кощеевых родителях. Но и правда — никто не удивился!

— Ты хочешь сказать, что Дивислав чего-то мне не говорил?

— Молчал, окаянный, — донесся голос Василия, — а я, между прочим, знаю кое-что любопытное.

— И что же?

В ответ — таинственное молчание. При этом настолько исполненное пафоса, что захотелось немедленно взять сковороду и настучать ему по голове. Только вот сковорода невесте не положена. А жаль.

Забава, словно почуяв мой настрой, деловито подошла к сундуку и ухватила Ваську за шкирку.

— Ой-ой-ой, что творишь, окаянная? У меня же душа нежная!

Я невольно улыбнулась. Против ручки богатырской, пусть и девичьей, не попрёшь.

— А как душа относится к твоей шкуре, перьями утыканной? — прищурилась Забава. — Ну-ка, быстро рассказывай! И да, прекрати меня своими лапами грязными толкать! Тут шитье дорогое!

— Они не грязные! — возмущённо взвыл он и попытался отбрыкиваться.

Что, конечно, похвально, но очень глупо. Впрочем, об этом я сказать не успела — в дверь постучали.

Мы с Забавой переглянулись.

— Да, войдите! — крикнула я.

Дверь бесшумно распахнулась, на пороге стоял Дивислав. Ой-ой-ой. Весь подтянутый такой, наряд что ночка черная, серебром перевитая. Высокий ворот, руки до запястий скрыты, сапоги начищены так, что и ступать, наверное, в таких совестно-то. Пусть и на собственную свадьбу. За спиной плащ до пят, черный-черный. Волосы цвета воронова крыла спускаются за спину, вместо ленты — узкий платиновый венец с темными камнями. На камни смотреть сладко и страшно: кажется, что там сверкает весь Млечный путь.

На лице не дрогнет ни единый мускул, глаза — небо осеннее. Но смотришь на него и понимаешь — хорош. Дивно хорош. И имя подходит. И не то чтобы сердце в груди чаще забилось, но однозначно дрогнуло.

«Неужто это всё будет моё?» — мелькнула шальная мысль.

И тут же сама удивилась. Ничего себе. Неужто всё же умудрилась влюбиться в него? Прислушалась к себе. Хм, вроде бы никаких волнений душевных, сердечных и прочих. Странно. А вот когда на него так Забава восхищённо смотрит, то почему-то внутри словно коготками котёночка царапает. Нет, может, реально эта… как её… любовь? Вот кто рассказывает про мотыльков да бабочек, а у меня — котята?

Погрузившись в собственные мысли, даже не сразу поняла, что Дивислав ласково попросил Забаву удалиться. Помог вышвырнуть Ваську в окно (не очень ласково) и сел возле меня.

— Калина.

— А?

— У тебя не припрятан кинжал в рукаве? — подозрительно уточнил он.

Вдруг напряжение ушло. Если жених задумывается о таких вещах, значит, с ним можно говорить. И не кидается ни с поцелуями, ни с объятиями. Сидит рядом тихо так, задумчиво. Кажется, и взял бы за руку, но что-то останавливает. А может, сейчас не до этого.

Мысли и впрямь были странные. Но слышала, что перед свадьбой молодым не до ласк да сладких слов. Тут мероприятие ответственное на носу. Всё нервничают и переживают, словно князя встречают. Ну или еще что…

— Нет, не спрятан, — покачала я головой и перевела на него взгляд. — А надо? Так ты сказал бы. А то выйду дура дурой. Вдруг там у вас кого зарезать в ходе брачного ритуала полагается?

— Очень смешно, — пробормотал Дивислав.

А полынью-то от него пахнет. И морозной свежестью. Внезапно осознала, что лучше этих запахов никогда и ничего не чуяла. И почему-то захотелось протянуть руку и коснуться его щеки, провести по скуле, спуститься к шее…

Я сделала глубокий вдох. Интересно, жадность и желание присвоить тоже относятся к любви? Или это у меня какие-то побочные эффекты?

Говорила мне матушка, что чрезмерная хозяйственность до добра не доведет!

— В общем, перед тем, как мы поженимся, я хочу тебе кое-что рассказать, — ровным голосом произнес Дивислав. — Лучше ты узнаешь это от меня, чем от какого-то доброжелателя. И хоть я не сомневаюсь в твоей трезвом уме и способности оценивать происходящее, но мало ли.

— Мы будем заключать брак или кого-то продавать на невольничьем рынке? — на всякий случай уточнила я, впечатлённая вступлением.

— Так, ну не начинай только! У нас нет невольничьих рынков!

— А если найду?

Дивислав закатил глаза. Сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— В общем, дело так. У Кощеев с женитьбой всё сложно. Было время, когда нашим предкам приходилось воровать девиц, ибо добром ни одна из них перебираться жить в Межанск не хотела. Оно и понятно: нынешний город не сравнить с тем, что было. Раньше крепость стояла, ров, да умруны шастали, как к себе домой.

— В общем, картина печальная? — не удержалась я.

— Да, — кивнул он, совершенно не разозлившись, что не слушаю молча. — Сейчас куда лучше. Да и после того, как от человеческих девиц кровь стала вливаться в наши жилы, мы и краше стали и глазу приятнее.

— И скромнее.

— И это тоже, — кивнул Дивислав. — В семье нас двое — я и Темнозар. Наследником может стать только один. Второй в компенсацию станет бессмертным.

Я молча приподняла бровь. Вот как. Значит, у меня было не совсем верное представление о Кощеях. Оказывается, бессмертие у них не у всех. Как интересно, однако. Буду знать.

— Как ты уже поняла, Темнозар выбрал бессмертие. Но и детей у него быть не может, так поддерживается в природе гармония, — посмотрел на меня Дивислав. — Он полностью занят своими исследованиями, не особо любит людей… да и нечисть тоже. От хозяйственных дел, если они только не связаны с опытами, его тошнит. Работа на общее благо, если в итоге оно не будет его собственным, наводит на него тоску.

— Короче, не брат, а мечта, — протянула я.

— Нет, он хороший. Но вот… такой, — вдруг улыбнулся Дивислав. — В связи с этим мы честно поделили все плюшки нашего рода. Я — наследник. Мне после смерти отца становиться хранителем Межанска.

Я кивнула. Хорошо. Так понятнее. Но не тяни, душа моя, а то скоро уж идти к алтарю, а мы тут всё беседуем о тонкостях кощеевого уклада.

— У нашей семьи есть провидица. Не то чтобы она может указывать, что нам делать. Но… бывает, говорит правду.

Рука Дивислава легла на мою. При этом ощутимо так легла. Я удивленно приподняла брови. Это боится, что сбегу? Так это вряд ли: выпрыгивать через окно в наряде до пят очень неосмотрительно. И единственное, что я сейчас смогу, если что вдруг пойдёт не так, — завопить что есть силы. А там и Васька примчится, и Забава дверь выломает. Ведь точно же оба подслушивают, знаю я их.

Правда, надо отметить, после нашего знакомства и попытки забраться ко мне в светлицу Дивислав больше не пытался сделать что-то, что мне бы не понравилось. Нет, симпатию и свои мужские поползновения он никак не преуменьшал. Но при этом вел себя прилично. Или это был обманный ход.

— Лишка… в смысле, провидица, показала мне тебя. Сказала, что ты моя судьба.

Повисла тишина. Только его пальцы сжались сильнее. Да не убегу я!

Лишка, Лишка… Что-то мне не очень нравится это имя. Аж вспоминается родственница старосты, будь она не ладна. Больно уж часто любила голосить: «Ой, лишенько!» Надо ли говорить, что после этого обычно ничего хорошего не случалось?

— Поэтому я пришёл в Полозовичи. Изначально, не скрою, попытался применить чары обольщения. — Он как-то невесело усмехнулся.

— И как? — подозрительно поинтересовалась я. — Подействовали?