Напряжение: Коронный разряд (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 14

В общем-то, шторм был запланирован еще на вчерашний вечер, и шел по плану, от тихого недовольства прогулкой к эмоциональным обвинениям с предсказуемой развязкой.

Однако фраза «Ну наконец-то! Всего наилучшего!» под конец прогулки никак не планировалась. Как и хлопок дверью в сантиметре от носа. А ведь она его так любила! Ну, до того, как решила прекратить отношения. Возмущение, конечно же, было тут же экспрессивно высказано по телефону, после звукового сигнала автоответчика, но ощущения все равно были не те.

– «Сволочь!». Второй раз за минуту, – цокнула одна из девушек на лестнице, с волнением отметив, что гостья уже выдыхается.

Потому расставание было решено провести повторно, на этот раз по всем правилам. Но по ответной реакции выходило, что бросили ее, и это крайне болезненно било по самолюбию прекрасной графини. Настолько, что словарного запаса крайне не хватало. По крайней мере, не более сказанного автоответчику и тщательно законспектированному адресатом в двух копиях.

– Какая банальность, – вздохнули на лестнице, для порядка подчеркнув третий раз слово на букву «к».

– Может, подсказать ей?

– И потом язык с мылом мыть? Ну уж нет, – буркнула сестра.

И тут же насторожилась, заслышав начало особо забористого эпитета, высказываемого напряженно застывшей гостьей в спину юноши.

– О-о… – протянула она, даже не сразу обратившись к заполненному листочку.

– А это надо делить по словам или как одна фраза? – С азартом вычитывала список подруга.

– Точно не было такого! Точно говорю! – Блестели триумфом глаза рядом.

С первого этажа донесся резкий звук с силой захлопнутой двери – даже стекла задрожали, хрусталики люстры запели тихим звуком, а в углу гостиной, у камина, заполошно подпрыгнула с места дремавшая до того собака.

Скандал, что характерно, собаку пробудить не смог. То ли мелковат был конфликт для двухметровой, если встать на лапы, немецкой овчарки (ну или смеси овчарки с чудовищем из болот Дартмура). То ли привыкла за эти дни к набегам суетливой особы, пахнущей волнением, тоской и решимостью. А сон – он важнее людских чудачеств!

– Нет, точно не было! – победно завершила девчонка, подпрыгнув у лестницы. – Катька, приз наш!

– Еще бы было, – хмуро закрыла блокнот ее сестра после подтверждения победы, но отчего-то не желая поддерживать веселье.

– Тонь, Максиму расскажем? – Зеркально отразила ее настроение Катерина, вспомнив про наушники в ушах брата.

Речь о концовке экспрессивной фразы, произнесенной перед тем, как хлопнуть дверью. Как оно обычно и бывает, напоследок гостья не удержалась от шаблона. Так уж воспитал телевизор – уж если все потеряно, то надо обязательно рассказать о коварном плане, о собственном уме и чужой глупости. Или хотя бы о последних двух.

– Можно. Но, думаю, он знает, – подумав, произнесла Антония, убирая выданный братом листок и заодно придумывая, где она его «потеряет».

В ее планах на жизнь – роковой роман, Париж, расставание и случайная встреча под свистом вражеских пуль. Ну, это не сейчас, после школы и университета. Но обширный перечень емких выражений еще определенно понадобится!

– Почему так решила? – Посмотрела на сестру Катерина, вопросительно подняв бровь.

Старшая выразительно посмотрела вниз, на диван. Где фигура их брата за все это время будто не сдвинулась ни на миллиметр.

Сестра была не особо-то и старшая, всего на пару минут. Но в этой паре близнецов именно она занимала титул «умной». Кате достался титул «самой красивой», щедро отданный ей сестрой-двойняшкой.

– Лучше бы покричал на нее. Или домой не пускал, – с сочувствием прокомментировала поведение брата Катя.

– Зачем? – Смотрела вниз Тоня. – Ее ведь нет.

– То есть?

– Наверное, уже шестнадцать часов, как не существует. – Прикинула Тоня время от встречи в аэропорту до этого момента.

Отношения распадаются по разным причинам, и бывает сложно определить момент, с которого расставание стало неизбежным. Но не в данном случае. Тут дата определенно была, только – в будущем. Дата помолвки графини Елены Белевской с весьма перспективным юношей из древнего и очень влиятельного рода. На его фоне парень из мастеровой семьи, за заслуги пущенной присматривать за особняком, машинами и гигантским аквариумом с дельфинами здешнего князя, совершенно не смотрелся. Во всяком случае, юноша был ей представлен именно так. А фраза, сказанная ею напоследок, как раз соизмеряла два социальных статуса и их перспективы на будущее – это если убрать слова, никак не красящие леди.

– Как он там? – Вынырнул из своего кабинета папа-Миша, осторожно подкрался к ограждению, чтобы выглянуть за него на мгновение, и с тревогой обернулся на дочерей.

– Думаю, Максим еще не осознает всю величину потери, – серьезно произнесла Тоня.

– Такая трагедия, ведь он ее так любил, с первого взгляда, я же видела, – смахнула несуществующую слезу Катя. – Как он теперь без нее?

– Досадно, – вздохнул отец. – Может, Максиму стоило рассказать о себе чуть больше?

– Не, – возмущенно отмахнулись обе. – Не про нее речь.

Уж точно – не про графиню, по невероятной глупости своей променявшей их брата на какого-то аристократишку.

– А про что? – Запнулся папа и недоуменно посмотрел на дочерей.

– Максим!!! – Хором выдали обе.

Внизу гостиной сонливо приподнялась собака и засеменила в сторону выхода. Потому что все грандиозные (и тревожащие сон) события в этом доме начинались именно с этого имени.

– Мы выиграли!!! Где ключи от «Феррари»?!

***

Черно-красный пластик брелока взлетел в воздух и медленно, словно нарочно дразня, описал дугу в вершине полета, целя в распахнутые ладони девчонок на втором уровне гостиной.

Доставка счастья: от легкой тревоги, что оно может не состоятся; недоверия, что за обещанными «ключами» скрываются железки в пластиковом боксе; через панику, что электронный ключ рухнет и обязательно сломается, но в отчаянной надежде, что все будет хорошо. И вот – ключ в руках, а тело наверняка наполняет ликование и восторг, предвкушение басовитого рокота мотора и скорости.

Доставленный утром на эвакуаторе «Феррари», с праздничной лентой поперек капота, открыткой и подписью «Почти столь же быстрая, как вишневая девятка», обрела новых хозяек. Мне такой подарок без надобности, так что передарить сестрам, у который точно такой же авто красуется на больших настенных постерах, в радость. Столь же искреннюю, что у них самих – знающих, насколько это ценно, ответственно и не должно врезаться в яблоню. Уверен, предложи им кто иной сейчас что-то другое на обмен, пусть даже дороже и роскошней, они откажутся. Потому как это – мой подарок, а это уже не измерить порядком нулей, и без разницы что считают другие.

Но есть люди, эмоции которых вне их. Графине Елене Белевской, выросшей в сытости и благополучии родового поместья, очень хотелось, чтобы ее считали счастливой со стороны. Не важно, насколько вкусно мороженое в твоем стаканчике, но главное – яркость этикетки и восторг в глазах окружающих. Сложно объяснить человеку, что он счастлив с рождения, а тот блеск во взгляде тех, кто на нее смотрит – часто не восторг, а зависть и пожелание беды. Для этого надо быть рядом не только в высокогорных восхождениях и спусках по реке, во тьме шахт и под толщей воды затопленных пещер, но и на светских раутах и приемах, бесконечно скучных и далеких, чтобы тратить на них время. Но, как оказалось, именно там Елене сообщали, что «она была счастлива», голосами подруг. И все у нас ладилось, до поры.

Со временем у Елены вырастут требования к тем, кто должен выступить индикатором счастья. В эксперты будут призваны высокопоставленные родственники и сиятельные знакомые, которые по тем или иным причинам сообщат ей грустный факт: «Вы несчастливы, милочка», «Вы, в своих странствиях, потеряли единственную ценность бытия – замужество за титулованным господином», «Ваши подруги, увы, счастливы не вашими свершениями, а частым отсутствием конкурентки», и, многозначительное: «А ведь вам почти двадцать один год». Радость сменится мигренью, и начнутся поиски «истинного счастья». Уже начались, месяцем ранее, и даже успели закончиться, как выяснилось из бумаг. Как полагают окружающие, а значит и сама Елена – успешно.