Никто не умрёт (СИ) - Лихачева Елена - Страница 54

И он позвонил Якудза. Тот выслушал сбивчивое объяснение Хана о том, что месть бесполезна, она не приведет к победе, что драгоценное время будет потрачено напрасно. Что лучшей памятью об Акено будет успех, ради которого она оставила их мир.

Хан сам удивлялся своему красноречию, но Якудза не дослушал его.

- Я готов выполнить твои указания, если ты сейчас скажешь, что это приказ. Ты уже готов к такой ответственности? Завтра, после того, как ты покинешь страну, я мог бы уничтожить тех, кто предал нас или слишком много знает: Олега, Полину, твоего бывшего худосочного брата, твою фиктивную жену...

"Якудза не назвал её имя, - с облегчением подумал Хан.

- Но если ты сказал - "нет", я не стану этого делать.

- НЕТ, - сказал он, сомкнув челюсти так, что заскрипели зубы.

Он начал свой бой, и это - первый раунд.

***

Информацию о том, что на контрольно-пропускном пункте Данбичжэнь, что расположен около города Мишань в провинция Хэйлунцзян, в Китай въехали трое русских туристов, братья из пограничного отряда не посчитали достойной внимания шо хай Пина. Ежедневно в районе озера Ханка в Китай въезжают несколько сотен туристов. Везут алкоголь и табак, а вывозят всякий дешевый мусор. Эти русские не показались интересными, они въехали в Китай, считай, без денег, на старой дребезжащей плохо пригнанными деталями машине российского производства, и объявили в декларации, что собирают исторические сведения о русском гарнизоне, защищавшем Китай от японской интервенции. Благородная миссия - решил начальник Данбичжэнь и - ничего интересного для триад.

А через две недели на той же машине двое туристов покинули Китай через другой контрольно-пропускной пункт Суйфэньхэ, держа путь на Пограничный.

Илья сидел на жестком пропахшем соляркой сидении и все время беспокойно оглядывался. Ему все не верилось, что дорога за ними пуста, погони нет. Кусты и столбы мчались назад. Сопки медленно двигались, будто предлагали ему полюбоваться своими зелеными бархатистыми боками, изрытыми мягкими морщинами оврагов. Но он не замечал красот природы, вздрагивал от каждого резкого звука, издаваемого истрепанным мотором УАЗ-а, и снова смотрел назад, но не на сопки, а на серое полотно дороги, разделенное пунктирной линией, сливающейся вдали с тонкую сплошную черту.

Он волновался, а виновник его переживаний - парень, которому четыре часа назад Хан отдал свой паспорт - сидел с невозмутимым спокойствием и, кажется, даже не подозревал, что совершает тягчайшее международное правонарушение. В паспорте, выданном Борису Моренюку в 14 лет в районном отделении внутренних дел города Уссурийска. фотография Хана была заменена на его фото.

Илья нервно усмехнулся. Гладкое истертое до блеска рулевое колесо скользило по влажным рукам. Ветер врывался в открытые окна, было прохладно, но руки все равно потели, и при повороте приходилось сильнее сжимать пластмассу, чтобы выполнить маневр. Время от времени он вытирал ладони о давно уже потерявшие форму брюки.

- Мы уже по русской земле едем. Здесь китайцы уже не хозяева. Хотя... всякое бывает. Эти пограничные конфликты. Да и документы наши... - он покосился на попутчика в зеркало заднего вида и некоторое время с завистью смотрел на дребезжащее изображение невозмутимого юнца, - мы везем не объявленные в декларации. А они, между прочим, обладают о-о-огромной исторической ценностью.

Парень молчал, он ни слова не понимал по-русски. На коленях у него лежала планшетка с полуистлевшими бумагами. Он с детства жил при маленьком буддистском храме, его память затерлась монотонным монашеским бытом, он исправно исполнял патимоккху, одежда его, обновляемая каждый "сезон одежды" всегда была оранжевого цвета, и другого он никогда не желал. Но в это лето в его жизнь ворвался русский, который сломал его представление о мире и будущем. Когда он вошел в его комнату, в ней сразу стало тесно. Он вытащил Ту наружу и повел прочь от монастыря, даже старший монах Ли не решился его остановить. Ту мог бы и сам сопротивляться, он умел хорошо драться, но ему было любопытно, что надо незнакомцу. Он пошел вместе с ним и еще каким-то старцем по лесу. Втроем они нашли жилище, выкопанное в земле, в котором давно уже никто не жил, но было много старых вещей. Он увидел там головной убор маленького европейского мальчика. Тогда из далеких уголков памяти Ту появились затертые временем воспоминания, которые раньше казались ему сном: когда-то он был обычным мальчиком, и у него была настоящая семья - мама и папа. И теперь он ехал в Россию, чтобы найти их, ради этого он навсегда снял уттара сангу*...

"До Уссурийска считанные километры. Если бы китайцы спохватились, то и русские не пустили бы через Пограничный, - подумал Илья. - Можно немного расслабиться." Он достал из кармана мобильный телефон, при этом оценивающим взглядом окинул непрезентабельные масляные пятна на коленках - сказывалась дурная привычка вытирать руки о штанины. Подумал: "Вряд ли я смогу произвести приятное впечатление", - и все же, убедившись, что мобильная сеть уже ловится, позвонил Соне. Волнение по поводу незаконного провоза китайца по чужому паспорту сразу же улеглось, как только он услышал приветливые нотки в голосе Сони.

Она была полна радостных предчувствий. Она вернулась, а это значит, все будет как прежде, - думала Ивана. Она не предполагала, что может сама измениться так, что все прежнее покажется ей другим.

Мулат и Хохмач стояли у окна и разглядывали проходящих мимо по улице девушек. Они спорили на длину их ног в относительных размерах к росту. Когда девушка проходила под окном, они делали ставку, когда проходила дальше, Лохматый прикладывал к стеклу линейку. До прихода Иваны была ничья.

- Привет! - крикнула она. - Я приехала!

- Ну, как? - спросил Хохмач вместо приветствия, презрительно прищурившись. - Не стыдно? Мы, как полное фуфло, узнаем все самыми последними! И от кого?

Хохмач многозначительно обвел взглядом холл второго этажа, будто бы искал кого-то.

- Стыдно сказать от кого, - сказал Лохматый, приложил линейку к стеклу и крикнул, - Я выиграл!

- А что вы делаете? - поинтересовалась она.

- У нас практикум. Изучаем относительные величины. Ты не уводи разговор в сторону, - сказал Хохмач, - Ну. Что скажешь в свое оправдание?

- А что случилось?

- Она ничего не помнит, - констатировал Хохмач. - Он оказался инопланетянином, сильно оплошал в первую брачную ночь, поэтому стер все из ее памяти.

- Какую ночь? - Ивана подняла брови и округлила глаза, - Прикалываетесь?

- Как все запущено. Она ничего не помнит. Слишком глубокая амнезия. Нет, это не "зелёные человечки". Это дело рук "людей в черном". - Хохмач достал из кармана автоматическую ручку, поднял ее на уровень лица Иваны и дважды быстро щелкнул кнопкой. - Никакого жениха не было, и теперь ты снова девственница.

- Какого жениха не было?

- Не признавайся! - Лохматый хлопнул Ивану по плечу. - Правильно. Включи дурку!

- Правда, - сказала Ивана, - Вы чего?

- И свадьбы тоже не было, - еще раз щелкнул кнопкой Хохмач.

- Не было, - согласилась Ивана. - И не будет, тетя Соня сказала.

- Ну вот, весь кайф сломала. С родственниками всегда так, - расстроился Лохматый. - Я мечтал, что надерусь на твоей свадьбе. Устрою драку...

- На какой? На моей? Кто вам такое сказал?

- Ирэн обещала, что ты собираешься жениться на ботане. А что? Обманула змея?

- Она не правильно поняла, это должна была быть свадьба моей тети.

- Уфф, - утрируя большое облегчение, вздохнул Хохмач, - А я думал, что ты уже потеряна для изысканного общества.

- Ты в курсе, что она твоего Хана умыкнула? - только что подошедший к компании Мулат победно протрубил марш Мендельсона в сложенные дудочкой ладони.

- Никакого не моего, - Ивана смущенно моргнула и отвела взгляд, - я все знаю. Я ее видела. Но мне кажется, у них ничего не вышло.