Зона отчуждения (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 18

Все мгновенно смолки, замерли вслушиваясь. Гудок повторился, и люди на башне прильнули к бойницам. Три-четыре секунды спустя на границе леса, хорошо различимое на фоне деревьев, показалось ярко-жёлтое пятно. Пассажирская «газель» выскочила на дорогу и помчалась в сторону монастыря. А за ней, отставая на сотню метров, из леса выбралась погоня… Огромная стая, на ходу подстраивая окрас под цвет травы и дороги, мчалась, будто волна океанского прилива.

Первым очнулся отец Василий. Кубарем скатился вниз по лестнице: по всплывшей из глубин памяти привычке, он весь день таскался с автоматом и сейчас оставил его на первом этаже. Остальные замерли, не зная, что делать. Отдать приказ открыть ворота? Но погоня так и дышала в спину, а на открытом пространстве дорога петляла, машина вынужденно сбросила скорость…

Стоявшие у ворот решили сами. Едва «газель» выскочила на последний прямой участок дороги, ворота раскрылись, впуская беглецов. Вот только тянуть, закрывая створки, намного тяжелее, чем толкать. Поэтому двое монахов выбежали наружу. Едва машина проскочила ворота, оба монаха что есть силы, всем своим весом навалились на створки. Стоило половинкам сомкнуться, как загрохотал засов. Храбрецы прижались к воротам спиной, сжимая в руках подхваченные где-то железные прутья. Один из них, молодой ещё парень, громко начал молиться:

Отче наш, Иже еси́ на небесе́х!

Да святи́тся имя Твое́.

Второй тем временем громко закричал:

– Уснули там что ли? Брусья, брусья накладывай! Сломают запоры, а долго мы их не удержим.

И присоединился к молитве:

и оста́ви нам до́лги наша,

я́коже и мы оставля́ем должнико́м нашим…

Его слова словно разморозили застывшего было настоятеля. С криком:

– Верёвку! Верёвку тащи, со стены им бросай!

Он кинулся вниз.

В этот миг стая добралась до монастыря. Вика негромко вскрикнула, то ли рассмотрев, наконец, странную смесь волка и насекомого, то ли от того, сколько чудовищ пришло под стены. Молодой монах, закончив молиться, ловко раскроил череп прыгнувшему на него волко-насекомому и с холодной яростью произнёс:

– Ну, давайте, бесовы отродья. Кто следующий?

Стая невольно попятилась, столько силы было в словах монаха. Ещё одна тварь прыгнула вперёд – и упала, сражённая одиночным выстрелом. Это отец Василий забрался на стену. Несколько секунд всем казалось, что храбрецов спасут. Стая медлила, сверху уже разматывали и готовились спускать верёвки. В это мгновение животные сменили окрас на тёмно-серый, и волной захлестнули прижавшихся к воротам людей. Загрохотал автомат, ещё кто-то принялся стрелять из ружья… бесполезно. Свалка длилась меньше минуты, и когда стая отхлынула с площадки возле ворот, на асфальте осталось лишь большое пятно крови. Но уходить совсем пришельцы из тумана не собирались. Возле монастыря осталось несколько «часовых», остальные неторопливо расположились на дальнем лугу отдыхать. Можно было не сомневаться, что как только сторожа заметят лазейку, остальные без промедления кинуться туда.

– Господи, упокой души раба Божьего Рафаила и раба Божьего Михаила, – потрясённо зашептал келарь.

Вика заревела навзрыд, уткнулась в грудь отцу, беспрерывно шепча:

– Как же? Как же так? Как?

Фёдор молча прижал дочь к себе. А сам принялся смотреть на небо, где, словно ничего не случилось, полыхал багровый закат. Потом взглянул на стоявшего рядом участкового и прочёл в его глазах то же самое, о чём только что подумал сам. Они застряли в монастыре надолго.

Вика разбирала свои вещи. Как раз выдалась свободная минутка – предыдущие три дня с утра и до поздней ночи она вместе с келарем отцом Алексием скрупулёзно описывала все запасы, которые были в монастыре. И не только продукты и патроны. Сколько и каких лекарств у врача Лидии Ивановны, достаточно ли на всех мыла и всяких порошков: эпидемия в замкнутом пространстве выкосит людей не хуже зверья. Работа помогала забыться. Пусть гибель монахов у ворот из памяти не сотрётся – девушка хотя бы перестала просыпаться в холодном поту или нервно вздрагивать от какой-нибудь слишком уж мрачной тени. Поэтому договорилась, что сегодня на полдня возьмёт выходной. Многие беженцы взяли с собой ненужные теперь деньги и документы, зато из одежды – всего одну смену. Капитоновы же сразу после поминальной службы должны были оставить машину у знакомых в Пензе и отправиться в командировку на месяц. И теперь Вике предстояло решить: без чего она не сможет обойтись, а что можно отдать.

В восьмидесятых годах, восстанавливая монастырь от запустения Хрущёвской эпохи, тогдашний настоятель не стал реставрировать вконец обветшавшее здание, где монахи жили до революции. Вместо этого он попросту отстроил на месте развалин панельную пятиэтажку-общежитие, с комнатами-кельями, выходившими в общий коридор. Сейчас пустовавшие комнаты заняли, часть монахов «уплотнили», и люди разместились относительно комфортно, по шесть – восемь человек на комнату. Днём детей помладше собирали в импровизированном детском саду, все остальные уходили на хозяйственные работы. Командиры сообща дружно решили, что людям обязательно нужно хоть какое-то занятие. Например, закончить ремонт монастыря. Поэтому Вика могла заниматься сортировкой без помех.

Нары, наспех сделанные из положенных на чурбаки или кирпичи досок, были широкими. Так что недолго думая, Вика достала чемоданы из-под кровати, вывалила содержимое ворохом и принялась раскладывать по стопкам. Одно отдать, другое потом аккуратно сложить обратно. Работа оказалась неожиданно сложная. Некоторые вещи было попросту жалко. При этом Вика прекрасно понимала – без вот этой модной тёплой кофточки или без запасной водолазки она вполне может обойтись. В «оставить» уже есть, и даже про запас. Поэтому в разбор одёжных завалов девушка ушла с головой, временами надолго задумываясь над той или иной вещью. Скрип входной двери она даже не услышала. А что в комнату кто-то зашёл, поняла, только когда над ухом прозвучало:

– Ух ты! Зашибись. Это же Calvin Klein. Настоящий, из Лондона? Или «типа настоящий», а на деле американовская подделка?

Вика подняла голову. И понадеялась, что от брезгливой мины на лице удержаться всё же сумела. Не вовремя вернулась та соседка, которую видеть хотелось меньше всего. Девица, которая была при мажорах. Называла она себя Оливия, хотя Вика подозревала, что в паспорте у неё имя прописано совсем другое. Когда у «ауди» пробило колесо, оба «качка» остались с машиной, а тощий и девица, недолго думая, пересели на проезжавшую мимо «газельку». И оказались в монастыре. Однако местные, вспоминая поведение столичных гостей, селиться с ними отказались наотрез. И потому Фёдор, чтобы не плодить лишних конфликтов, недолго думая согласился подселить их в свою комнату. Вика с решением отца согласилась, признавая его разумным… Сама при этом старалась с неприятными соседями общаться как можно меньше. Но вот свела нелёгкая сегодня.

Тем временем Оливия взяла из груды ещё не отсортированного рубашку и опять спросила: