Зона отчуждения (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 39

– Летит. Один точно летит.

И передал бинокль Капитонову. Фёдор, посмотрев, передал бинокль вскочившему солдату. А сам невооружённым глазом принялся всматриваться в небо. Губы сами собой зашептали поминовение о павших в бою – за последние месяцы все эту молитву выучили слишком хорошо.

«Боже духов и всякия плоти,

смерть поправый и диавола упразднивый,

и живот миру Твоему даровавый!

Сам, Господи, упокой души усопших раб Твоих:

вождей и воинов за Веру и Отечество живот свой положивших…»

Предполагаемые трассы прорыва вчера и сегодня отбомбили особенно тщательно. Но потеряв за последние дни немало захваченных комплексов ПВО, туманники спешно принялись вводить в бой свои аналоги. Идея явно была ещё не отработана, живые ракеты срабатывали одна из пяти. К тому же летали они пока не выше трёх тысяч метров, а потолок транспортного МИ-172 больше шести… Видимо либо ошиблись в оценках вражеского изобретения, либо упустили что-то ещё. Второй вертолёт не долетел.

Винтокрылая машина снизилась над лугом недалеко от ворот. Села в полутора сотнях метров от стены, заглушила двигатель. Пассажиры и экипаж, не дожидаясь, пока остановятся лопасти винта, выбрались наружу и бегом помчались к монастырю. Фёдор довольно кивнул: налегке. Командование предлагало заодно использовать вертолёт для доставки припасов. Каждому рюкзак – и сотню-другую метров доволокут. Фёдор спорил. Безопасность экипажа, сопровождающего отделения и смены эсперов ему была важнее. Лишняя нагрузка хоть ненамного, но снижала скорость и манёвренность вертолёта. Всё-таки согласились на его вариант, хотя Капитонов до последнего опасался самодеятельности какого-нибудь промежуточного руководящего звена.

– Отец Василий, командуйте пока. Я спускаюсь.

Священник кивнул, и Фёдор поспешил вниз, на встречу с пополнением.

Новички ждали его около ворот, поглядывая на застывшие напротив БТРы. Вертолёт доставил шестерых эсперов – четверых Слышащих и две Руки. Фёдор уже наловчился отличать людей с особыми способностями, даже не глядя на знаки различия – чаша и пересекающая её молния. Чуть в стороне от остальных стоял экипаж. Летунам явно было жалко бросать хорошую и верную машину. Пусть они и понимали, что шансов прорваться обратно по воздуху – ноль.

Завидев Капитонова, навстречу ему шагнул поджарый офицер в чине капитана. Командир группы прорыва. Отдал честь и отрапортовал:

– Прибыли под ваше командование. Капитан…

Фёдор дослушал. Ответил:

– Хорошо.

Заколебался на мгновение… И всё же задал вопрос:

– Что со второй? У вас должна была быть связь. Если не рация, то хотя бы в пределах видимости.

Капитан замер, словно наткнулся на стену. Заиграл желваками, лицо застыло. И негромко ответил.

– Мы узнали, что совсем рядом с маршрутом штурмовик подбили. Я знаю, приказ… Но бросить их мы не могли. Вторая машина сообщила – они попытаются подобрать пилотов.

Фёдор отвёл глаза. Приказ и в самом деле был «не останавливаться». Если один из вертолётов собьют, другой его бросает и идёт дальше. Только и экипаж второй машины тоже можно понять. Сам погибай, товарища выручай – только так и держались на этой войне.

Фёдор поднёс было рацию к губам, отдать приказ о завершении тревоги. Как прямо из люка БТР высунулся радист и крикнул:

– Есть связь! Подобрали, но их гонят по воздуху.

Фёдор отреагировал немедленно:

– Капитан. Всех ваших людей на западную стену. Если и с земли опять накатит… Обе пары эсперов на угловые башни. Поможете прикрыть с воздуха.

Капитан отрапортовал: «Так точно», и начал отдавать приказы, распределяя бойцов. Фёдор же побежал обратно на верхнюю площадку надвратной башни. Своих людей капитан знает, потому расставит их всех вдоль стены и на башнях без ненужных подсказок.

Фёдор как раз добрался наверх, когда показался второй вертолёт. Судя по хвосту и боку, заляпанным чем-то буро-жёлтым, его не спасли ни ловушки, ни эсперы. Одна – две живые зенитные ракеты всё-таки попали. Но к счастью, не сработали. Вертолёт сел рядом с первой машиной, и точно так же из него посыпались на землю экипаж и пассажиры. Разве что сейчас бойцы тащили на руках двух пилотов. Как только створки ворот хлопнули, Фёдор кивнул сам себе, скомандовал по рации:

– Всем отбой тревоги.

И неторопливо отправился обратно. Знакомиться со второй группой.

Когда он спустился, пилотов уже унесли в больницу. Остальные ждали во дворе. Завидев начальство, навстречу шагнул командир второй группы. Такой же поджарый капитан, неуловимо напоминавший товарища. Мелькнула мысль: «Словно по шаблону вас делают»… Капитан отдал честь и начал доклад. Тоже почти слово в слово повторяющий первый. Потому Фёдор в него даже не вслушивался. Всматривался в глаза собеседника. Взгляд виноватый – капитан знал, что пусть даже решали они тогда все добровольно, ответственность за нарушение приказа всё равно только на нём. И готов был принять любое наказание, вплоть до немедленного разжалования и даже расстрела. Но ещё в глазах стояла твёрдая решимость: повторись всё, капитан бы, не раздумывая, сделал точно так же. «Интересно, а как бы я поступил на его месте?»

Едва доклад был закончен, Фёдор вдруг спросил:

– Как пилоты?

– Побило слегка, когда приземлялись. Одного потом ещё поранило. Жить будут.

– Хорошо, – и неожиданно для капитана добавил: – Давайте ведите своих людей обедать, потом в баню. И отдыхать. Сегодня вечером нам ещё предстоит потрудиться.

Повернулся и ушёл, оставив растерянного капитана стоять.

Следующий день начался необычным спокойствием. Никакой стрельбы. Никакой тревоги, что вот-вот начнётся очередной штурм. Вчера на закате новоприбывших эсперов «включили в систему». И пусть выяснилось, что максимально сознание могут объединять только пятеро Слышащих и две Руки за раз, этого оказалось достаточно охватить круг радиусом почти восемьдесят пять километров. На рассвете авиация нанесла массированный упреждающий удар. Потом со стороны Большой земли в сторону образовавшегося чистого пятна начала работать артиллерия и системы залпового огня. А дальше по оставшейся узенькой полоске черноты ударила пехота.

В монастырь же пришла тишина. Штурмовать ещё и его противник, судя по всему, не решился. Поэтому Фёдор, как только стало понятно – сегодня атаки не будет – отправился обратно к себе. Отсыпаться. Причём рухнул в объятия Морфея настолько крепко, что проснулся лишь где-то к середине дня.

Через задёрнутую штору пробивался солнечный свет, на крыше о чём-то задиристо спорили воробьи. Вставать не хотелось вообще, но пришлось себя заставить. Фёдор выглянул в окно: небо в тучах, солнечные часы внизу не работали. Зато установленный на соборе большой градусник показывал плюс двадцать два, потеплело. Живот забурчал, напоминая, что завтракал хозяин часов в пять утра.